Куда уходит вчера - Константин Бояндин

— Он, похоже, не так слеп, как кажется, — возразила девушка, не разжимая ладоней. — Так что по поводу моего предложения? Ты действительно поможешь мне вернуться домой?

— После возвращения в Меорн — да.

— Ты всегда держишь слово?

— До настоящего времени считал, что всегда.

— Держи, — девушка разжала ладони, и на траву перед Ривллимом упал дымящийся, потрескавшийся, превосходно приготовленный клубень.

Воин долго смотрел на неё, не произнося ни слова.

IV

Во сне он встал с лужайки, на которой уснул рядом с Фиар, и огляделся по сторонам. Ольт сидел, скрестив ноги, спиной к костру. Воин вспомнил, как ольт предложил себя в качестве часового. На недоумённый взгляд Ривллима последовало пояснение, что если противник не выдаст себя звуком, то с ним всё равно не справиться. Аргумент показался убедительным, учитывая, что слух у слепого оказался фантастически острым. Он отлично слышал то, что произносилось шёпотом на расстоянии в тридцать шагов.

Итак, он встал. Фиар что — то прошептала и потянулась. Не просыпаясь. Воин долго смотрел на неё, поражаясь странной позе, которую та приняла. Необычная для человека — чуть выгнувшись назад, руки вытянуты вдоль тела, пальцы согнуты, словно у кошки, приготовившейся напасть. Постойте, может, она оборотень? Тогда многое стало бы понятным. Подумав немного, воин отверг это предположение. Во — первых, сейчас полнолуние. Во — вторых, оборотни терпеть не могут ни людей, ни прочие расы. Он склонился над Фиар и осторожно взял в руки прядь её волос. Тонкие и невероятно густые.

Ривллим вспомнил, что Фиар пообещала сделать с ним, если он «невзначай» прикоснётся к ней ночью, и усмехнулся. Ну ладно. Что же его подняло?

Дорога, возле которой находилась лужайка, уходила в направлении центральной части Шести Башен. Старинное название этого города — крепости так и переводится: Шесть Башен. Безо всяких излишеств. Надо будет расспросить Вемкамтамаи, что такого в этих Башнях. Отчего здесь постоянно заводится всякая магическая нечисть.

Далеко — далеко, за пределами чёткой видимости, что — то слабо светилось. Словно крохотный светлячок — наподобие тех, что вились вокруг костра. Только «светлячок» этот должен быть величиной со слона, раз виден на таком расстоянии.

За неимением других идей, воин направился в сторону светящегося пятнышка. Оно казалось туманным, расплывчатым, текучим. Но не таким, как призрачные огоньки в лесах близ Меорна или, скажем, на Синих болотах — к востоку от города. Те удаляются, меняют очертания, манят неосторожного путника дальше, дальше, дальше. Это же никуда не двигалось.

Стоило сделать первый шаг, как Ривллим взлетел в воздух. И сразу же понял, что спит. Где ещё, как не во сне, можно было настолько плавно и неторопливо плыть по воздуху, управляя полётом одним лишь усилием мысли? Ощущение было восхитительным.

Оказалось, что можно ускорять или замедлять полёт, ныряя вниз или, соответственно, взлетая вверх — словно рыба в воде. Не нужно было ничем двигать, достаточно только сосредоточиться. При всём этом полёт не мешал думать.

Шелна здесь нет, это ясно. Обойти все Башни, надо всё равно: хотя бы для того, чтобы можно было смотреть в глаза его родственникам. А потом — медленно, осторожно двигаться в сторону Меорна. Там доложить обо всём и — раз пообещал — проводить эту несносную молодую особу домой. И зачем только он пообещал ей сопровождение?

Светящийся силуэт постепенно приближался.

Взгляду открылась центральная площадь. Та, от которой и исходило сияние. Шесть высоких зданий выходили на неё; шесть серых прямоугольных кусков гранита, пристально вглядывающихся множеством чёрных мёртвых глаз.

Посреди площади стоял постамент. На нём должна быть статуя, но где же она? И почему светится площадь? Вся: камень под ногами, постамент, воздух над головой. Воин приземлился и осторожно оглянулся. Зачем он здесь?

— Никто не сможет ответить, — из — за постамента вышел ольт Вемкамтамаи и, не отводя взгляда пустых глазниц, остановился шагах в трёх от воина. — Ты один знаешь, что должно случиться. — Воин заметил, что окружавшие площадь строения сдвинулись. Немного, но заметно для глаза.

— Где статуя? — указал воин на постамент.

— Статуя была, статуя ушла. — С другой стороны постамента вышел ещё один Вемкамтамаи и остановился с другой стороны, сверля собеседника провалами отсутствующих глаз. — Мир стал ей безразличен, она покинула мир. Теперь мир рассыпается на части.

Послышался странный треск.

Воин опустил взгляд и увидел, как по мостовой под его ногами пробежала трещина. Инстинктивно он отошёл, чтобы обе ноги стали по одну сторону её. Оглянулся. Здания вновь сместились.

— Что за статуя? — спросил Ривллим, поворачиваясь от одного ольта к другому и не встречая ничего, кроме пустого выражения на неправдоподобно гладких, до блеска отполированных лицах. — Куда она ушла?

— Твоя статуя, — послышался голос сверху и воин, задрав голову, встретился с мрачным лицом Вемкамтамаи. Третий ольт стоял на постаменте. — Отыщи её и спроси, отчего она решила сбежать. Но поторопись, время уходит.

Вновь треск. Одно из зданий раскололось пополам. Изнутри посыпался песок.

— Но я не успею! — крикнул воин отчаянно. — Всё происходит слишком быстро!

— Я помогу тебе, — отозвались три голоса с трёх сторон и два остальных ольта вспрыгнули на постамент. Там они встали, все втроём, лицами наружу, упираясь плечами в плечи и взявшись за руки. Тут же зловещий треск и шорохи, доносившиеся со всех сторон, замерли, а трещина в земле сомкнулась. Сомкнулось и здание; о катастрофе напоминала лишь груда песка у стены. Лица ольтов (или ольта?) отражали сильное напряжение.

— Не мешкай, — произнесли три голоса и три головы кивнули, каждая в свою сторону. После чего порыв ветра поднял в воздух лёгкого, как пушинка, Ривллима и с головокружительной скоростью повлёк назад, к костру. Окружающий мир размазался, рёв ветра оглушал.

«Сейчас я разобьюсь», подумал воин и зажмурился.

Что — то толкнуло его под ноги.

Он открыл глаза. Он стоял у костра, рядом со спящей Фиар. Рядом с ольтом, по — прежнему сидевшим спиной к едва тлевшему костру. Воин поднял голову. Наступило двойное полнолуние — и именно сейчас два ярко — лимонных диска, меньший под большим, освещали спокойный ночной пейзаж. Оглушительно пели насекомые; по округе разносились охотничьи крики сов.

Небо резко повернулось, превратившись на миг в сплетение светящихся дуг. Когда оно остановилось, никаких лун на нём уже не было, а рисунок созвездий едва заметно изменился. Сильное головокружение поразило Ривллима, и он почувствовал, что падает…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});