Клятва рода - Степан Мазур

— Скучаешь по ней? — понимающе кивнул Сёма.

— Уже не знаю, — вздохнул Сергей.

— Не закрывайся, не получиться. Ты сейчас прозрачнее стекла. И даже со своим "не знаю" ты бы вряд ли посмотрел на другую, а тем более позволил вот так, как я… В тебе пропала внешняя ярость, ты не бежишь рушить эмиссаров, как раньше. Даже за то, что нас едва не убили, ты не спешишь мстить. Ты просто рядом с ней. И всё остальное не важно. Вот только она тебя отодвинула, а ты не можешь себе позволить вернуться или вернуть. Ты ценишь свободу, а потому мы всё ещё здесь.

Скорпион присел в кресло, глядя в окно на краснеющий восход. Внутри было холодно и мрачно, стоял туман, как прошлым днём на этом Альбионе.

— Морок, — наконец, обронил он.

— Что?

— Морок. Зея морочит тебе голову. Твоё подсознание воспринимает её как любимую. Разве что облик Маши не принимала. Ты вроде понимал, что что-то не так, но доверял внутренним чувствам. А именно на них она и влияла. Слышал когда-нибудь про инкубов с суккубами?

— Но…но, почему ты мне не сказал…

— Я сам только что очнулся. Благодаря тебе, брат. Ты… Ты сказал то, в чём я сам боялся себе признаться, копаясь во всём лишнем, кроме главного.

Сёма улыбнулся:

— С добрым утром, брат.

— Да… пора делать его добрым, — сверкнул глазами Скорпион.

Хабаровск

Офис Антисистемы

— Следующий, — обронил Андрей Ан, по кличке "Кот". Вернувшись из командировки в Москву, поскучав пару дней, он занялся контролем за распределением новых кадров. Поток в последнее время настолько увеличился, что создавалось впечатление — берут всех подряд. В целях эксперимента, решил посидеть на одном из офисов день-другой.

И вот новый человек протискивается в дверной проём. Этот некто был настолько поперёк себя шире, что даже боком он едва смог войти в кабинет. На глаз он весил не менее двухсот килограмм. И если бы жира было менее пятидесяти процентов этой массы, Кот готов был съесть собственные берцы.

— О, сразу видно, что хорошего человека должно быть много. Вы по какой части: учёный, инженер, творите что-нибудь эксклюзивное? Или спортсмен-штангист? — Мысль, о том, что некто перед ним хотел, зачислись себя в ряды военной линейки и не возникала. Охранников хватало с избытком.

— Я это… военный я… Хочу быть…

— Да без проблем, — подскочил Кот. — Давайте проведём эксперимент. — Я бросаю вам под ноги монетку и если не успею зевнуть, пока вы её поднимаете, вы приняты.

— Не… — протянул толстяк. — Не надо монетку.

— О, без проблем. Тогда вам надо пройти тест. Как насчёт пяти приседаний?

Толстяк присел раз, другой, на третий безнадёжно схалявил, четвёртый присед не засчитал бы ни один судья.

— Может у нас не работал лифт, и вы поднимались на второй этаж пешком?

— Ага…

— Тогда я делаю вам скидку. Давайте три отжимания.

И туша задвигалась, складываясь и стараясь лечь на пол. Руки едва достали до пола. Он отсчитал четыре отжимания, но их не было видно.

Кот сел сверху, как в кресло, горестно вздохнул, резюмируя:

— Слушай, как ты собрался у нас работать? За кофе бегать? Так ты много не набегаешь. Как ты вообще стране своей помочь можешь? Ведь вместо того, чтобы себе помочь, ты себя ненавидел, зверски желая себе третий подбородок. Я понимаю, тебя в детстве мама запирала в мясной лавке, а позже папа в пивном ларьке, но сам подумай, как будешь лежать в окопах, если первый же голодный день ополчит против тебя весь взвод. А если на необитаемый остров попадёшь? Думаешь, ты станешь предводителем каннибалов? Или ты считаешь себя больным? Твоё тело здорово, не обманывай себя. У тебя болен мозг. А на кой нам солдаты с больной головой? Или лечи голову и если при следующей встрече на тебя налезет каска, я подумаю, увольнять ли кофейного мальчонку.

Пока нечто поднималось, Кот подошёл к столу, ткнул кнопку:

— Вероника, если это был первоапрельский розыгрыш, то ты ошиблась со временем. Ошибку на неделю или даже месяц я бы тебе простил, но тут почти полгода. Может в отпуск пора?

— Андрей Андреевич, но он же такой добрый, — протянул динамик.

— Тогда подари ему садок и отправь на природу! В тайгу, где до ближайшей жилой местности километров этак пятьдесят. Пусть либо бабочек ловит, либо выжить попытается!

Отключил связь и достал сотовый. Пара цифр и ждать ответа Василия долго не пришлось:

— Ну как там? Мёдом все дороги намазаны?

— Полный бардак. Пора стандарты вводить. Что-то вроде не брать людей ниже тридцати сантиметров и выше двух с половиной, двухголовых и смотрящих телевизор больше двадцати четырёх часов в день.

— А что, можно больше?

— Ну, когда часы на час назад переводят, то да.

— Вот и займись. Бери ручку, бумажку и вспомни, как смотрела на тебя мама, когда перезанимавшись на тренировке, ты приходил домой и вместо уроков падал спать.

— А почему я то? Вдруг я человечество не люблю?

— А кто его любит? — резонно ответил Василий. — По отдельности можно, а всех вместе как-то… времени, что ли не хватает. Давай работай. И не плохо бы проверить, кто направляет эти забракованные кадры. Намекни, что тащить на хорошую работу всю семью, родню и ближайших друзей чревато. Можно только в том случае, если они чего-то стоят и желают это доказать. Ну, всё, котяра, лови мышей, мне к старейшинам…

— Сам дурак, — улыбнулся Андрей и вышел из кабинета.

Начинать следовало с таких, как Вероника.

Для профилактики.

Появились первые суббапассионарные двуногие.

Школа СКП-1

Лес приглушённо гудел, полный тревожных звуков, но огражденная территория школы исключала проникновение диких зверей, змей и просто посторонних. Компьютеризированная система охраны выявляла всё живое в радиусе нескольких километров и охранники были начеку.

Звезды висели над головой яркие и крупные. Небо с полосой Млечного пути выдалось чистым от больших туч и мелких воздушных завихрений. Это была лучшая ночь наглядной астрономии из отведённой недели "ночных бдений". Около двухсот учеников школы Совершенного Курса Преподавания номер один, разбросанные на четыре мальчишеских класса и четыре девчоночьих, в возрасте от пяти до четырнадцати смотрели на четвертинку месяца и россыпь белых точек через двадцать телескопов. Четверо молодых преподавателей — мужчины у мужских классов и женщины у женских — неторопливо, с интересом повторяли расположение ближних и дальних планет и созвездий. Дети, тепло одетые и накормленные, в порядке очереди, с большим интересом крутили ручки и наблюдали звёзды в глазок, и просто задрав головы. Младшие и старшие классы не подвергались конкуренции за право дольше смотреть в небо. Большие электронные часы каждому отводили по три минуты, после чего люди менялись и снова становились в очередь.

Владлена отпрянула от глазка и отошла от очереди. Созвездие "Гончих Псов" и туманность "Конской головы", белые карлики, голубые сверхгиганты, далёкие красные солнца, правильные и неправильные строения галактик, спиральные рукава, Магелланово облако… Ещё весной не могла бы и поверить, что узнает о мире за месяц обучения больше, чем за всю свою серую, в момент до встречи со спасителем, мрачную жизнь, полную боли пустых глаз наркоманов. Ждала смерти и почти поверила в жуткого, рогатого демона или седую даму в чёрном и с косой, что придёт и заберёт опустевшую после смерти родителей жизнь, лишь в тайне надеялась, что явиться ангел, потом и эта надежда пропала. На все мольбы о скорейшей смерти пришёл совсем другой человек. Он изменил её жизнь до неузнаваемости и за полгода вернул к жизни так же безнадёжно, как наркоторговцы эту жизнь угробили. Новая семья, тепло отчего дома, заботливые отношения и добрые глаза зеленоокого, что стали сниться по ночам вместо криков и плача. Неудивительно, что её творчество в корне сменилось. Новые условия, новая жизнь — сказка, из которой не хочется выходить, сон, из которого не хочется просыпаться. Мировоззрение девочки менялось. В этой школе к ней обращались на равных. Группа специалистов, практикующая новые концепции обучения, быстро нашла к ней ключик, развивая то, что дано от природы. Так что пробелы заполнила быстро.

Четыре класса формировались не по возрасту, а по способностям. Здесь не мешали гуманитариев, математиков, спортсменов и смежных людей. Здесь к каждому был не индивидуальный подход, но определённая линия. Основной принцип школы был в обучении детей основам знаний о мире и жизни до того, как окружающий мир начнёт навязывать своё мнение и половое созревание отвлечёт от того, что можно и нужно успеть до него. Уже к лету первые ученики из сдавших систему определённых работ, перейдут в открывающийся институт СКП-1, где с четырнадцати и до семнадцати получат знаний больше, чем дадено специалистам за семь лет обучений и практики. В восемнадцать лет все без исключения найдут работу по способностям в Антисистеме. И эти кадры постепенно составят костяк структуры. За несколько лет работы каждый, саморазвиваясь, найдёт свою нишу, по душе. Старые алгоритмы постепенно перестанут работать. Система, с детского сада и до института взращивая человека, получает его в рабочем состоянии на пятнадцать-двадцать лет, после чего по состоянию здоровья ссылает на пенсию и обеспечивает столько же, сколько взращивала. Коэффициент полезного действия менее тридцати процентов. Учитывая смертность, тяжёлые условия работы и отсутствие физической профилактики — двадцать. А если по существу, мало кто из стариков, уходя на пенсию, может похвастаться удавшейся жизнью и блеском в глазах. Сломленных и согбенных "этой чёртовой жизнью" большинство. По разработанной же Василием и советом Старейшин плану-долгострою, КПД должен был составлять не менее семидесяти процентов, трансформируя страну, а позднее и мир под новые, более приемлемые условия жизни и труда. Антисистема замахнулась на программу максимум — каждый в частице своей как бог, а не каждый под своим богом. Приоритеты должны были смениться. Первые шаги были сделаны. Детские сады СКП, школы и институты начали функционировать. Страна ждала первых живучих гениев. Капля в море, но стоило лишь начать.