Тайное и явное в жизни женщины - Лариса Теплякова

– Я в здравом рассудке, – заявил он. – Я могу и без родителей обойтись, а они без меня. Я хочу поглядеть мир. «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!» Слушай, а поедем на БАМ! Я буду любить тебя в тайге!

– Какой БАМ! – я уже не могла спокойно слушать. – Я учусь в институте. На БАМе люди строят железную дорогу. Там нелегко, там холодно! Ты же не сможешь так работать. Что будешь делать? Песни будешь им петь?

– Слушай, давай поженимся? – вдруг предложил Олег. – Хочешь? Сделаем, наконец, тебя женщиной! Я так мечтаю проникнуть в твою горячую норку! О-о, я сейчас с ума сойду! Скажи, ты моя? Ты моя, до конца?

– Поженимся, будем грызть корочку хлеба или тянуть деньги у родителей? – усмехнулась я.

– Я всегда найду тебе деньги! – гордо заявил он.

Всякой девушке лестно принимать предложение руки и сердца, но мне в тот момент было мучительно больно. Рушилась, рассыпалась на осколочки моя первая любовь! Я ещё не научилась жить без Олега, но и с ним мне было не по пути. Мы перестали понимать друг друга!

– Нам надо расстаться, – тихо сказала я.

– Слушай, я понял, – сказал Олег крайне заботливо. – У тебя разболелся зубик. Я же помню про твой коренной внизу, справа. Он у тебя всегда ноет, когда ты ноги застудишь. Надо было ночью спать в тёплых носках. Надо, пожалуй, удалить этот зуб, в конце концов. Пошли завтра же к стоматологу!

Я побаивалась лечить зубы, и Олег водил меня к врачу буквально за руку, если требовалось. Ему даже разрешали сидеть рядом в кабинете. Он мог пролезть куда угодно. Как, как мне было отвадить себя от этих удобных привычек? Олежка опутал меня собой везде. Я прикипела к нему, я срослась с ним…

– Мне не зуб надо удалить, а тебя из моей жизни! – я впервые заговорила резко и смело.

– Хочешь немного побыть без меня? – спросил Олег, не понимая до конца сути моих слов. – Пожалуйста! Уважу твои желания. Сколько дней мне не появляться? Скажи? А потом радостно встретимся! Журавлик, ты уже большая девочка у меня становишься! Ой, что будет дальше! Что придумает наша Анечка? Какие в её прелестной головке рождаются капризы! Я всё для тебя исполню.

– Не ёрничай! – прервала я его. – Я хочу расстаться с тобой навсегда.

– Как это? – изумился Олег. – Ты без меня?! Ну, уж дудки! Я столько берёг тебя, лелеял, и что? Чтобы какой-нибудь институтский очкарик воспользовался моей сладкой девочкой? Этого не будет.

– Ты что несёшь?! – возмутилась я.

– Анька, – твёрдо сказал Олег. – Лучше не зли меня. Я исчезну пока на время, но ты – моя. Только моя. Поняла?

Я заплакала. Он ласково вытирал мне слёзы, как всегда, но наше отчуждение уже началось.

Явное между строк

За окном зимний день набирал силу. Рассеялась зябкая хмарь холодного утра, и проглянуло озорное солнце. Что-то весеннее уже грезилось в его лучах.

Я так долго говорила, что пересохло в горле. Я умолкла и выпила глинтвейну. Моя Марина умница. Такой изумительный напиток я пробовала только однажды, в январской Праге, где мы были вместе мужем. Каждую зиму, сразу после святок, когда впереди маячит февраль, отчаянно хочется дружной и тёплой весны! Но самый короткий и неласковый месяц в году всё равно неизменно наступает. Его надо пережить, перемочь и как-то скрашивать бытиё. Глинтвейн придуман именно в такие дни, я уверена.

– Да, верно Олежкина мать тебе сказала, что после него только выжженная земля остаётся, – вздохнула Марина. – У вас бы не получилось ничего! Даже страшно подумать, как бы ты настрадалась, живя с ним! Как хорошо, что ты отделалась от него!

– Но зато – какой ценой! – напомнила я подруге. – Ты вспомни, что дальше было!

– Знаешь что?! С ним рано или поздно произошло бы что-нибудь подобное, – высказала Марина. – Таких людей ничего не остановит. В нём чёрт сидел. Одержимость – страшная штука. Мальчиш-плохиш по жизни.

– Странная штука, эти плохиши почему-то по молодости так тянут к себе!

– Да, мне знакомо это наваждение не понаслышке, – задумчиво согласилась подруга. – Слушай, пойдём в гостиную. Я что-то покажу!

В небольшой гостиной Филимоновы завершали окончательную отделку. Марина плотно задёрнула непрозрачные шторы, щёлкнула выключателем. Люстры не было. Мягкий свет заструился по периметру всего потолка, возникая из-за декоративной панели, которая скрывала точечные светильники.

– Здорово! – восхищённо одобрила я.

– А теперь смотри!

Она выключила свет. Наверху, в тёмно-синем квадрате, слабо проявились и заблестели мелкие звёздочки.

– Звёздное небо! – сообщила довольная хозяйка.

– Маринка, как я рада за тебя, – искренне сказала я. – Какой у тебя Коля!

– Ему мой братишка Вова помогал. У обоих – руки золотые! – гордо похвалила Марина своих родных мужчин.

Она раздвинула шторы и впустила солнечный свет. Комната стала прежней.

– Марин, это для тебя. Вот такая семья – это твоё. Ты достойна, ты заслуживаешь, – трепетно увещевала я подругу. – Все твои житейские и художественные таланты нашли достойное применение. Коля твой – золото! Пусть будет здоров долгие годы. Такой славный мужик!

– Чего торопимся-то с отделкой гостиной? Пятьдесят лет ведь ему скоро. Так что выпьем скоро за его здоровье от всей души, – сообщила Марина.

– Я и забыла совсем! Он ведь нас старше! – спохватилась я.

– Да и сами уже не девочки давно, – усмехнулась Марина.

– Но ещё бабоньки хоть куда, если нас пока любят, а, Мариш?

– А то! – быстро согласилась Марина, шутливо поправляя свои груди.

На стене, над новым диваном висел семейный портрет Филимоновых, оправленный в тонкую металлическую раму. Ярче всех выделялась Юлька, будто диковинный цветок в простом огороде. Она стояла позади сидящих родителей, не похожая ни на кого. В статике, на фотографии это бросалось в глаза! Марина перехватила мой взгляд.

– На Юльку смотришь? – догадалась она. – Я сегодня повесила. Коля ещё не видел. Шурупы вкрутили, думали, может, картину какую-нибудь разместим.

Что, лучше снять?

– Марина, я боюсь советовать, – тихо вздохнула я. – А Юлька сама не спрашивает ничего?

– Нет, – ответила Марина. – Пока нет. Права была твоя мама, когда говорила, что удовольствия на пять минут, а расхлёбывать долго и мучительно. Практически всю жизнь трясусь. Только успокоишься, так нет, опять проявится ошибка молодости. Пошли, еще, что ли выпьем? За Колю моего. Ты как, ничего?

– Отлично. Давай!

Мы опять направились в столовую.

Глава 8

Тайна рождения Юльки

Два заметных события совпали в жизни Марины. Она отвергла Славу Литвинюка и поступила в политехнический институт. Марина смело шагнула вперёд, готовая к новизне. Родители убедили дочь, что её ожидают интересные события и знакомства. Они оказались правы.

Общительная, яркая и озорная, Марина легко обрела новых друзей. Мы опять оказались в одном учебном заведении, только она на курс младше. Именно в её вузовский первый год мы реже виделись и мало общались по причине несовпадения поездок наших групп на практику и в колхозы. Студенческая жизнь кипела. Нас отправляли на производственную практику, на стройки, на сбор урожая. Мы успевали ставить спектакли, танцевать на дискотеках. Конечно же, ещё мы сдавали чертежи, проекты, зачёты… Всё клубилось.

Каждая встреча с Мариной превращалась в обмен личными новостями. Однажды, после двухмесячной практики в городе Тольятти, Марина гордо сообщила:

– Я рассталась с девственностью! Совсем не страшно! Зато теперь вокруг меня всё изменилось!

Я бережно спросила:

– С тобой всё в порядке?

– Все просто здорово! Ты лучше спроси, кто он, мой первый мужчина! – нетерпеливо потребовала она.

– Так кто же этот счастливец?

– Его зовут Игорь Мазур! Вслушайся, какая музыка в имени!

– Кто он, откуда?

– Он из Харьковского авиационного института. Мы познакомились в Тольятти на пляже. Представь, мы с девчонками загораем, такие юные вчерашние первокурсницы, а они, харьковчане, нарисовались рядом с нами. Взрослые парни, орлы! Уже на преддипломной практике!

– И что дальше?

– Ах, Анька, он такой красивый и чувственный! Всё было восхитительно! – Марина закружилась по комнате.

– А где теперь этот чувственный?

– В Харькове, естественно. А ты на что намекаешь? Вот только нотации мне читать не надо, ладно? У меня мамочка для этого имеется! – возмутилась подруга.

– Ну, что ты! – примирительно сказала я. – Не дуйся, как пузырь. Мне главное, чтобы у тебя всё обошлось без последствий. А ты любишь его?

– Так, у тебя точно в голове моральный кодекс молодого строителя коммунизма! – рассмеялась Марина. – Ты у нас всё учишься, учишься, как синий чулочек. Совсем забыла, как кокетничать. Мне даже папа говорил на днях: бери пример с Ани! Отличница, комсорг потока! Все преподаватели от неё в восторге! Курсовые сдаёт досрочно! А я знаешь, что сделала, чтобы он не выступал?