Война среди осени - Дэниел Абрахам

Поэт перевел взгляд на балкон и воздел руки в позе приветствия. Какой из пяти сотен оттенков Риаан вложил в свой жест, сказать было трудновато, поэтому Баласар просто махнул ему рукой и отошел от перил.

— Как будто я говорящую собаку нарядил в платье, — вздохнул он, усаживаясь на скамью рядом с Юстином.

— Так и есть, генерал.

— Они же ничего не понимают.

— А как им понять? Они почти все — из простых. Дальше Эдденси ни разу не бывали. Всю жизнь слушали про Хайем, андатов, поэтов, а живьем ни одного не видели. Вот и глазеют.

— Да уж, сторонников у меня прибавится, — заметил Баласар с неожиданной для себя горечью.

— Они не знают того, что мы знаем. Не стоит ждать, что они поймут.

— Может, и Верховный Совет не поймет? Может, и они там у себя животики надрывают, что я притащил чудака в женском платье?

Юстин опустил глаза и молчал так долго, что Баласар пожалел о своей резкости.

— Но правда ведь, — заметил воин, — одежда у него как женская.

Шесть лет минуло с тех пор, как они с Коулом и Юстином возвратились в поместье Баласара под Киринтоном. Уже полгода как они завербовали в Нантани отступника-поэта, а три недели назад Баласар получил долгожданное приглашение. Он отправился в Актон вместе со своими лучшими людьми, поэтом, книгами, планами. Верховный Совет выслушал его мнение по поводу андатов и необходимости покончить с превосходством Хайема. Эта часть выступления прошла вполне успешно. Никто не возражал, что главной угрозой для Гальта является Хайем. А вот когда Баласар заговорил о том, что собирается предпринять и каких результатов добился, советники начали поглядывать на него косо.

Потом Совет заседал уже без него. Может, они обсуждали его план, а может, занялись другими делами, оставив его сходить с ума от неизвестности. Ему, Юстину и Риаану выделили жилье. Днем Баласар томился у закрытых дверей Совета, а ночами бродил по улицам при свете звезд, будто неупокоенный дух. Он впустую терял час за часом. Каждая ночь отнимала драгоценное время у его войска: ведь осенью его люди будут выбиваться из сил, чтобы покинуть хайятский север до холодов. Словом, если Совет хотел довести Баласара до белого каления, ему это удалось.

Стая небольших, черных, как вороны, птиц, сорвалась с ореховых деревьев, росших вдоль ограды, описала круг и снова опустилась на прежнее место. Баласар положил руки на колено и сцепил пальцы.

— Что будем делать, если они не согласятся? — спросил Юстин вполголоса.

— Убеждать.

— А если не получится?

— Будем убеждать по-другому.

Юстин кивнул. Баласар был рад, что тот не стал углубляться в подробности. Юстин знал его уже достаточно, чтобы понять — он добивался всего назло миру. С детства проклятьем Баласара стал маленький рост. Он был ниже своих братьев и сверстников. Пока остальные спали, пили и заводили шашни с девицами, он работал над собой, тренировался. Он не мог стать выше или сильнее и брал свое скоростью, умом и упорством.

Поступив на службу в армию Гальта, он оказался самым маленьким в отряде, а через некоторое время уже возглавил целое войско. Если Баласар собирался убедить Верховный Совет в своей правоте, ничто не могло его остановить.

За спиной послышалось вежливое покашливание. Баласар обернулся. Под аркой, в тени широкой колоннады стоял секретарь Совета. Когда Баласар и Юстин встали, он приветствовал их поклоном.

— Генерал Джайс, вас желает видеть глава Совета.

— Хорошо, — ответил Баласар и, повернувшись к Юстину, быстрым шепотом добавил: — Оставайся здесь. Присматривай за нашим другом. Если дело не выгорит, неизвестно, как быстро нам придется убираться из Актона.

Юстин кивнул так безмятежно, словно Баласар каждый день просил его действовать против Совета. Баласар одернул рубаху, кивнул секретарю и последовал за ним в темные лабиринты власти.

Проход под колоннадой вел в сплетение коридоров, таких же древних, как и сам Гальт. Воздух тут был густой и затхлый, напитанный пылью, напоенный дыханием людей, умерших много поколений назад. Вслед за секретарем Баласар поднялся по каменной лестнице, чьи коварно гладкие ступени были отполированы бесконечными потоками шагов. Подойдя к резным дверям из темного дерева, он постучал, и гулкий низкий голос разрешил ему войти.

Баласар оказался в широком длинном зале, кончавшемся застекленной террасой, с которой открывался вид на столицу Гальта. Вдоль стен тянулись ряды полок, заполненных книгами и свернутыми картами. Около кованого очага грелись низкие кожаные кушетки, между ними на столе из розового дерева стояли сушеные фрукты в чашах и высокие стеклянные бокалы. Глава Совета, седой старик, похожий на огромного медведя, смотрел на город.

Баласар закрыл за собой дверь и тоже вышел на террасу. Перед ним лежал Актон: копоть и дым, широкие ленты дорог, по которым ползли самоходные телеги с паровыми двигателями, возившие людей за полмедяка. Вокруг обвивалось кружево узеньких улочек, стиснутых между домами так, что прохожие касались плечами стен. Баласару вспомнились руины в пустыне. Их образ на миг проступил сквозь вид за окном, заслонил его. Генерал снова напомнил себе, чем рискует.

— После доклада я еле успокоил советников. Они не в восторге от вашей затеи, — сказал глава Совета. — У нас не в почете люди, которые… как бы получше выразиться? Проявляют излишнюю самостоятельность. Никто и представить не мог, как далеко вы зашли. Даже ваш отец. Это неправильная политика.

— Я и сам не политик.

Глава Совета усмехнулся.

— Вы командовали войском в последнем походе. Если бы вы не умели как следует управлять людьми, ваши останки давно бы удобряли почву где-нибудь в Западных землях.

Баласар передернул плечами и тут же пожалел об этом. Сейчас нужно было казаться послушным, верным, надежным как скала, а он вел себя, словно капризный мальчишка. Он заставил себя улыбнуться.

— Согласен.

— Вы знали, что вам откажут.

— Не знал. Догадывался.

— Боялись?

— Возможно.

— Четырнадцать городов за сезон. Это мечты, Баласар. Даже Утер Алый Плащ не смог бы столько захватить.

— Утер вел бои в Эдденси. Их города обнесены крепостными стенами. У них есть армия, а у Хайема нет ничего, кроме андатов.

— Но этих андатов достаточно.

— Если они есть.

— Ах да. Наконец-то мы коснулись главного — великого плана разделаться со всеми андатами одним ударом. Должен признаться, не понимаю, как это у вас получится. У нас есть поэт, который готов с нами сотрудничать. Может быть, лучше самим захватить одного из этих андатов?

— Мы так и сделаем. Я собираюсь пленить Свободу от Рабства. Это будет нетрудно. Ее никогда еще не призывали, поэтому нет нужды бояться, что наше описание совпадет с предыдущими. Пленения изучались в буквальном смысле веками. Я добыл книги с комментариями и разборами, написанные еще во времена Первой Империи…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});