Ростов. Книга 1. Лабиринт - Александра Давыдова

— Поздравляю тебя, Каро. А теперь ступай. Через десять минут собираемся внизу. Пора на ипподром.

* * *

Мама поджидала в коридоре, наверняка опять подслушивала. Карине захотелось, чтобы она обняла ее, погладила по волосам, пожалела. Но мать делано улыбалась и кивала, как китайский глиняный болванчик.

— Поздравляю. Поздравляю! Чудесная новость. Блестящая партия. Новый, богатый дом, а не эта... — у матери некрасиво заострился подбородок, — халупа.

— Это не халупа. Это! Мой! Дом!

Карина оттолкнула мать и помчалась вниз. Лестница... ступенька скрипучая, ступенька широкая, ступенька с трещиной, новая... и еще...

«Это мой дом, мой дом, мой дом», — шептала Карина, словно пыталась словами зацепиться за реальность, которая только что ушла из-под ее ног.

— Это мой дом!

Карина родилась здесь. Здесь выросла. Каждый порожек, каждая дверь, каждая ступенька... и скрипучая-певучая, и с трещиной, и даже две новые... были частью ее мира. Она знала, как поют медные трубы в ванной, как кашляет, жалуясь на возраст, духовка и как пыхтит в подвале котел. Она обследовала все тайные уголки от чердака до подвала, где в кирпичных прямоугольных нишах хранились пыльные бутылки с вином. Единственное место, куда ей нельзя было входить без разрешения, — дедова комната. Большая, разделенная книжными шкафами на две части, она выглядела совершенно обыденно. Узкая жесткая кровать, аккуратно застеленная пикейным покрывалом, рабочий стол, над столом любительский пейзаж и настенный календарь. Слева от стола — оконце в сад. Под ним громоздкая тумба, в которой лежат подушки. Две большие перьевые подушки, которые нужно обязательно вернуть на место. И потянуть за тайный рычаг дверцу, чтобы она плотно закрылась за тобой. Там, за подушками, за фанерным задником с остатками бумажного ценника «...руб. 45 коп.», и расположена стальная тяжелая задвижка, открывающая ход в лабиринт. Тесный, крутой спуск — ты не идешь, но почти соскальзываешь вниз по высоким ступеням, дальше коридор, больше похожий на кротовый лаз, и круглый каменный колодец. В колодце ниши числом пять, но только одна из них ведет в подземное царство.

* * *

— Дед! Дед! Ты слышал? Они выдают меня замуж. Я не хочу. Я хочу здесь, с тобой, с Пахаком. Я хочу быть смотрительницей, как бабка Ануш. Я могу, ты же знаешь. Я лучше Роберта. Деда, пожалуйста, открой!

— Знаешь, как по-армянски «мужество»? — Торос Ангурян распахнул дверь. Он был одет «для выхода», в немодном костюме, в шляпе, с палкой — похожий на уставшего волшебника. — Мужество! Ариуцюн! У тебя есть ариуцюн, Каро. Я знаю. Ты умеешь принимать свою судьбу и знаешь, что такое долг. Все Ангуряны это отлично знают. Поэтому успокойся и перестань плакать. Нам пора. Не хочу пропускать сегодняшние бега.

— Да, деда. Хорошо, деда. — Карина коснулась пальцами щек — они в самом деле были мокрыми. Надо же, она и не заметила, что расплакалась.

Глава четвертая. Ипподром

Никогда не влюбляйся в лошадь!

Это правило номер один в мире скачек, и всякий владелец рано или поздно усваивает его как дважды два. Лошадь — это не друг, не питомец и тем более не игрушка. В первую очередь это статус. Во вторую — деньги. В третью — это чертова куча проблем, начиная от аллергии, запалов и мыта и заканчивая раскапризничавшимся жокеем. И хотя для всего этого существуют ветеринар, массажист, конюх, тренер... все равно, хочешь не хочешь, приходится вникать в подробности, разбираться, психовать, выписывать счета и подбивать убытки. Скаковая лошадь — та еще головная боль, и никогда в жизни Сергей Александрович Шорохов не ввязался бы в это сомнительное предприятие, если бы кто-нибудь заранее разъяснил ему правило номер один. Никогда не влюбляйся в лошадь.

Вот только, когда к Сергею Александровичу впервые подвели Багета и сказали: «Гляди, Серега, какой муругий пацанчик тут хозяина ждет», он об этом не знал. Поэтому он посмотрел в веселые глаза молодого дончака, положил ладонь на крутой лоб с белым пятном в форме редиски и понял, что пропал.

Может, в нем всколыхнулась память предков — все-таки по материнской линии был Сергей Александрович из донских казаков. А может, просто не смог устоять против смышленого взгляда рыжего жеребенка. Но, так или иначе, два года назад Сергей Шорохов приобрел первую в своей жизни скаковую лошадь. Будь у него больше времени, он ночевал бы на конюшне, притулившись на куче ветоши в углу. Но как раз со временем у Шорохова отношения сложились суровые — бизнес съедал почти все. На семью оставалось, дай бог, несколько часов в неделю... и еще несколько часов на Багета. Каждый вечер, освободившись от поздних совещаний и встреч, Сергей Александрович заезжал в конюшню, где его ждал сонный сердитый конюх Дима. Багет обычно или дремал, стоя в деннике, или уже спал, поджав под себя тонкие породистые ноги, изредка прядая ушами и вздрагивая кожей.

— Хороши-и-ий мой... Ры-ы-ыжий. Мальчи-и-ишечка, — шептал Сергей Александрович Багету. Конюх Дима усмехался краешком губ. Он знал про первое правило. В выходные Шорохов обычно приезжал сразу после обеда. Иногда с семьей — женой и двумя сыновьями. Но чаще в одиночку. Стоял у ограждения и смотрел жадно и с завистью на скаковую дорожку, где Багета готовили к скачкам тренер и жокей. Сам Сергей Александрович ни разу в жизни верхом не ездил, не собирался. Отговаривался возрастом и тучностью. Вот первенец его — Макар... он бы мог, если б только захотел. Но здесь отец и сын, обычно единодушные, во взглядах расходились.

Макар отцовского увлечения лошадьми не понимал. Точнее, по-человечески, по-пацански понимал, конечно, но разделить готов не был. Он честно пробовал. Даже пару раз забрался в седло, чтобы доставить старику удовольствие. Только никакого кайфа не получил. Сунуть в пасть Багету лакомство, потрепать по густой гриве, почесать белую «редиску» на лбу было здорово, но ездить верхом — увольте. Тем более что рост и комплекция по-настоящему жокействовать Макару не позволяли, а кататься для рисовки — девичья забава. Да и положа руку на сердце, всем Багетам мира Макар предпочитал свою машину. Лифтованная подвеска, шесть цилиндров, сто двадцать лошадей. Поехали! Грунтовку поизвилистее, покрытие похуже. Педаль в пол, музыку на максимум — и получаешь столько чистого драйва, что не нужны ни Кентукки-дерби, ни Аскот, ни, тем более, воскресные бега на городском ипподроме.

Однако пропустить эти скачки Макар не мог — сегодня бежали двухлетки, и среди них в первый раз Багет. Отец ночью не спал, ворочался. Поднялся с рассветом и рвался немедленно ехать на конюшни, как будто без него там все пойдет наперекосяк.

— Ты к забегу, гляди, не опаздывай. Смотри мне! Не прощу! Наследства лишу. — Отец сдвинул густые брови, а сын не выдержал — рассмеялся.

— Буду, пап. Не трясись ты так сильно. В полдень — как штык!

Макар едва не опоздал. Проводив отца на ипподром, отрубился и проспал до полудня, измучившись странными, рваными снами, в которых на него падали гранитные глыбы, сыпались лавины щебня и песка, а хихикающие черепахи в оранжевых жилетах предлагали прокатиться верхом.

В десять минут первого, кинув джип на стоянке, он пробрался сквозь толпу и направился к центральным трибунам, выделенным для владельцев лошадей и их гостей. В отличие от шумной и пестрой «галерки» вип-зона выглядела внушительно. Выходные костюмы на мужчинах, нарядные платья на женщинах. Драгоценности, перчатки до локтя и даже шляпки. Нет. Не Аскот, конечно, но всякому здесь было ясно, что местный бомонд относится к событию серьезно и не даст себя посрамить. При виде Шорохова-младшего заволновалась сидящая на нижних рядах «золотая молодежь» — Макара в городе уважали и любили. Он был прямодушен, честен, смел и, несмотря на то что батю его за глаза называли ростовским доном Корлеоне, никогда ни статусом своим, ни возможностями не кичился.

— Мак! Иди к нам!

— Сюда, сюда!

— Шорохов, але!

— О! Шорох собственной персоной! Тут девочки тебя заждались!

Макар, широко улыбаясь, отмахивался от окликов приятелей, но, услыхав последнюю фразу, притормозил и кивнул двум покрасневшим барышням в ярких платьях. Никого из этой компании он близко не знал — кажется, пару раз встречал в клубах, однако девушки есть девушки, а в семнадцать лет флирт — одно из главных удовольствий в жизни.

— Отлично выглядите.

Барышни вспыхнули еще ярче, Макар улыбнулся еще шире... и отправился дальше искать отца.

— Сын! Я здесь.

Макар лихо перескочил через метровую перегородку, разделяющую трибуны на «своих» и «чужих», едва не сбив охранника. Тот было схватил нарушителя за грудки, но сразу же узнал и приложил два пальца ко лбу, приветствуя.

— Привет, па. Как жеребьевка?

— Мы шестые. Фаворит — ангуряновский Артсиви. Черт бы его подрал! Идет по третьей. — Отец нахмурился и тут же напряженно уставился в сторону стартовых боксов.