Помпа номер шесть - Паоло Бачигалупи

— Выходи.

— Подождите, пожалуйста, мэм. Может, вы хотя бы подскажете, где находится машиностроительный факультет?

— Закрылся много лет назад. А теперь выметайся.

— Как это — закрылся?!

— А вот так. Давай-давай, иди. — Она снова взмахнула пистолетом. — Топай.

Я взялся за ручку двери.

— Но вы, наверное, знаете кого-то, кто может мне помочь. — Я говорил торопливо, спеша произнести все, что хотел, пока она не пустила оружие в ход. — Я работаю на городской очистной станции. У нас сломались помпы, и я не знаю, как их починить. Тут нужен человек с техническим образованием.

Она покачала головой и снова поводила пистолетом в воздухе. Я предпринял еще одну попытку:

— Прошу вас! Вы должны мне помочь! Со мной здесь никто не хочет разговаривать, но если я не получу помощи, вы и сами окажетесь по уши в дерьме. Шестая помпа обслуживает территорию университета!

Старуха помолчала. Склонила голову сначала на один бок, потом на другой.

— Продолжай.

Я вкратце описал ей возникшую проблему. Когда я закончил, она покачала головой и отвернулась.

— Только зря время потратил. Машиностроительного факультета нет уже двадцать с лишним лет.

Она подошла к столу и двумя взмахами стерла с него пыль. Затем вытащила стул и проделала то же самое с ним. Потом села, положив пистолет на стол, и жестом предложила мне присоединиться. Я устало отряхнул от пыли еще одно сиденье. Заметив, что я не свожу глаз с пистолета, старуха засмеялась, взяла его и сунула в карман изъеденного молью свитера.

— Не бойся, не собираюсь я в тебя стрелять. Просто держу эту штуку на всякий случай, если вдруг ребятки разбуянятся. Правда, теперь это с ними нечасто бывает, но кто его знает… — Она вдруг смолкла, посмотрев в сторону двора.

— Но почему же у вас нет факультета машиностроения?

Ее взгляд снова метнулся ко мне.

— Потому же, почему я закрыла библиотеку. — Она рассмеялась. — Нельзя же сюда пускать студентов, верно? — Она с минуту в задумчивости меня разглядывала. — Удивительно, как это ты сюда пробрался. Видно, стара я стала, забываю двери запирать…

— Вы что, всегда их запираете? Но как же вы, библиотекари…

— Я не библиотекарь, — перебила она. — С тех пор как умер Герман Хсу, здесь больше нет библиотекарей. — Она засмеялась. — Я просто старая преподавательская жена. Мой муж, пока был жив, вел здесь органическую химию.

— Но ведь это вы повесили замки на дверях?

— Кто-то же должен был это сделать. Я просто увидела, что студенты устраивают здесь пирушки, и поняла, что надо что-то делать, пока они не сожгли все к чертовой матери. — Разглядывая меня, она побарабанила костлявыми пальцами по столу, вздымая маленькие фонтанчики пыли. Наконец сказала: — Если я дам тебе ключи от библиотеки, ты сможешь выяснить то, что тебе нужно? Про эти помпы? Понять, как они работают… или даже починить…

— Вряд ли. Потому-то я сюда и пришел. — Я вытащил наушник. — Вот здесь все чертежи. Мне просто нужно, чтобы кто-то в них разобрался.

— Здесь тебе никто не поможет, — она натянуто улыбнулась. — Моей специальностью была социальная психология, а не машиностроение. А больше тут и нет никого. Ну, если не считать вот этих. — Она махнула рукой в сторону окна, за которым во дворе резвились студенты. — Как думаешь, кто-нибудь из них смог бы прочитать твои чертежи?

Сквозь пыльные стеклянные двери было видно расположившихся на ступенях библиотеки молодых людей, теперь уже раздетых догола. Они совокуплялись, хохотали и вообще весело проводили время. Одна из девушек увидела меня сквозь стекло и призывно помахала рукой. Когда я покачал головой, она пожала плечами и вернулась к своему занятию.

Старушенция взирала на меня, словно хищная птица.

— Понял, о чем я?

Девушка тем временем снова вошла в ритм. Заметив, что я за ней наблюдаю, она усмехнулась и снова жестом пригласила меня выйти поразвлечься. Ей бы еще желтые глаза — и замечательный вышел бы трог.

Я зажмурил глаза и открыл их снова. Ничего не изменилось. Девушка по-прежнему была там, вместе со своими развеселыми дружками. Все они явно наслаждались жизнью.

— Лучшие из лучших… — пробормотала старуха.

В центре двора еще несколько студентов стаскивали с себя одежду, и ни один из них ни капли не смущался тем, что они делают это среди бела дня, на глазах у всех, и никого не тревожило, что о них могут подумать. Две сотни студентов — и хоть бы у одного был при себе учебник или тетрадь, бумага с ручкой или ноутбук.

Старуха рассмеялась:

— И нечего делать такие большие глаза. Ты что, хочешь сказать, что человек с твоими мозгами ни разу ничего не замечал? — Она помолчала, ожидая ответа, а потом недоверчиво уставилась на меня. — А троги? А бетонные ливни? А проблемы с деторождением? Тебя что, никогда это не удивляло? — Она покачала головой. — Значит, ты глупее, чем я думала.

— Но… — Я прочистил горло. — Как это… То есть, я хочу сказать…

Я смолк.

— Мой муж был химиком по специальности. — Она покосилась на молодежь, пыхтевшую на ступенях и катавшуюся в траве, потом покачала головой и пожала плечами. — На эту тему написана куча книг. Одно время об этом были даже статьи в журналах: «Главное ли в человеке — сиськи?» и в таком духе. Мы с Рохитом как-то всерьез об этом не задумывались, пока ему не стало казаться, что год от года студенты становятся все глупее. — Она хихикнула. — Сперва мы решили, что стареем, а потом он их протестировал, и оказалось, что дело не в нашем возрасте.

— Но не можем же мы все превратиться в трогов! — Я показал ей на бутылку «Свитшайна». — Откуда бы тогда взялась эта бутылка, или мой наушник, или бекон, или все остальное? Кто-то же должен делать все эти вещи.

— Ты нашел бекон? — Она заинтересованно подалась вперед. — Где?

— Это моя жена нашла. Последний пакетик.

Она со вздохом вернулась в прежнее положение.

— Не важно. Все равно мне его нечем жевать. — Она внимательно изучила мою бутылку. — Как знать, может, ты и прав. Может, все не так уж плохо. Но только с тех пор как умер Рохит, я ни разу не вела таких длинных разговоров, как сегодня. Такое впечатление, что большинство потеряло способность к сосредоточению. Мы слишком сытно жили… — Она посмотрела на меня. — Может, эта твоя бутылка просто означает, что где-то осталась фабрика, такая же надежная, как твои помпы. И пока не сломается что-нибудь действительно серьезное, мы будем по-прежнему пить «Свитшайн».

— Что ж, это не так уж плохо.

— Может быть. — Она пожала плечами. — Честно говоря, мне уже все равно — скоро откину копыта. А что будет после — это уже ваша проблема.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});