Разум и откровение в средние века - Этьен Жильсон

Св. Фома Аквинский сделал все от него зависящее, пытаясь убедить их в том, что их напрасная преданность букве того, что они принимали за философию, оказывалась разрушительной для философии. Заявить, что выводы Аверроэса рационально необходимы, но вовсе не обязательно истинны, значит лишить слово «истина» всякого смысла. Если то, что представляется как необходимое в свете естественного разума, не может быть постулировано как истинное, что еще в философии может быть постулировано как истинное? Может быть, то, чему не противоречит Откровение? Но если рациональное свидетельство оказывается не истинным хотя бы в одном случае, оно становится бессмысленным во всех остальных. Отсюда интерпретация Св. Фомы их позиции и ее опровержение. Если то, что рационально - необходимо, оно, тем самым, необходимо истинно, и тогда аверроисты действительно проповедовали доктрину «двойной истины» - они принимали как истинное одновременно два набора противоречивых утверждений.

Если мы сведем вместе результаты критики, направленной Фомой Аквинским против теологических воззрений Святого Ансельма, с одной стороны, и против аверроизма Сигера Брабантского, с другой, мы начнем различать как общие черты третьей позиции по обсуждаемой проблеме, так и черты третьей духовной группы - группы томистов. Все ее члены признают, что есть некое истинное Откровение - а именно христианское Откровение. Они принимают Откровение, но при этом не считают его само собой разумеющимся. Никто не признал бы, что Бог открылся нам через слово, не имея твердых доказательств этого. Такие доказательства могут быть найдены в истории, в которой чудеса Божьи, и прежде всего величайшее из них - существование и рост его Церкви - доказывают Его присутствие, истинность Его доктрины и постоянство Его вдохновения. Если истинно то, что Бог открылся нам через слово, Его Откровение по необходимости должно быть истинным, и нам надлежит верить в него. Ибо таково истинное предназначение и возможности Откровения - обеспечить всех людей, философов и прочих таким знанием Бога, человека и его судьбы, каковое требуется для их вечного спасения. А такое знание само по себе состоит из нескольких различных элементов, среди которых следует тщательно различать два их класса. Первый включает определенное количество Бого-откровенных истин, которые, хотя они и явлены через Откровение, тем не менее, постигаются лишь с помощью разума. Таковы, например, следующие истины: существование Бога и Его наиважнейших атрибутов, существование человеческой души и ее бессмертие. Почему Бог открыл некоторые истины, которые можно постичь с помощью естественного разума? Потому что только очень немногие люди - метафизики, а в спасении ведь нуждаются все. Открыв эти истины человечеству, Бог сделал возможным для каждого из нас познать всю спасительную истину немедленно, с абсолютной уверенностью, и узреть ее в ее совершенной чистоте[9]. И все же любую часть Откровения, которая может быть постигнута с помощью естественного разума, следует считать лишь необходимой предпосылкой к делам веры, а не правильно выраженным догматом веры[10]. Только тем, кто не может увидеть ее истинность в свете разума, следует принять ее простым актом веры. Вторая группа Бого-откровенных истин включает все догматы веры, правильным образом выраженные, то есть всю ту часть Откровения, которая выходит за пределы всей сферы человеческого разума. Таковы, например, следующие истины: Троица, Воплощение и Искупление. Никакие философские спекуляции не могут дать никаких необходимых аргументов в пользу какой бы то ни было истины такого рода; никаких философских заключений нельзя извлечь из этих догматов веры, ибо они представляют собой уверованные принципы точно так же уверованных теологических выводов, а не интеллигибельные принципы доказанных рациональных выводов. И все же, если разум не может доказать их истинность, он не может доказать и их ложность. Совсем наоборот. Для любого искреннего верующего, который в то же самое время является еще и истинным философом, малейшее противоречие между его верой и его разумом есть верный признак того, что что-то не в порядке с философией, а не с верой. Ибо вера, несомненно, не есть принцип философского знания, но она служит верным путеводителем на пути к рациональной истине и безошибочным предупреждением против философских заблуждений. Человек, который не склонен верить в то, что он может познать, и который никогда и не пытается познать то, во что можно только поверить; и одновременно человек, чья вера и знание срастаются в органическое единство, потому что и то, и другое происходит из одного и того же Божественного источника - таков если не портрет, то, по крайней мере, зарисовка типичного представителя томистской группы. Кайетан и Иоанн Святого Фомы относились к этому типу людей, а в настоящее время одним из самых замечательных представителей такого типа является Жак Маритэн.

Если бы Фоме Аквинскому было дано убедить в своей правоте пусть и не своих современников, так, по крайней мере, своих непосредственных последователей, интеллектуальный и моральный кризис быстро закончился бы, и вся история западной мысли развивалась бы по иному пути, чем тот, по которому она пошла. К сожалению, в результате влияния Аверроэса в умах теологов развилось все растущее недоверие к философии. Если таков был естественный разум, то Откровению было бы лучше обходиться без него. Отсюда, даже у величайших философов и теологов позднего Средневековья, прослеживается все расширяющаяся тенденция приписывать одной лишь вере не только то, что Фома Аквинский назвал бы догматами веры, правильно выраженными, но даже и то, что, как мы видели, он описывал как рациональные преамбулы к вопросам веры. Таким образом, случилось так, что перечень Бого-откровенных истин, в которые можно уверовать или которые можно доказать, постоянно становился все короче и короче, пока совсем не сошел на нет. Типичный пример этого исторического феномена может быть найден в пределах самой томистской группы, в лице такой значительной фигуры, как кардинал Кайетан, который был одним из величайших комментаторов Св. Фомы Аквинского. Кайетан испытывал серьезнейшие сомнения относительно способности естественного разума доказать бессмертие души и, следовательно, существование вознаграждения или наказания в будущем. Но Кайетан писал в шестнадцатом веке, и к тому времени другие теологические школы прошли по тому же пути до самого конца.

Еще в самом конце XIII века Дуне Скот существенным образом расширил перечень тех Бого-откровенных истин, в которые Христианину следует верить, но которые он не может доказать. В конце своего трактата «О первом принципе» Дуне Скот подчеркивает, что всемогущество Бога, Его необъятность, Его вездесущность, Его провидение, Его справедливость и Его сострадание ко всем существам, но особенно к человеку, являются догматами веры, которые недоступны рациональному доказательству. Если считать, что знаменитый трактат Theoremata, который приписывался Дунсу Скоту, действительно написан им, то перечень этих недоказуемых утверждений стал бы значительно длиннее. Но в данном случае это не имеет значения для обсуждаемой проблемы. Кто был в действительности ни был автором Theoremata, остается фактом то, что автор трактата включил в перечень недоказуемых утверждений, помимо уже упомянутых, единство Бога, творение мира из ничего и поддержание мира в его нынешнем состоянии тем же Богом, который его сотворил. Правда, все подобные догматы веры могут быть доказаны в теологии с помощью рациональных и необходимых доказательств; иначе говоря, их можно доказать, если предварительно в них поверить, однако одни лишь философские аргументы совершенно не в состоянии доказать их.

Следующий шаг в том же направлении был сделан английским францисканцем Вильямом Оккамом в первой трети XIV века. Будучи ярым противником Дунса Скота, Оккам всегда утверждал, что абсолютно ничего из того, что касается Бога, нельзя доказать с помощью естественного разума,- даже Его существование. Для него, как и для Аверроэса, то, что разум может сказать относительно теологических вопросов, может выйти за пределы простой диалектической вероятности. И в самом деле вероятно, что существует некий Бог, который сотворил и небо, и землю; вероятно также, что человек был наделен Богом душою и что эта душа, будучи бестелесной субстанцией, бессмертна. Оккам посчитал бы все эти утверждения не просто как вероятные, но как значительно более вероятные, чем утверждения противоположного свойства. И все же, находясь в пределах философии, ни одно из этих положений доказать нельзя, и, следовательно, они не могут быть доказаны даже в пределах теологии, что бы в противовес этому ни говорили Ансельм и Дуне Скот. Короче говоря, они вообще недоказуемы.