Рейтинговые книги
Читем онлайн Расклад рун - Джеймс Хайнс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 37

Единственной тучей, омрачавшей наш горизонт, был диссертационный совет Джона. Я до сих пор не понимаю всех нюансов их политики, хотя, Бог свидетель, Джон много раз пытался объяснить мне, в чем там дело. Но я артистка, а не ученый. Из того, что он мне рассказывал, я уяснила, что там имела место какая-то межпоколенческая схватка, причем гораздо более ожесточенная, чем обычное соперничество между пожилыми профессорами и молодыми амбициозными аспирантами.

Виктор Карсвелл был самым неприятным представителем старшего поколения. Когда-то он сам был научной звездой, но теперь для него наступила пора заката. Джон объяснил мне, что Карсвелл занимается в основном лишь скрупулезными архивными изысканиями. Его уже начинало обходить молодое поколение, представители которого писали более смелые, интересные и новаторские работы. Эти ребята занимались тендерной историей, социальной историей, историей культуры, как, к примеру, и Джон. Большинство диссертаций, защищавшихся в Провиденсе, проходило без рецензий Карсвелла. Со временем у него вообще не осталось аспирантов, и он оказался вне диссертационных советов.

Проблема заключалась в том, что незадолго до того Карсвелл тоже заинтересовался проблемой колдовства на заре Нового времени в Европе. По словам Джона, Карсвелл просто собирал и переводил различные первоисточники по проблемам оккультизма. Причем он отбирал очень странные источники, ненадежные или незначительные, не добавлявшие ничего нового к пониманию эпохи, явно сфальсифицированные источники, которые в науке никто всерьез не воспринимал, писания сомнительного происхождения. Однако в силу совпадения тематики даже заведующий кафедрой Джона не мог не включить Карсвелла в совет по защите диссертации Джона. «Из соображений справедливости», – заметил заведующий кафедрой. Бесхребетный был человечишка.

Так или иначе, целый год жизни Джона, а следовательно, и моей превратился в настоящую пытку. Карсвелл сделал все, что в его силах, чтобы помешать Джону, на каждом шагу подставляя ему подножки. Он подверг моего мужа самым разнообразным бессмысленным и бесполезным испытаниям, заставлял его составлять безумно подробные примечания, которые уже давно никто не делает, подвергал сомнению практически все его утверждения, которые не были простой констатацией факта, а подчас даже и их. Он попытался помешать Джону получить грант для поездки в Европу, навалил на него непомерное количество лекционных часов, старался не допустить публикации отдельных глав из диссертации в журналах.

По крайней мере раз в неделю он приглашал Джона к себе в кабинет и читал ему длинные нотации относительно «тщетности и идеологической лживости всех историографических методов со времен Томаса Карлейля». Он требовал у Джона предоставления ему черновиков различных глав его работы и никогда их не возвращал.

И вдруг, совершенно неожиданно, вся эта травля прекратилась. К всеобщему облегчению, Карсвелл обратился с просьбой вывести его из состава диссертационного совета по работе Джона. Более того, к величайшей радости Джона он вообще перестал с ним разговаривать. Создавалось впечатление, что из длинного темного туннеля мы снова вышли на яркий солнечный свет. В течение нескольких следующих месяцев мы были счастливы и полны надежд на будущее.

И тут вышла книга Карсвелла: «История колдовства на пороге Нового времени». Никто не знал, что он над ней работал – Карсвелл не подавал в печать никаких отрывков из нее в качестве статей в сборники докладов по конференциям, как это принято, он вообще очень давно уже ничего не публиковал ни в каких крупных университетских издательствах. Книга вышла тихо, без рекламы, в одном маленьком университетском издательстве в западном Массачусетсе, о котором почти никто и не слыхал. Она даже нe продавалась в университетском книжном киоске наряду с другими изданиями сотрудников кафедры.

Джону ничего не было известно о книге до тех пор, пока случайно в одном научном журнале он не наткнулся на рецензию на нее, в которой книга довольно резко критиковалась. Я прекрасно помню эту рецензию, почти дословно, она и сейчас стоит у меня перед глазами. В ней говорилось, что книга представляет собой мешанину из бессмысленных библиографических подробностей, некритически поданных постмодернистских теорий и инфинитивов с отделенной частицей. В книге имеется приложение, сообщал далее рецензент, с английскими переводами древних северно-европейских заговоров и заклятий, и его несколько удивило и позабавило, что профессор Карсвелл счел необходимым в предисловии предупредить читателя, что все приводимые в приложении «рецепты» – он называл их «рецептами», а не заговорами – в переводе не действуют.

Лично я обрадовалась, что старый негодяй наконец-то получил по заслугам, но Джону от всего этого с самого начала было не по себе, особенно из-за фразы о «некритически поданных постмодернистских теориях». Он потратил несколько дней на то, чтобы найти экземпляр книги. Ии в одном из книжных магазинов Провиденса ее не было. И когда он наконец все-таки отыскал ее, то пришел домой почти в слезах, дрожа от гнева и размахивая книгой.

– Карсвелл обокрал меня! – было единственное, что он смог произнести за целых полчаса.

Карсвелл сделал это очень хитро. Кроме нескольких терминов и фраз, разбросанных по тексту монографии, Карсвелл в прямом смысле слова у Джона больше ничего украл. Он похитил саму суть книги Джона. Сымитировал всю аргументацию и, хуже того, опошлил исходные аргументы и превратил их в нечто абсолютно неубедительное. В книге не было ни яркого научного темперамента Джона, ни его глубины, ни изощренной логичности доказательств. Он еще глубже вонзил нож в спину Джону и его репутации как ученого, выразив ему благодарность за помощь в составлении библиографии. Любой, кто прочел книгу и кто был знаком с работой Джона, без труда мог понять, что выкрал Карсвелл и каким образом лишил открытия Джона их подлинного содержания. Он умело прокладывал себе путь и знал, что делает, когда навязал себя на год в качестве члена диссертационного совета. Теперь же Карсвелл мог просто сказать, что все мысли, изложенные в книге, – его мысли, и что собственный труд Джона писался под его руководством и влиянием и что Джон – его (Господи прости!) помощник. И никто не смог бы доказать обратное.

Джон все-таки попытался. Я заставила его немного успокоиться, однако на следующий день он отправился к заведующему кафедрой, к декану и даже записался на прием к ректору. Джон нанял адвоката, и мне пришлось устроиться на работу, чтобы помочь ему оплачивать адвокатские услуги. Вначале даже создавалось впечатление, что он сможет выиграть процесс. Все нам сочувствовали; заведующий кафедрой и декан в частной беседе говорили, что, по их мнению, Карсвелл переступил черту дозволенного. Наш адвокат полагал, что дело Джона вполне выигрышное и что мы сможем даже содрать с Карсвелла за моральный ущерб.

И вот как-то вечером за три месяца до гибели Джона у меня был концерт в университетском кампусе. Неформальное мероприятие, просто для удовольствия, в основном для близких друзей. В репетиционном зале я пела кое-что из популярной классики, а один мой знакомый пианист играл известные мелодии. Конечно, там был и Джон. Он любил слушать, как я пою. Тем вечером я собиралась спеть его любимые вещи: песенку из Гилберта и Салливана и «Ты никогда не будешь одинок» [3].

Когда я вошла и увидела Джона в первом ряду, то была сразу же потрясена тем, какой он сидел злой и красный – прямо за ним как ни в чем не бывало расположился Виктор Карсвелл. Несмотря на то что я никогда раньше этого типа не видела, я сразу же узнала его по описаниям Джона: маленький, с острыми чертами лица, со злобной ухмылкой на губах и каким-то зловещим блеском в глазах. Прекрасно его помню и сейчас. Стояло лето, все были одеты легко и неофициально; Карсвелл же красовался в твидовом костюме с жилетом и бабочкой. В такую жару он должен был бы уже изойти потом, но жара, казалось, не производила на него ни малейшего воздействия – он был бледен и холоден, как саламандра. К жуткому впечатлению, которое он производил, добавлялось еще и странное ощущение от его дьявольских глаз, увеличенных стеклами знаменитого пенсне.

Перед концертом я, конечно, репетировала, но внезапно у меня пересохло в горле, и оно сжалось в каком-то странном спазме. Мне хватило сил лишь на попурри из «Плавучего театра». Джон пытался поддержать меня, улыбался и неистово аплодировал после каждого номера, однако я прекрасно видела, что он очень расстроен. Я заметила также, что Карсвелл совершенно не смотрит в мою сторону, он уставился на затылок Джона и просидел так весь концерт.

Я была расстроена не меньше Джона. Был июль, в помещении, конечно, работали кондиционеры, но создавалось впечатление, что в зале установлено прямо-таки морозильное устройство. Я была в вечернем платье с обнаженными плечами и, заканчивая попурри, уже дрожала от жуткого холода.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 37
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Расклад рун - Джеймс Хайнс бесплатно.

Оставить комментарий