Копилка семейного здоровья: как укрепить здоровье семьи без лекарств - Рената Равич

Кэрол была в восторге. Тогда я попросил ее помочь и мне тоже. Пусть она сама выбирает из всего, что они найдут в течение каждого дня, самую смешную историю, и она каждый день по телефону будет мне ее пересказывать. Затем я поговорил с матерью Кэрол, которой идея тоже пришлась по душе.

Через два дня работа кипела в полном разгаре. Когда Кэрол говорила по телефону, голос ее звенел от радости, и она сразу же начала смеяться, еще не кончив первую фразу. «Боюсь, что я не смогу рассказать до конца, – хохотала она. – Я пыталась репетировать, чтобы не рассмеяться, пока не поговорю с Вами, но ничего не получалось». И она рассказала забавный анекдот про священника. Анекдот был «с бородой», но он доставил удовольствие девушке, и мы оба дружно посмеялись от души. Кэрол рассказала, что самое интересное было накануне, когда ее мать принесла из библиотеки дюжину книг и в лицах стала разыгрывать смешные сценки – ведь в молодости она мечтала стать актрисой, как вся семья с жаром спорила, какой анекдот пересказать мне по телефону и пр. «Следующим в библиотеку должен идти брат, – продолжала Кэрол, – он человек куда более начитанный, чем мы все, так что готовьтесь, завтра я Вам перескажу, наверняка, О'Генри или Марка Твена».

В этой истории больше всего меня порадовало, что все члены семьи нашли новый и гораздо более приятный способ общения с Кэрол. Общее и интересное занятие, объединяющее всех в единый семейный коллектив, было важно для них не меньше, чем для больной девушки. Когда позвонил врач Кэрол через пару дней, именно этот новый подход к жизни обрадовал его больше всего. Он рассказал, что придя в дом пациентки, был просто ошеломлен: его встретили открытые лица, живые глаза, доброжелательные улыбки. Все со смехом обступили его, наперебой рассказывали о своих находках и предлагали участвовать в голосовании, чтобы выбрать смешную историю, которую Кэрол перескажет мне.

Еще через две недели врач Кэрол по телефону сказал мне, что, ему кажется, мы одержали большую победу, улучшив качество жизни всей семьи. Хотя еще слишком рано утверждать, что девушка лучше чувствует себя физически, но у нее гораздо больше энергии и бодрости и она полна надежд на будущее.

Давайте поразмыслим над важным замечанием врача о качестве жизни. Ясно, что не всякую болезнь можно побороть. Но многие люди позволяют болезни исказить их жизнь больше, чем это следует. Они слишком закапываются в пещеру своей болезни. Такие больные игнорируют и ослабляют те силы, которые у них еще остались, чтобы держаться стойко. Всегда существуют границы, в пределах которых можно жить осмысленной жизнью и даже, несмотря на болезнь, в определенной мере радоваться жизни. Не все серьезные и даже безнадежные болезни сопровождаются высокой температурой, лихорадкой, непрекращающимися болями. Следовательно, разумно, в оставшееся время, как минимум, уделять такое же внимание качеству жизни, как и собственно лечению.

Этот принцип особенно подчеркивал врач из Нью-Йорка, который сообщил Норману Казинсу по телефону, что у него рак в конечной стадии. Он сказал, что статья вдохновила его попытаться наслаждаться жизнью, пока он еще в состоянии двигаться, и непосредственно радоваться всему, что доставляет удовольствие.

«Я не думаю, что осмелюсь предложить другим то, что годится для меня, – сказал он. – У нас существует настолько всеобъемлющая традиция борьбы с раком с применением всей современной медицинской электроники, облучения и химиотерапии, что у нас редко появляется время или мужество задавать другие важные вопросы – вопросы о ценностях, придающих смысл и качество жизни. Оправданно ли, например, применять к жертве безнадежного рака химиотерапию и облучение, вызывающие тяжелые, резко ослабляющие человека осложнения только потому, что это, вероятно (причем, эта вероятность гипотетическая) прибавит пациенту еще несколько месяцев инвалидной жизни? А может быть, для этого самого человека лучше использовать каждую минуту оставшейся жизни полноценно, чтобы он дышал полной грудью, наслаждался и радовался тому, что для него дорого? Лично я вознагражден за свой выбор. И теперь я делаю многое из того, что мне всегда хотелось делать. Правда, я не слишком энергичен, но тем не менее я поражаюсь, насколько я активен по сравнению с неподвижностью, которой я так боялся».

«То, что я делаю для себя, вытекает из моей жизненной философии, а не из науки. Как только я отталкиваюсь от науки при лечении других, я сразу же оказываюсь в другой области – там, где священники и психологи, наверное, имеют больше опыта, чем я. Это своего рода дилемма для меня, но я пытаюсь, даже в рамках традиционного лечения укреплять их дух и улучшать настроение пациентов».

«Мне ужасно повезло, что мои пациенты принимают юмор всерьез, – он рассмеялся от такого сопоставления. – И я думал, вам будет интересно узнать, что эта идея замечательно „работает“. Я без колебаний рассказываю своим пациентам, что у меня та же болезнь, что и у них. И когда они видят, что я смеюсь, несмотря ни на что, им почти что стыдно, если они не могут заставить себя смеяться.»

«Мои встречи с пациентами – это сплошные шутки и смех. Я хочу, чтобы они с радостью ждали моего прихода и сам хочу с радостью ждать встречи с ними. И я просто хотел, чтобы Вы знали, что Ваши мысли о пользе смеха мне очень по душе».

Что было самое поразительное в рассказе этого врача, это – тот факт, что его понятия о долге врача и ученого вступили в противоречие с его философским мировоззрением об искусстве полноценной жизни. Его образование и прежний опыт работы обязывали его как врача ограничиться лечением болезни. Но его собственное состояние и состояние его пациентов преобразовало болезнь на определенной стадии и включило осознание основных ценностей, делающих жизнь осмысленной. Его решение собственной проблемы – отношение к неизлечимой болезни – состояло в том, что качество жизни он предпочел научно обоснованному лечению, которое обычно предписывалось медициной в аналогичных случаях.

Изучая людей, проживших долгую и плодотворную жизнь, Норман Казинс отмечал, насколько помогало в работе великолепное чувство юмора такому великому врачу, как Альберт Швейцер. Он использовал юмор как своего рода противоэкваториальную терапию в своей знаменитой клинике в Ламбарене, находившейся в Габоне. Для него юмор и смех был одним из самых эффективных способов облегчить жару и влажность, снять напряжение. На самом деле Альберт Швейцер использовал юмор настолько артистически, что создавалось впечатление, что для него юмор – это музыкальный инструмент.

Жизнь для молодых врачей и сестер в экваториальной клинике Швейцера была отнюдь не легкой. Швейцер понимал это, и он ставил перед собой задачу укреплять их дух питательными элементами юмора. Во время еды, когда весь персонал больницы собирался вместе, у Швейцера всегда наготове была пара шутливых историй, которые он рассказывал. До чего замечательно было видеть, как сотрудники буквально молодели, покатываясь со смеху от его шуточек.

Однажды за столом, например, он сообщил, что «как всем хорошо известно, в радиусе 75 миль от больницы есть только два автомобиля. Сегодня произошло неизбежное: машины столкнулись. Мы обработали легкие раны у шоферов. Те, кто испытывает почтение к машинам, может обработать автомобили».

На следующий день он важным голосом сообщил последнюю новость: у курицы Эдны, по секрету устроившей себе гнездо возле самой больницы, вылупилось шестеро цыплят. «Для меня это был большой сюрприз, – заявил он торжественно. – Я даже не подозревал, что она была в таком интересном положении».

Однажды за ужином, после особенно тяжелого рабочего дня, Швейцер стал рассказывать сотрудникам, как несколько лет назад он был приглашен на торжественный обед в королевский дворец в Копенгагене. На первое блюдо подали датскую селедку. А Швейцер как раз терпеть ее не мог. Улучив минутку, когда на него никто не обращал внимания, Швейцер ловко стащил селедку с тарелки и засунул ее в карман пиджака. На следующий день одна из местных желтых газет, специализирующаяся на светской хронике, в отчете о приеме в королевском дворце, написала о визите доктора из диких джунглей и о странных привычках к еде, которых он набрался в Африке. Доктор Швейцер – только представьте себе! – не только съел всю мякоть селедки, но даже кости, голову, глаза, ну и и все остальное. «Я (пишет Норман Казинс) обратил внимание на то, что в этот вечер молодые врачи и медсестры встали из-за стола в прекрасном настроении, освеженные веселым духом, царившим в столовой не меньше, чем ужином. Усталость доктора Швейцера, которая бросалась в глаза, когда он зашел в комнату, исчезла, сменившись сосредоточенностью по поводу предстоящих дел. Юмор в Ламбарене был жизненно важной поддержкой для души».