Карлос Кастанеда: Истина лжи - Кристоф Бурсейе

Своим интересом к Карлосу она, скорее всего, обязана этим исканиям. В биографии «Эротика Анаис Нин» Ноэлль Райли Фитч затрагивает и другой аспект: «В ее «Дневнике», как и в отношениях с окружающими, раскрывается склонность к обольщению и лжи, этим же приемом она пользуется, чтобы поглотить и подчинить себе читателя. (…) Однако читатель, в конце концов, отдает себе отчет в ее выдумках».

Не напоминает ли вам это портрет Карлоса Кастанеды? Разве он не родное дитя лжи и искусства обольщения? Во время обеда с Диной Метзгер Анаис Нин была очарована характером «психа», как она его называла. Быть может, в нем она мимолетно увидела свое зеркальное отражение?

В сентябре 1967 года редакционный совет Издательства Калифорнийского университета наконец одобрил рукопись после окончательного длительного обсуждения. Клемент Мейган выступил самым пламенным защитником. Он не только отстаивал научную ценность книги, но и предрекал ей коммерческий успех. Разве книга об опытах с галлюциногенными грибами не привлечет внимание тысяч хиппи, которых полным-полно за стенами университетского городка?

Наконец, 23 сентября 1967 года, Кастанеда подписывает контракт. Для Карлоса это исключительное событие после столь долгого ожидания. Чтобы его отпраздновать, он тут же отправляется к… портному и покупает новый серый костюм.

В ноябре он едет в Нью-Йорк, потом в Вашингтон. Ему очень хочется повидать Карлтона Джереми.

Теперь большинство времени Карлос проводит в пустыне, но что он там делает? Действительно ли беседует со старым яки без роду и племени? Бывает он и в Мексике. В Оахаке живет человек, который на свой лад дополняет учение дона Хуана: дон Хенаро.

Мысль о предстоящей публикации будоражит. К Ка-станеде проявляют интерес некоторые профессора из Нью-Йорка. Не желает ли он написать диссертацию в Колумбийском университете, где его прославленные труды встретят горячий прием?

Книга запущена в производство. Издателю хочется изобразить на обложке нечто психоделическое. В первом варианте это индеец с резкими чертами лица — картинка, вдохновленная фотографиями автора. Кастанеда категорически отвергает ее. Во второй версии буквы названия окружены зелеными ящерицами. Но Карлосу нужен респектабельный вид, а не броскость. В конечном итоге книга выходит в строгой бело-зеленой обложке под достаточно академичным названием «Учение дона Хуана: путь знания индейцев яки».

Долгожданное событие свершилось 27 июня 1968 года. Конец долгого пути положил начало повальному увлечению.

ГЛАВА 4. 1968–1972 гг. ПРОРОК В СЕРОМ КОСТЮМЕ

ТРАВА ДЬЯВОЛА, ИЛИ НАШЕСТВИЕ СЮРРЕАЛИЗМА

Уничтожить привычные ориентиры. Такова цель книги, осмелившейся бросить вызов законам жанра. Роман, критическое эссе, исследовательский отчет или поэтический манифест? «(…) Отсутствие каких бы то ни было примечаний и абсолютная невозможность анализа ставят произведение на грань сюрреалистического наваждения с умопомешательством», — говорит Дэниел С. Ноэл на первых страницах критического эссе «Свет и тени Карлоса Кастанеды».

«Трава дьявола и маленький дымок»[12] представляется прежде всего «обычным» антропологическим исследованием. Его можно также принять за рассуждение на научную тему, которое, как и следует, делится на две главные части: феноменологическое описание встреч с доном Хуаном и последующий «структурный» анализ.

Оригинальное название — «Учение дона Хуана: путь знания индейцев яки» — свидетельствует о желании автора быть принятым всерьез. Карлос ни в коей мере не желает прослыть популистом вроде какого-нибудь Райна или Пухарика. В отличие от них он выступает как ученый.

На титульном листе красуются слова благодарности. Кроме Клемента Мейгана, Гарольда Гарфинкела, Уильяма Брайта и Педро Карраско, автор благодарит и Роберта Эдгертона, хотя тот высказался о рукописи более чем сдержанно. Кастанеда также выражает признательность Лоуренсу Уотсону и двум корректорам: Грейс Стимсон и Ф.А. Гилфорду.

Содержание состоит из рассказа и последующего эссе. Две цитаты, приведенные на форзаце, указывают на эту двойственность. Первая принадлежит Георгу Зиммелю[13] и свидетельствует прежде всего о стремлении автора подчеркнуть свою скромность: «В наших силах лишь попытаться установить начало и направление бесконечно долгого пути. Достижение упорядоченного и связного целого будет в лучшем случае иллюзией. Одинокий студент может достичь совершенства, только если благодаря личным усилиям передаст все, что был способен увидеть». Невозможно переоценить эту скромность, которой отличается и сама манера повествования Карлоса. Студент не строит из себя опытного эксперта, а сразу признает свою слабость, неспособность что-либо понять и влияние предрассудков.

Дон Хуан тоже не остался без внимания. Но его слова неизмеримо более загадочны: «Для меня существует только путь, у которого есть сердце, и все пути с сердцем. Именно по ним я иду, и главное для меня — дойти до конца. И я иду вперед и смотрю, смотрю, пока не перехватит дыхание».

Этот замечательный отрывок звучит как манифест. Одним молниеносным мазком Карлос дает портрет персонажа. В его кочевнике из Аризоны есть что-то от Ницше, Гераклита, и может быть, от Рене Шара. Но откуда Кастанеда взял эту фразу? В книге нет именно таких слов. Правда, в одной из глав дон Хуан говорит, что дороге необходимо иметь сердце, но выражается это не столь поэтично. Может, Кастанеда выудил это из записей, скопившихся за долгие годы? Может, «улучшил» какой-то фрагмент? А может, просто все сочинил от начала и до конца?

Автор ведет речь от первого лица, используя, таким образом, жанр эго-романистики, замешанной на сновидениях. С первых страниц он переносит читателя на ту самую судьбоносную автостанцию в Аризоне, где в 1960 год)' состоялась встреча с доном Хуаном: «Сначала я относился к дону Хуану просто как к немного странному человеку, много знавшему о пейоте и отлично говорившему по-испански».

Однако перед нами не только колоритная фигура, но и некто особенный: «(…) Люди, с которыми он жил, рассказывали, что он обладает «секретным знанием», и что он брухо».

Брухоу американских индейцев означает «колдун». Кастанеда понимает это также как «целитель, знахарь». Если Хуан брухо, то он прежде всего кочевник, индивидуалист-одиночка, а его знание, внушающее смутные опасения, превосходит знания жителей племени.

«Я был знаком с доном Хуаном целый год, прежде чем вошел к нему в доверие», — продолжает Кастанеда. «Однажды он обмолвился, что обладает знаниями, которые преподал ему учитель, или «благодетель», как он сказал, направлявший его в учении. Дон Хуан в свою очередь выбрал в ученики меня. Он предупредил, что это потребует полной отдачи и что обучение будет долгим и трудным».

Учение дона Хуана длится с июня 1961 года по сентябрь 1965 года. «Обучение проходило сначала в Аризоне, затем в Соноре, потому что, пока я учился, дон Хуан вернулся в Мексику».

Студент часто бывает у своего учителя, и, в зависимости от обстоятельств, эти поездки длятся разное время: «Если подумать, мне кажется, у него ничего не вышло именно потом)', что мое посвящение происходило таким образом, ведь при этом невозможна полная отдача, необходимая, чтобы стать магом».

Здесь следует взвесить каждое слово. По словам автора, из этой затеи ничего не вышло. Книга «Учение дона Хуана» рассказывает не о посвящении. В ней говорится о неудавшемся посвящении. Карлос не только не сумел стать учеником брухо, но по мере повествования понял, что его научный труд провалился.

Вместо того чтобы оставаться сторонним наблюдателем, он усваивает систему понятий своего объекта изучения. Он взволнован и не может стоять в стороне.

Чем объяснить такое фиаско? Кастанеда говорит, что виной всему неверный подход к обучению. Ему не надо было больше возвращаться в Лос-Анджелес. Он должен был погрузиться в иную реальность, забыть Маргарет, Карлтона Джереми, Мэри Джоан и других. Он потерпел неудачу, потому что не смог сжечь мосты, связывавшие его с прошлой жизнью.

Автор часто употребляет термин «посвящение», близкий традициям эзотерики. «Научный» рассказ, таким образом, окутан ореолом некой религиозности. Кастанеда спокойно и объективно описывает духовное перерождение, которое свершается с помощью растений: «В сентябре 1965 года я добровольно прервал обучение», — заключает он. 1965 год… Мрачный период, когда Карлос прерывает учебу и сомневается в правильности выбранного пути. Мы знаем, что он и тогда продолжает ездить в пустыню. Но в своей первой книге описывает лишь этот краткий период с 1961 по 1965 год.

В чем состояло прерванное посвящение?

Психотропные растения играют здесь главную роль: «В разных случаях дон Хуан отдельно использовал три галлюциногенных растения — пейот (Lophophora williamsii), дурман, или трава Джимсона {Datura гпохга syn.D.meteloides), и один гриб (возможно, Psilocybe tехrсаnа)».