Смерть с пожеланием любви - Алёна Белозерская

– И все мое! Какие планы на день?

– Займусь подготовкой романтического ужина для голубков. Деньги, – она протянула ладошку, в которую Мануэль молча положил две сотни. – За завтрак платишь ты, – продолжила Полина. – И на ужин к своему старику поведешь тогда, когда скажу.

Мануэль без возражений кивнул, как всегда с достоинством выполняя условия спора. Если бы проиграла Полина, он с такой же наглостью, как и она, требовал бы свой выигрыш. Но, увы, сейчас фортуна была не на его стороне.

– Странно, что в Париже Пиоро не скрывает своей сексуальной ориентации. Здесь же можно встретить половину светской Москвы, – Полина позвала официанта. – Два эспрессо, пожалуйста.

– Я также не видел, чтобы мсье Пиоро афишировал свою любовь к «графине».

– К кому?

– Роберта де Бри, его любовника, все зовут графиней.

– Кто «все»?

– Его отец – граф в шестом поколении. Роберт унаследует титул. Но так как фотограф мужчина не на все сто процентов, то и графом не сможет называться. Поэтому в журнале, где он работает, все зовут его графиней.

– Откуда тебе об этом известно? – удивилась Полина.

– Моя бывшая занимает в этом журнала пост редактора.

– Боже, ты продолжаешь спать с бывшей?

– Она – мать моей дочери и заслуживает хорошего отношения, – ответил Мануэль, заставив Полину рассмеяться. – К тому же глуп тот, кто не возвращается к своим лучшим любовницам, в особенности если они пускают к себе в постель.

Глава 4

Для того чтобы впечатлить клиента и сделать все, чтобы он остался доволен результатом, Полине пришлось лично лететь в Рокебрюн – Кап-Мартен [4], осмотреть виллу, отдых на которой она хотела предложить Пиоро. Это было красивое место с потрясающим панорамным видом на залив Монако, уединенное и вместе с тем не дающее забыть о том, что рядом, всего в семи километрах, находится роскошный город с массой развлечений. Сад с пальмами и большой лужайкой, открытая терраса с мебелью из ротанга и тика, гостиная с высокими потолками, кремовые диваны, современная техника и четыре суперкомфортные изысканные спальни. Однако имелся маленький, но весьма существенный минус – на вилле отсутствовала бильярдная, а эта игра очень нравилась Пиоро, более того, было известно о его виртуозном владении кием. Конечно, можно было предположить, что мысли бизнесмена будут заняты вовсе не бильярдным столом, и все же Полина решила отказаться от этого места, ибо комфорт, по ее мнению, уже не был полным. Тем же вечером Полина посетила вторую виллу в Ля Круа Вальмер [5], которая после детального осмотра была арендована на ближайшие пять дней.

Спустившись к бассейну, она сбросила туфли и с восторгом прошлась по прохладной траве к белой ограде, за которой начинался крутой спуск к морю. Вид на синий тихий залив вызвал вздох восхищения. Владелец агентства, которому принадлежала вилла, подошел к Полине и поставил на широкие перила бутылку охлажденного местного вина.

– Шарль, еще немного, – улыбнувшись, проговорила она, – я растаю и поцелую тебя.

– Ради этого и стараюсь, – шестидесятилетний ловелас с черными крашеными волосами подал Полине бокал и оперся о гладкий мрамор перил. – Ты останешься?

– Да. Нужно решить некоторые организационные вопросы и дождаться клиентов. Переночую на вилле.

– Составить тебе компанию?

Полина рассмеялась, откинув на спину волосы, и смех ее, подхваченный легким ветерком, спустился к заливу, растворившись в прохладном воздухе. До поздней ночи они стояли у перил и, распивая вино, разговаривали о прелестях жизни на побережье, ругали большие города, толпы людей, после перешли к «обсасыванию костей» общих знакомых, а закончили хвастовством о последних дорогих приобретениях. Одной бутылкой, разумеется, не обошлось, Шарль принес еще две, и только в час ночи Полина поняла, что не предупредила Люка о своем отсутствии. От него также не было звонков, и это неприятно укололо. Получается, Люка совершенно не интересовало, куда пропала жена. Впрочем, он давно привык к неожиданным исчезновениям, поэтому не паниковал, спокойно ожидая, когда Полина объявится.

Шарль уехал около трех, Полина же отправилась в спальню, находящуюся на первом этаже, и пожалела, что заняла именно ее, так как солнце разбудило в шесть утра. С протяжным вздохом она поднялась, прошла в гостиную и открыла стеклянные двери, ведущие на террасу. Несколько минут постояла в тишине и прохладе начинающегося дня, потом, ощутив странный порыв в душе, метнулась к бассейну и с криком прыгнула в холодную воду.

– Мать твою! – восторженно разнеслось по округе.

Днем она отыскала музыкантов, которые будут играть влюбленным за ужином. Наняла с помощью Мануэля, координирующего ее действия из Парижа, повара на пять дней, чтобы парочке не пришлось думать о том, чем себя кормить. Шарль обещал чистоту и, главное, полную конфиденциальность, так как горничные, отвечающие за порядок в доме, умели быть невидимыми для постояльцев. Конечно же, подобный сервис хорошо оплачивался, но в любом случае обслуга, как было оговорено, приходит не ранее десяти и уходит сразу после ужина, так что ночью и утром дом будет в полном распоряжении влюбленных.

– Меню ужина роскошное, – одобрил Шарль выбор Полины. – Ягненок с горошком в масле, ананасы под шоколадным соусом и шампанское, – он восторженно поцокал языком. – Что за празднование предстоит? Юбилей или предложение руки и сердца?

– И то и другое.

– Вспоминаю тот день, когда предложил Карин стать моей женой… От радости она кричала как сумасшедшая. И знаешь, уже тогда я должен был насторожиться, услышав мощь ее глотки. Но любовь закрыла мне уши, сделав глухим.

Полина рассмеялась.

– Почему мы только спустя время понимаем, что сделали неверный выбор? Неужели так всегда происходит?

– Только у дураков, – философски изрек Шарль. – Но их большинство.

В пять вечера Полина спустилась вниз встретить приехавших мсье Пиоро и Роберта де Бри. «Графиню» она видела впервые, несмотря на то что уже не раз устраивала романтические ужины для пары и покупала для Роберта подарки, поэтому внимательно разглядывала его. Большеглазый, великолепно сложенный красавец произвел на Полину неизгладимое впечатление своей привлекательностью и манерами. Единственный сын Роже де Бри – депутата Национального собрания Франции – и Изабеллы Бьяджи – самой красивой женщины Италии семьдесят пятого года. Модный фотограф, говорит на четырех языках, очаровательный, темпераментный и… гей.

– Мадам Матуа, рад встрече, – Роберт пожал протянутую руку и повернулся к Сергею, который, подойдя к мужчине, скользнул пальцами по его спине.

Движение было едва заметным, но очень смутило Полину, густо покрасневшую от интимности увиденного. Она быстро отвернулась и подставила лицо солнечным лучам, обрадовавшись, что они хотя бы частично скроют яркий румянец на щеках.

– Все готово, господа, – ровным голосом произнесла она, справившись с эмоциями. – Желаю хороших выходных.

– Благодарю вас, – Роберт улыбнулся и, попрощавшись, скрылся в доме, а она проводила его фигуру, в особенности упругие ягодицы, долгим взглядом.

– Знаю, о чем вы сейчас думаете.

– О чем же? – спросила Полина, уверенная, что Пиоро не повторит ее мысли вслух.

– О сексе, – ответил он, и это было почти правдой. – Угадал?

– Нет, – улыбаясь, покачала головой Полина. – Через полчаса вам нужно спуститься на нижнюю террасу.

– И что там?

– Повар уже приготовил ужин, а музыканты ожидают вашего появления. Но не беспокойтесь, они не станут вас напрягать. Уйдут, когда пожелаете, – Полина кратко обрисовала график работы персонала. – Если что-либо понадобится, я всегда к вашим услугам.

– Спасибо, – Пиоро погладил ее по плечам, как младшую сестру. – Я очень счастлив сегодня.

– Надеюсь, – она несколько натянуто улыбнулась, – это ощущение останется с вами надолго.

Сев в машину, Полина быстро выехала за ворота, но через сотню метров остановилась и еще несколько минут рассматривала ярко освещенную виллу. На душе стало неимоверно гадко, наверное, от зависти, потому что там, на холме, два человека говорили друг другу слова любви.

– Суки, – с раздражением протянула она и вжала педаль газа в пол.

* * *

Солнечные лучи бегали по подушке и щекотали ресницы. Сергей Пиоро со вздохом потянулся, провел рукой по второй половине кровати, оказавшейся пустой. С недоумением он приподнялся и улыбнулся, услышав едва различимые звуки музыки где-то внизу. Набросив халат, он вышел из комнаты.