Готика белого отребья III - Эдвард Ли

красивое лицо начало отделяться от черепа.

По прибытии в похоронное бюро «Уинтер-Деймон» в Люнтвилле (вы помните, что это было постоянное место работы Дон) судья была очень надежно привязана к столу из нержавеющей стали в одной из рабочих комнат, ее шея и лоб были так туго перевязаны, что двигать головой в ответ на это зверство оказалось практически невозможно. Оги управлял карманным компьютером так, чтобы не пропустить ни одного момента дьявольской расплаты; чтобы ни одна нота криков судьи не была пропущена микрофоном, подключенным к камере. И описание уникальности этих криков в значительной степени бросало вызов мастерству самого ловкого писателя экстремальных ужасов. Я могу только предложить следующее: попытайтесь представить, как бы звучал ваш крик, если бы это вам медленно отрезали лицо.

Не было никакого смысла и в описании судорожных конвульсий судьи на столе во время совершения данного акта насилия. Как медленный удар током? Как будто тебя подожгли или как будто в уретру воткнули большую пипетку, полную соляной кислоты? Нет, это всё было бы недостаточно. Ни одно сравнение не подходило под этот счет.

Наконец, безвольная «маска» кожи, которая была лицом женщины, была полностью удалена. Глаза Поли радовались этому зрелищу:

- О, черт, Джимми! Вот это настоящее произведение искусства! - и затем Поли, как бы в дополнение к этому замечанию, пронзительно сжал свою промежность. - Разве не так, Оги?

- Конечно, босс, - ответил Оги, теперь пробуя различные ракурсы, чтобы добавить немного творческой энергии в свою работу. Да, сэр! Он становился настоящим Стэнли Кубриком! Настоящим Ингмар Бергманам!

Но Поли уже схватил зеркало, потому что в таких волнующих случаях, как этот, он всегда думал: «Не умирайте еще, маленькая мисс судья!». Зеркало было овальное, с ручкой, как у женщин. И конечно, судье недолго осталось жить в этом мире, но в этих последних заботах ее все еще потрясающие голые сиськи поднимались и опускались так, что указывали на частоту дыхания, вероятно, 200.

- Вот твой последний взгляд в жизни, пиздота. Видишь, к чему привело твое Гарвардское образование? - и Поли поднес зеркало к тому месту, где когда-то было ее лицо. Он хотел убедиться, что она это видит, и она это видела. Ее глаза смотрели вверх, в зеркало, потому что ей нечем было закрыть их.

- Как я тебе теперь нравлюсь, сука? – хмыкнул Поли. - Вот что происходит, когда ты называешь мое имя гребаным СМИ! И ты можешь быть уверена, что мы отправим это видео твоему гребаному мужу, твоим родителям и детям. Черт возьми, мы даже пошлем его в гребаный Гарвард! А после этого мы подключимся к даркнету и заработаем кучу денег на тебе! Спасибо, Ваша честь!

При этих словах все мужчины в комнате разразились громким смехом; действительно, всем было весело (ну, всем, кроме судьи, конечно). Несколько мгновений спустя предсмертный хрип возвестил о ее уходе из царства живых.

- Черт возьми, это было весело! - Продолжал Поли, потирая руки. - Черт, Джимми, как ты научился так хорошо отрезать лица?

Джимми закурил сигарету и стряхнул первый пепел в безгубый рот судьи.

- От вашего дорогого покойного отца, Поли Винчетти-младшего, упокой Господь его душу. - Он осенил себя крестным знамением. - Он показал мне правильный путь, и если подумать, это было, знаете ли, еще в 80-х. Видите ли, комиссар полиции Джерси-Сити схватил его и осудил примерно за двадцать «Рикко» и кучу убийств, а Поли-младшему это дерьмо совсем не понравилось. Поэтому он приказал мне похитить одного из его детей, но, видите ли, у комиссара был только один ребенок, и это была шестимесячная девочка, поэтому я и команда ворвались в его дом однажды ночью, когда комиссар и его жена были на гребаной коктейльной вечеринке у мэра. Мы изнасиловали бедную няню, потом отрезали ей голову, и сбежали с ребенком...

Было бы грубым проявлением излишества продолжать описание Джимми того, что, как мы все знаем, произошло дальше. Мы ведь не хотим этого слышать, правда? Но достаточно будет сказать, что к концу концерта настроение в остальной части зала несколько понизилось, а лица Поли и Оги заметно вытянулись и побледнели. Однако Джимми оживился, когда закончил:

- Но знаете, что самое интересное? Этот ёбанный комиссар никогда больше не связывался с нами!

Но теперь давайте вернемся к истории более ответственно. Затем Оги с полуостровной челюстью задал вполне уместный вопрос:

- Так что же нам делать с трупом, босс? Сожжём ее в крематории?

Поли тут же возразил:

- Черт возьми, нет, еще нет! У нас есть еще километраж, чтобы поставить на суку! - Пока Поли говорил это, его руки мяли грудь судьи, которая даже сейчас, в ее покойном состоянии, была вполне образцовой. - На самом деле, как бы я сейчас ни был возбужден, включи камеру еще раз, Ог. Мне придется положить немного сицилийской подливки на эту картошку!

Вот и все, чтобы вернуться к истории более ответственным образом. Оги снимал это зрелище, стараясь не запечатлеть лицо своего босса, в то время как его босс, взобравшись на табуретку, спустил штаны, распустил свою скудную эрекцию над мертвой грудью судьи и начал мастурбировать. Так вот, мастурбировать на сиськи мертвой женщины казалось довольно пресным, и это было сделано миллион раз в подобных романах, но вы должны понимать, что Поли Винчетти III был способен на небольшое творческое разнообразие и хорошо осознавал его важность при производстве снафф-видео.

Вот в двух словах то, что он сделал.

Он мастурбировал не рукой, как таковой, а внутренней стороной отрубленного лица судьи. Это казалось уникальным воплощением разврата и обеспечивало – конечно (или, по крайней мере, надеялось) – визуальный поворот, который любители таких вещей никогда раньше не видели. Через несколько мгновений Поли мощно эякулировал и выпустил добрую четырехдюймовую струю спермы в левую грудь мертвой женщины. Неплохо для мужчины под пятьдесят. Пыхтя, Поли пошатнулся на табурете после семяизвержения; на самом деле Зинго метался вокруг, чтобы его работодатель не упал на задницу.

Оги опустил камеру и поднял вверх большой палец.

- Абсолютно идеально, босс. Отличный денежный выстрел. Клиентам это понравится!

Поли улыбнулся, восстанавливая дыхание.

- Как и муженьку этой сучки. Не могу дождаться, когда он увидит, как я дрочу лицом его жены!

И снова комната наполнилась хихиканьем, похожим на ослиный смех.

Тут автор устало вздыхает.

- Теперь в крематорий, её босс? - Спросил Оги.

- Нет, нет, еще нет. Придержи коней. - Теперь Поли смотрел на полностью выбритую или, возможно, даже электроэпилированную зону бикини мертвой судьи, а также на вульву, половые губы и т. д. Даже после изнурительного количества изнасилований итальянских головорезов эта маленькая щель