Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики - Честер Аандерсон

— Но нам нужен только первый этаж, — напомнил ему Джон.

— Что вы имеете в виду под «мизерной платой»? — осведомился Хард. Поскольку он, вполне естественно, вел все переговоры, домовладелец ответил именно ему.

— Совершеннейший пустяк, — пробормотал он. — Всего девяносто семь далберов в месяц.

— Я так и думал, — оказал решительно Хард, — Пойдем отсюда, брат Джон, поищем другое место, гдее нас не будут грабить.

— Но это недорого, — возразил Джон и осекся. — Конечно, продолжал он, — это намного дороже того, что мы можем себе позволить. Надеюсь, вы когда-нибудь сможете сдать его в аренду, хозяин. Всего хорошего.

Они направились к выходу.

— Подождите, подождите, — остановил их домовладелец. — Поскольку вы новички в нашем городе, а также поскольку Мать любит торг, только для вас а снижаю цену до девяноста далберов. Ну как?

— Хмм, — промычал Хард. — Это очень любезно с вашей стороны, хозяин, но мы спешим, нам пора идти. — Все же они уселись и пошел торг.

А в это время в соседней таверне «Хромой Далбер» Тчорнио Гар-Сполниена Хиирлта под воздействием изрядной порции спиртного так развезло, что состояние его духа стало все больше и больше скатываться в сторону слезливой сентиментальности. За последние три недели у нею развилась такая хроническая бессонница, перед которой оказался бессильным даже сам Личный Королевский Лекарь. Тчорнио никак не мог забыть, как убийца насмехался над накладной бородой бедняги Гардина.

— Это заговор, — повторял Тчорнио, запивая каждое такое утверждение добрым глотком вина. — Чернь поднимается против нас. Они хотят свергнуть правительство! Они не любят Мать!

В последнее время он стал заливать свою обиду вином в гордом одиночестве. Две недели назад дружки перестали называть его «Спасшимся» и прилепили ему кличку «Дригол», смысл которой в кругах золотой молодежи Лиффа подразумевался в зависимости от контекста — между «мокрая простыня», «бесхарактерный простофиля» и «старая дева». И вот он вынужден пить в одиночестве, ему некому излить свою душу, кроме как владельцу таверны, который уже начинал нервничать.

— Еще стакан вина, — прошептал он своей жене, — только один стакан вина этому проклятому Матерью пьянчужке, и я вышвырну этого выродка далбера из таверны!

— Пятьдесят один далбер, господа. Я не могу еще больше снижать плату. — Домовладелец обливался потом. — Вы уже и так отбираете кусок хлеба у моей семьи.

— Бармен, еще вина! — прокричал Тчорнио в соседнем заведении.

— Не знаю, не знаю, — сказал Джон с сомнением в голосе, — Как ты считаешь, Хард?

— Думаю, что это уже похоже на нечто подходящее.

— Послушай, молокосос, — ответил хозяин таверны, — Ты и так уже нализался до чертиков. Что если я тебе дам последний стакан на посошок, а? Ты выпьешь его и пойдешь домой, а?

— Теперь, господа, если вы подпишете вот здесь — вы ведь умеете писать, правда? — Домовладельцу не терпелось завершить сделку до того, как его клиенты передумают или затеют торг снова,

— Материнский нос! — воскликнул Джон, — Смотри, Хард, он заготовил договор еще до того, как мы пришли сюда!

— Бывает, — прокомментировал Хард, — Давай подпишем эту забытую Матерью бумагу и пойдем домой, Я измотался за день до чертиков,

Они подписали договор, обменялись с хозяином наилучшими пожеланиями и заверениями о дружбе и вновь окунулись в зной ярко освещенной улицы. Неожиданно они услышали доносившийся из соседней таверны шум.

— Знать не хочу, чей ты сын! Убирайся отсюда, забытый Матерью пьянчужка! — орал кто-то низким голосом.

— Ты выродок далбера и Матерененавистник! — кричал более высокий голос. — Я приведу сюда моих друзей, обязательно приведу, И ты еще пожалеешь. Ты тоже участвуешь в заговоре, я это знаю точно,

У двери таверны произошла стычка, в результате которой молодой, богато одетый повеса был вынужден неуверенно подниматься на ноги с мостовой, в то время как хозяин таверны возвращался в свое заведение.

— Похоже, мы где-то встречались с этим парнем, — прошептал Джон.

— Да. Где мы с ним… Ах, да, теперь я вспомнил.

Тчорнио, встав на ноги, неуверенными движениями стряхивал пыль со своей одежды, сердито осматриваясь вокруг на тот случай, не видит ли кто-либо из посторонних его унижение. Джон и Хард попытались более незаметно уйти, Тчорнио потребовалось некоторое время, чтобы его затуманенная винными парами память подсказала, кем являются эти двое. Он узнал их, и бурная реакция не заставила себя ждать.

— А, это вы! — прокричал Тчорнио.

— О, Мать! — пробормотал Хард. — Кажется, влипли. — Они побежали.

— Убийцы, — верещал Тчорнио, пытаясь заплетающимися ногами догнать их.

— Быстрее, друг Джон, быстрее!

— Что там за шум? — пронзительно прокричал снова вышедший на улицу хозяин таверны.

— Вон они, те самые люди! — ответил ему Тчорнио, указав на Джона и Харда. В то же мгновение он споткнулся о камень на мостовой и упал прямо на живот.

— Вот уж эти мне позабытые Матерью пьяницы, — проворчал шинкарь и поспешил возвратиться в приятную прохладу своего заведения.

— Остановите этих людей! — заверещал Тчорнио, поднимаясь на ноги. — Награда тому, кто их остановит! — Он побежал по улице, сбивая с ног прохожих.

Джон и Хард повернули за угол.

— Для пьяного, — задыхаясь проговорил Джон, — этот парень неплохо бегает.

— Сейчас, — Хард судорожно заглотнул воздух, — не время, — тяжелая одышка, — для бесед.

Тчорнио тоже свернул за угол и помчался за ними. Оказавшись на боковой улочке, он повалил стенд торговца гончарной кухонной посуды.

— Эй! — закричал лавочник, когда гончарные изделия посыпались на землю.

— Эй! — эхом повторила его жена, в то время как сам лавочник побежал за Тчорнио, перепрыгивая через черепки, которые только что были его товаром.

Но в данный момент для увлеченного погоней молодого человека звук разбивающейся посуды не значил ровным счетом ничего. А сам гнавшийся за ним по пятам и кричащий что-то непонятное для его уха лавочник воспринимался им не как гневный преследователь, а как союзник в погоне. Тчорнио даже вынул свою шпагу из ножен и стал размахивать ею, чтобы еще больше подбодрить лавочника.

— Да защитит нас Мать, — кричал лавочник своим соседям. — Этот сумасшедший имеет шпагу! Он всех нас перебьет!

А его жена в это время кричала, выглядывая из крошечного помещения лавки:

— Остановите его! Вор! Остановите его!

Тчорнио позволил себе оглянуться на мгновение. Прекрасно. За ним следовала уже целая толпа, готовая оказать ему помощь в поимке заговорщиков. Он был уверен, что убийцы уже у него в руках. Неожиданно он с ходу врезался в тщательно уложенную пирамиду тыкв, от чего большие круглые овощи стали катиться по улице в самых различных направлениях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});