Интервенция против мировой революции. Разведывательная предыстория «Северной экспедиции» Антанты (1917—1918 гг.) - Андрей Иванов

Принимая во внимание данные обстоятельства, определение интервенции необходимо сформулировать следующим образом – «это умышленное вмешательство одного или нескольких государств во внутренний конфликт на территории другого государства с целью его прекращения»127. Таковое вмешательство вовсе не обязательно является насильственным, но вполне может быть добровольным; оно не всегда призвано причинить вред народу страны, подвергшейся интервенции, но бывает призвано оказать ему поддержку. Собственно, и прекращение конфликта может быть достигнуто не за счет достижения мирных договоренностей, а с помощью военного разгрома одного или нескольких противоборствующих групп и лагерей. Если известный французский историк М. Фуко называл едва ли не главным инструментом поддержания межгосударственного баланса в Европе войну128, то наиболее радикальным средством восстановления нарушенного политического баланса внутри страны считалась и считается именно интервенция.

Основываясь на всем вышесказанном, можно предположить наличие взаимосвязи между состоятельностью (успешностью) государства и вероятностью проведения в нем интервенционных операций. Этот тезис в настоящий момент активно поддерживается сотрудниками американского «Фонда за мир», которыми составлен перечень индикаторов, по которым производится оценка степени краха государственных образований, то есть превращения стран в так называемые «несостоятельные государства» («failed states»). Данные индикаторы разделены по следующим блокам:

социальные: наличие демографических проблем; неравенство социальных групп; численность беженцев и перемещенных лиц; отток человеческого капитала.

экономические: степень неравномерности экономического развития; уровень бедности.

военно-политические: легитимность государства; эффективность органов безопасности; соблюдение прав человека и верховенство закона; раздробленность элиты; качества и объем общественных услуг, наличие внешнего вмешательства.129

Каждый из этих 12 индикаторов оценивается по шкале от 0 до 10, где максимальное значение свидетельствует о наихудшем положении дел, а минимальное – о наилучшем. Таким образом, каждая страна получает рейтинговую оценку в пределах от 0 до 120. Соответственно, государства, набравшие до 30 баллов, считаются самодостаточными; государства, набравшие более 100 баллов – вызывающими тревогу. На сегодняшний день к последней группе относятся: Афганистан, Ирак, Пакистан, Шри-Ланка, Судан, Сирия, Йемен, Чад, Сомали, Зимбабве, Демократическая Республика Конго, Нигерия, Кот-д’Ивуар, Центральноафриканская республика, Гвинея и Гаити.

В определенном смысле, с американскими специалистами нельзя не согласиться. Наличие в стране таких проблем, как перенаселение, голод, этническая и религиозная дискриминация, «утечка мозгов», массовая безработица, народные восстания, широкое распространение наркотиков, политические репрессии, фальсификация результатов выборов, отсутствие качественного образования и медицинского обслуживания может свидетельствовать о неспособности государственных органов обеспечивать приемлемый уровень жизни населения и эффективно удовлетворять его основополагающие потребности, что часто и становится причиной зарубежной интервенции.

Определенной методологической ошибкой, допущенной авторами данной схемы, можно считать то обстоятельство, что наличие иностранного вмешательства (особенно военного) трактуется ими как один из факторов деградации государства, а не итог этого процесса. В таком ракурсе нарушается причинно-следственная связь, отражающая перерастание внутренних конфликтов во внешние. Однако, основываясь на наработках «Фонда за мир» и других исследовательских организаций, а также истории военных вмешательств в дела суверенных государств за последнее столетие можно выделить несколько групп факторов оценки вероятности интервенции, показанных в Таблице 1.

Таблица 1

Факторы оценки вероятности иностранной военной интервенции

(на материалах XX—XXI вв.)

Вышеперечисленные факторы можно условно разделить на достаточные, необходимые и ситуативные.

К первой группе относятся: наличие ядерного оружия, членство в Совете безопасности ООН, эмиссия резервной валюты и государственный переворот / революция. Наличие хотя бы одного из этих обстоятельств достаточно для того, чтобы военное вмешательство с высокой степенью вероятности состоялось или, напротив, было отвергнуто вне зависимости от иных аспектов внутреннего положения страны. Интересно, что в начале XX века ни один из перечисленных достаточных факторов сдерживания не имел силы – Организации Объединенных наций еще не существовало, как и ядерного оружия, а до окончания Первой мировой войны к резервным валютам можно было условно отнести лишь английский фунт130.

В подобной ситуации оценка рисков интервенции производится по оставшимися 13 индикаторам. Среди них к необходимым можно отнести: политические репрессии, наличие незаконных вооруженных формирований и неестественную смертность. Эти факторы с одной стороны отражают наличие внутренних конфликтов в государстве, а с другой – свидетельствуют о его недостаточной эффективности в обеспечении потребностей общества в безопасности (наличие НВФ) и социальной защите (смертность, обусловленная ведением боевых действий, голодом, высоким уровнем преступности или низким качеством медицинского обслуживания).

Также большое значение имеют ситуативные факторы: внешняя миграция, неоднородность населения, членство в блоке / союзе, федеративность, гиперинфляция и бедность, а также численность населения, легитимность правительства и географическое положение. Хотя они не влияют на принятие решений о начале интервенции напрямую, при оценке соответствующих рисков они все же имеют значение. Если принять за общее правило любой военно-политической операции стремление ее инициаторов добиться максимальных результатов с минимальными издержками (людскими, финансовыми и др.), то решение о вооруженном вмешательстве подразумевает учет тактических вопросов, способных облегчить или, наоборот, затруднить достижение поставленных целей.

Так, степень неоднородности населения государства в этническом, языковом, религиозном и ином отношении создает для интервентов потенциальную возможность найти союзников внутри страны, недовольных действующим правительством или подвергаемых различным формам дискриминации. В современной научной литературе по этому поводу даже был создан специальный инструмент оценки – индекс этнолингвистической франкионализации (ELF-index), который может влиять на темпы экономического роста, уровень политической стабильности, эффективность государственного управления и т. д131. В конечном счете, высокая степень неоднородности населения повышает риски интервенции, например, с целью защиты единоверцев или родственных народов в случае возникновения в стране конфликтов на этнической или религиозной почве. Аналогичные последствия может иметь и массовая миграция на территорию национального государства, в котором отношение власти и общества к представителям иной культуры может оказаться весьма негативным, а также федеративный характер государства.

С другой стороны, даже при высоком уровне этнолингвистической франкионализации и серьезном систематическом нарушении прав отдельных групп населения препятствием для внешнего вмешательства может стать численность жителей государства. Со стороны может показаться, что большая численность жителей равнозначна большим мобилизационным возможностям, что, по идее, должно облегчать ведение боевых действий, однако в реальности ситуация выглядит гораздо сложнее. Основная проблема состоит в том, что проведение войсковой операции в большинстве случаев сопровождается разрушением объектов социальной инфраструктуры и даже целых общественных институтов, вследствие чего иностранные акторы зачастую вынуждены привлекать собственные ресурсы для обеспечения первоочередных потребностей местного населения. Интервенты будут, фактически, вынуждены допустить к потреблению производимых ими частных и общественных благ иностранных граждан, что значительно повышает нагрузку на экономику. Здесь прослеживается прямая корреляция между численностью населения государства и издержками на вмешательство в его дела.

Характерно, что именно на это обстоятельство в начале июня 1918 года обращал внимание своего непосредственного руководства американский консул в Архангельске Ф. Коул. Его письмо послу Д. Френсису получило широкую известность среди историков, и в этом документе дипломат прямо указывал, что «интервенция на севере России будет означать, что мы должны будем кормить население от 500000 до 1500000 человек… В тот самый момент, когда правительство Советов заметит в Архангельске что-либо, что сможет интерпретировать как интервенцию или враждебность, тонкий ручеек снабжения продовольствием, который сейчас просачивается в Архангельск, будет немедленно перекрыт. Тогда союзники будут вынуждены или кормить все население Архангельской провинции и всего района интервенции, или смотреть, как тысячи людей умирают от голода»132.