Луна над Славутичем - Николай Александрович Ермаков

она и мы продолжили свой путь.

Выйдя к берегу большой реки в вечерних сумерках, мы нашли лодку на том же где я её и спрятал, все трофеи — котелок, веревки и продукты также были на месте. Оставив в суденышке нашу поклажу, я вытащил из старицы верши, и, вытряхнув рыбу обратно в воду, отнес орудия ловли в лодку — нужная вещь в хозяйстве. После этого мы еще немного посидели берегу, дожидаясь, когда окончательно стемнеет, и отправились в путь.

Моё новое трофейное судёнышко имело длину в десять моих шагов и было полностью выдолблено из цельного ствола дуба. На её бортах были установлены три пары деревянных уключин для весел. Сложив наши пожитки на корме, я сел в центре лодки спиной вперед, а спутнице сказал, чтобы она расположилась поудобней на корме судёнышка и постаралась уснуть — завтра днём отсыпаться буду я, а ей придется охранять нашу стоянку. Весь мой прежний опыт работы на веслах ограничивался кратковременными эпизодами, когда я, ещё будучи партизаном, несколько раз переправлялся через Березину, однако дело это довольно простое, хотя и утомительное с непривычки. Несмотря на регулярную физподготовку и развитую мускулатуру, я довольно быстро почувствовал усталость, после чего вытащил весла из воды и отдыхал около часа, разглядывая звездное небо и размышляя о своём прошлом и будущем.

В предыдущей жизни, растянутой на два мира, я практически всё время, за исключением детства, жил и работал в интересах государства. Сначала был разведчиком, потом воевал за СССР, потом впахивал на заводе, выпускавшем так нужную фронту продукцию, потом я задался целью производить на ГАЗе лучшие в мире автомобили, а когда это получилось, я стал министром и создал лучшую автомобильную промышленность в мире. Став членом ЦК КПСС, я стал предпринимать меры для сохранения СССР и реформирования экономики — у меня просто сердце разрывалось от того, что развалится государство, которое с каждым годом становилось все более комфортным для своих граждан, и которое я при всех его недостатках считал самым лучшим в мире…

Последние лет десять ТАМ у меня вообще не было ни выходных, ни отпусков, другой бы, наверное, уже давно свалился бы от таких перегрузок, но «Арес» продолжал действовать и давал мне силы и энергию. Эх, еще бы лет пять прожить и проработать там, и я был бы уверен, что изменения укоренились и СССР пошел по китайскому пути реформирования. Хотя нет, то что я планировал и старался претворить в жизнь, на мой взгляд, хоть и было похоже на китайский путь, но более эффективно. Но, как ни печально, успел я далеко не всё, что планировал.

Болеслава… Воспоминания о ней до сих пор вызывали тоску и грусть, она ведь в той жизни была реально моей второй половиной, моим тылом и моей опорой. Именно она была настоящей ценностью в той моей жизни, а я изо всех сил старался построить замок из рассыпающегося песка, но понял я это, только оказавшись здесь. Как это ни банально звучит, жили мы душа в душу, а в то последнее утро, провожая меня, она с печалью в своих прекрасных глазах произнесла: «Как жаль, что это не может длиться вечно». Видимо, что-то почувствовала, да и у меня тогда появилось ощущение, что больше её никогда не увижу. Эх как хорошо было бы, доверься я тогда интуиции и останься дома!

Каким же я дураком тогда был! Но теперь я больше не совершу такой ошибки. Переберусь в Византийскую Империю, стану каким-нибудь мелким лавочником и буду наслаждаться спокойной семейной жизнью с этим милым чудом, которое мирно посапывает на корме моей лодки. Никаких амбиций, никакой политики, да меня туда никто и не пустит, а я не полезу. Света, конечно же, не сможет заменить мне Болеславу, по той простой причине, что глупа как пробка, но отсутствие ума у неё полностью компенсируется великолепными внешними данными, а это немаловажно. Да, несмотря на мой огромный жизненный опыт и почтенный возраст, женская красота, особенно такая потрясающе яркая как у этой девушки, не может оставить меня равнодушным.

Далее, до самого утра, я так и двигался, чередуя работу на веслах с отдыхом и размышлениями. Думаю, к началу утренних сумерек, мы преодолели не более десяти километров, а когда начало светать, я подыскал укромную заводь, разбудил Свету, после чего мы вместе замаскировали лодку, и, дойдя до опушки леса, я улегся спать, оставив спутницу на страже.

Проснувшись около полудня, я, не вставая с земли, потянулся и, найдя взглядом девушку, поинтересовался:

— Ну как тут, всё спокойно?

— Ага, только птички поют, да зайчики прыгают!

Поэтично. А если добавить яркое солнце, живописный вид на реку и пьянящий аромат разнотравья, то вообще благодать, так и хочется спеть чего-нибудь этакого… Но недовольно заурчавший желудок быстро вернул меня к прозе жизни.

— Дай чего поесть! — попросил я спутницу.

Света быстренько достала из корзинки лепёшку с куском жареного мяса и протянула мне:

— Кушай, милый, я недавно поела!

Хм, милый… Вот такие дела — не успел родиться, ещё даже силы мужской в чреслах не появилось, а уже охомутали, ну да я и не против.

— Скорушка, а когда мы поженимся? — спросила девушка, будто прочитав мои мысли.

Я не стал ей сразу отвечать, а медленно прожевал кусок, потом демонстративно почесал затылок, и, наконец, ответил:

— Ну, думаю, пока мы в дороге, никак не получится. А там, как доберемся до Харевы, осмотримся, и решим.

— А я красивая?

Тут я снова сделал паузу откусил кусок и принялся его жевать, демонстративно разглядывая девушку. Тем временем сидящая передо мной на коленях девушка забавно насупилась и стала нервно перебирать подол своего платья руками. Решив, что пора заканчивать издеваться, я кивнул, едва сдерживая улыбку:

— Ага, очень!

После этого незамысловатого комплимента Света улыбнулась, показывая безупречно ровные белые зубы, и защебетала:

— А ты тоже красивый, правда-правда! Хоть ты и младше меня, но всегда мне нравился, у тебя такой серьёзный взгляд и ты никогда не подглядывал, как я моюсь, а другие мальчишки постоянно в кусты залезали. А Первун больше всего, надоел — всегда старался подобраться так близко, что я его из ковшика водой обливала, а потом обижается — говорит, ты моя невеста и нечего закрываться! А мне так грустно было от того, что такой дурень будет моим мужем. А ты меня, наверное, вообще голой не видел? Все мальчишки видели, даже из других родов приходили поглазеть, а ты ни разу не подглядывал, я и думала,