Любовь взаймы - Натали Фокс

Зоя глубоко вздохнула.

— Так где же ты действительно живешь? — потупилась она.

Он продемонстрировал это воочию: положил голову на спинку кресла и закрыл глаза.

Она проделала то же самое. И стала размышлять. Итак, Фрэнк был очень скрытным, когда речь заходила о его частной жизни, но, возможно, он обязан быть таким?.. С ним советовались по поводу своей охраны многие важные и знаменитые мировые персоны. Человек в его положении сам мог быть мишенью террориста. Он, вероятно, знал, где члены королевской семьи хранят ключи от своих сейфов и где диктаторы держат своих наложниц… Зоя поудобнее устроилась в кресле. Фрэнк, видимо, живет постоянно в жутком напряжении, как бы на острие ножа, опасаясь за жизнь свою и тех, кто ему близок.

Она открыла один глаз, чтобы взглянуть на него. Фрэнк Блейкмор не выглядел человеком, которого легко испугать. Но в силу своей профессии он не мог иметь ни жены, ни детей. Женщина за деньги — да, но не настоящая любовь. Не оттого ли Блейкмор выглядел таким неприступным, что не хотел и не мог иметь постоянную спутницу жизни?..

Она смежила веки и попыталась думать о чем-нибудь другом, более приятном…

— Зоя, просыпайся!

— Мы уже прибыли?

— Нет, еще нет, но я хочу, чтобы ты съела что-нибудь. Мы ничего не ели весь день.

— Я не голодна. — Она зевнула. Голова гудела, и очень хотелось пить.

— Ешь, Зоя! — Фрэнк сказал это так требовательно, что она даже вздрогнула. Он вручил ей тарелку восхитительных сандвичей с копченым лососем, которую она взяла без пререканий.

— Чай или кофе? — спросил он.

— А есть холодные напитки? Я очень хочу пить. — Зоя повернулась к нему.

— Извини, это тебе не британские авиалинии! — отрезал Фрэнк. Он выглядел усталым.

Зоя поджала губы, отвернулась и уставилась перед собой. Шум моторов раздражал ее (и его, наверное, тоже, поэтому он и огрызнулся). Внезапно она почувствовала поглаживание по макушке и резко вскинула голову.

— Прости, дорогая, я не думал, что так тебя обижу. Я приготовил тебе чай, он утолит жажду лучше, чем кофе.

Она взяла кружку из его рук и с жадностью выпила напиток, который имел необычный вкус. Фрэнк никогда прежде не заваривал для нее чай; судя по всему, он предпочитал крепкий.

Фрэнк понес чай пилоту, а Зоя тем временем внимательно огляделась. Ничего особенно интересного. В салоне самолета несколько кресел было убрано, и на освободившемся месте стояли два огромных чемодана, упакованные и перевязанные веревками. Ей стало любопытно, что это такое? А также ей хотелось бы узнать, куда они все-таки летят. Выглянув в иллюминатор, она увидела сплошную голубизну. Это море или небо? Она захотела пройти в туалет, но ноги не слушались ее.

— С тобой все в порядке?

— Да, — Зоя улыбнулась Фрэнку, — только я хочу освежиться.

Он взял ее за локоть и проводил к туалету. Она почувствовала себя старой леди и невольно хихикнула.

— Не запирай дверь, Зоя.

— Конечно-конечно, — кротко сказала она. Внутри ее разлились теплота и умиротворение. Зоя взглянула на себя в зеркало и снова хихикнула. Лицо округлое, благообразное, глаза огромные, влажные. Она нравится Фрэнку и летит с ним неведомо куда, а он… он будет любить ее, любить долго…

— Теперь лучше?

Она кивнула и едва не рухнула на него, когда пыталась сесть. Он придержал ее и убрал ей со лба волосы, когда она тяжело плюхнулась в свое кресло.

— Долго еще? — спросила Зоя сонно.

— Почти прибыли, дорогая. — Его голос был низкий и сиплый и доносился откуда-то издалека. — Прости меня, моя красавица, прости меня, Господи, но это совершенно необходимо. — И он прильнул к ней губами.

Она вскинула руки и обвила их вокруг его шеи. Поцелуй был лучшим из всех, какие она знала. Он целовал ее взасос. Его рот был таким сладким и чувственным. Фрэнк любил ее. Он вернулся за ней навсегда, не так ли?

Она почувствовала легкое скольжение его рук на своей спине, мягкое пожатие плеч. Она слабо простонала его имя и попыталась снять блузку. Фрэнк хотел ее, и она желала помочь ему.

— Я люблю тебя, — прошептала она с хрипотцой, не узнавая своего голоса.

Он опять прильнул к ней со страстным поцелуем.

— Скажешь мне это снова, когда мы приземлимся, хорошо?

Она почувствовала прохладное дуновение ветерка и попыталась открыть глаза. Она не должна спать, когда Фрэнк хочет любви.

В самолете стоял шум, мешающий говорить.

Фрэнк пытался поставить ее на ноги. Она почувствовала что-то твердое между ног.

— Фрэнк?

— Дорогая, все в порядке. Это для безопасности. Это не причинит тебе боль. Будь умницей, разведи ноги.

Он кричал. Шум в самолете усиливался. Зоя напряглась, резко рванулась, попыталась прийти в себя. О Боже! Ее веки были такими тяжелыми, что она едва могла их открыть. Но тем не менее она их разлепила.

— Фрэнк! — крикнула она.

Вокруг стало так светло, как будто самолет открылся. Господи! Так и есть! В хвосте самолета зияла дыра.

— Послушай меня, Зоя! Только послушай меня! — Фрэнк с трудом старался перекричать свист и шум вокруг. Он с силой сжал ее плечи, которые стали такими тяжелыми… Что-то давило ей на спину, мешало повернуть голову, жало между ног. Фрэнк встряхнул ее, чтобы привести в чувство. — Не пугайся! — кричал он. — Я не дам тебе упасть! Я удержу нас вместе. С тобой все будет в порядке.

В глубоком потрясении она пыталась сосредоточить свой взгляд на его руках, которые неумело возились с застежкой на ее груди. Она почувствовала, что выходит из комы и окунается в кошмар реальной жизни…

— Что?.. Что?.. — слетело с уст Зои, когда Фрэнк потащил ее вперед к зияющей дыре. Она сопротивлялась изо всех сил, кусалась и кричала до тех пор, пока у нее не запершило в горле. Потом рот Фрэнка закрыл ее рот, и казалось, жизнь стала медленно покидать ее. Зоя поняла, что ей суждено умереть. Разве не так?

— Сейчас, Зоя, сейчас это произойдет! Когда ты почувствуешь землю под ногами, согни колени, слышишь меня? Согни…

— Не будь идиотом… — Она не закончила фразу, так как не смогла произнести, что умрет прежде, чем они ударятся о земную твердь. — Боже мой! — только и крикнула она, когда ее ноги ступили в пустоту.

Холодный воздух ударил Зое в лицо, грохотал в ее легких, почти разрывая их. Казалось, ее тело было уже мертво, оно безжизненно повисло, словно тряпичная кукла, в объятиях Фрэнка Блейкмора. Кожа на лице натянулась словно маска. Желудок был где-то вне ее тела, а волосы, вырываясь из-под шлема, свободно парили в воздухе. Барабанные перепонки лопались. Пальцы отчаянно сжимали непонятно что. А потом — невыносимо резкая боль, что-то дернулось между ног, вызвав сотрясение всех конечностей. Она почувствовала, будто ее всосало обратно внутрь самолета, из которого они только что выпрыгнули. Ее грудь болела в тех местах, где страховочные ремни резко врезались в ее тело. Затем наступило странное спокойствие, и вокруг нее в воздухе разлилось невиданное тепло. Вот и предсмертная агония. Ее ноги инстинктивно поднялись и обвились вокруг бедер Фрэнка, а ее дыхание превратилось во всхлипы абсолютного ужаса. Она не хотела умирать. И попыталась открыть глаза. Частично это ей удалось, она увидела голубизну, много голубизны, затем веки плотно сомкнулись. Исчез шум, но ее сердце глухо стучало в груди, вокруг — ничего, кроме этого жуткого стука сердца.