Пакт гильдий (ЛП) - Херндон Кори Дж.

Груулы, конечно, со временем развили некоторую устойчивость к чуме, но довольно болезненной ценой, которая напоминала о себе каждый раз, когда Оун Йом чесал толстый, узловатый участок грибкового нароста на своем левом плече. Множество таких же грибков покрывало его спину, ребра, ноги, руки и лицо. Они постоянно чесались, правда, к счастью для его рассудка, никогда не все разом. Антигенный грибок не давал куге быстро убить своего носителя, но не препятствовал укорачиванию его жизни на целые десятилетия. Продолжительность жизни Груулов никогда не была длинной; за сорок семь лет с момента, когда золотая сфера куга мота превратила древнюю, спящую чуму в буйного, летучего убийцу, продолжительность их жизни укоротилась вдвое.

И это еще был не предел. Оун Йом никогда бы не стал главарем банды сорок семь лет назад. Он тогда еще даже не родился. Остальные разбойники, включая Иллати, были еще моложе.

Оун Йом подал сигнал своим собратьям занять позиции, продолжая следить за гостями, проходящими извилистый путь между осыпающимися развалинами. Резким вращением он пробудил гоблинское оружие и прислонился к обломкам стены для большей устойчивости. Он поднес трубку к глазу и навел прицел на голову погонщика многовагоножки.

Оун Йом коснулся спускового штифта, но пока не нажал достаточно, чтобы выстрелить, как вдруг осознал, что не слышал и не видел, чтобы кто-нибудь из банды занял свою позицию, как он им приказал при планировании засады.

Более того, он вообще не видел никого из них, ни на позициях, ни вне позиций. Он был настолько очарован оружием и его потенциалом, что совершенно не заметил исчезновения всех своих бойцов.

- Глупый Оун Йом, - прошептал главарь разбойников. – Ты же знал, что будет подвох.

Вожаку отряда разбойников Утварских Груулов, Оун Йому уже не суждено было узнать, куда пропали все его соратники, или кто конкретно предал его банду. Не успел он открыть рот, чтобы выкрикнуть предостережение Иллати, как тонкое серебряное лезвие стилета вошло в его шею у самого основания черепа. К тому времени, как Оун Йом увидел острие лезвия, оно уже было багровым от его собственной крови и торчало в нескольких дюймах от его подбородка. Ему удалось издать сдавленный хрип перед тем, как он рухнул на землю. Лезвие было быстро и аккуратно извлечено из тела мертвого Груула, хотя обладателю стилета ничего не стоило разрезать труп на куски.

Призрак вьяшино не задержался, чтобы бросить последний взгляд на своего убийцу. Он попытался это сделать, но слишком быстро провалился в трещину в небе. Спустя несколько секунд, его тело вновь поднялось на ноги, но управлял им уже не Оун Йом.

* * * * *

В первом вагоне, расположенном на спине гигантской многовагоножки в роскоши и комфорте ехала Таисия Карлова. Многовагоножка плавно покачивалась из стороны в сторону, увлекая в свой гипнотический ритм шторы, висящие внутри украшенной золотом и платиной кабины, которую она делила с Мелиском и Дядей. Кроме них, в кабине находились лишь личный Дядин тралл-телохранитель, одна из двух темных ангелов, и несколько прислуживающих траллов. Пять остальных вагонов вмещали в себя целый штат слуг, рабов, придворных и прочих нахлебников вместе с различными запасами, позволяющими ей жить так, как она, и все те, в чьих жилах течет истинная Оржовская кровь, того заслуживали. Там же присутствовало несколько пассажиров, не относящихся к гильдии Оржов, которые заплатили безумные деньги в казну семьи Карлов за возможность воспользоваться одним из немногих безопасных способов, попасть в Утвару. Среди них была гоблинша, заплатившая кругленькую сумму и отказавшаяся назвать какой-либо пункт назначения, более конкретный, чем просто «провинция Утвара».

Дядя позволил Таисии и Мелиску отложить маски, а сам надел свою собственную походную маску. Таисия была вынуждена продать свою юридическую контору, хотя она сохранила за собой сорок процентов ее акций и оставила квалифицированного адвокиста – свою троюродную сестру Далью – за главную. Таисия не сказала об этом Дяде, но на случай, если план старого патриарха не сработает, она также вставила в договор пункт, дающей ей право выкупить контрольный пакет конторы, когда она того пожелает, по справедливой рыночной стоимости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Стены переливались шелками цвета индиго и вплетенными в них завитками из драгоценных металлов, которые, помимо прочего, удобно регулировали температуру и влажность внутри вагона. К сожалению, Дядя отказался передать управление этими витыми символами и лично поддерживал ледяную температуру в кабине. Дяде было решительно не комфортно в тепле.

Таисия, по своей природе, не была терпеливой девушкой, однако, изучая законы, она также страстно отдавалась поглощению алхимических и социальных наук с лучшими учителями, которых только могло себе позволить состояние семьи Карлов – блистательными манабиологами из гильдии Симик, хитрыми законниками Оржов, нелепо благородными, но отлично подкованными Азориусовскими архивариусами, и многими другими. Жадный разум Таисии впитал всю информацию от них, и многое другое, сидя взаперти в башне, в которой она провела все свое детство.Она отставила в сторону все, чтобы стать настолько незаменимым молодым Оржовским адвокистом, на сколько она только сможет. Но все великие семьи возглавляли патриархи, а не матриархи. Как адвокист, она изучила завещание Дяди, когда тот его, наконец, написал. Она также проштудировала все возможные законы, затрагивающие вопросы наследства. И нигде не было сказано, что Баронесса – слово «матриарх», по всей видимости, не использовалось в официальных документах – не могла наследовать полную власть над фамилией, в случае, и только в том случае, если она была ближайшим кровным родственником умершего.

Это, конечно, была правда. Были кузены, племянницы, племянники, даже другие дяди и тети, но Таисия была как племянницей, так и прямой наследницей Дяди. Это отвратительное старое существо, похоже, довольно близко было знакомо с женой собственного брата много лет назад, о чем она узнала пару дней назад.

Теперь Таисия готовилась стать первой баронессой семьи Карлов за последние десять поколений.

Она была готова принять в правление восстанавливающуюся провинцию Утвары. Все, что для этого оставалось, это чтобы Дядя, наконец, умер и официально передал ей титул и все имущество, которое включало в себя кольцо руин, именуемое в народе Остовом, центральное поселение, испещренная сокровищами пустыня, известная, как Равнина, и акры заброшенной архитектуры, ожидавшей восстановления и эксплуатации. Она надеялась, что передача состоится дома, на территории Оржов, но Дядя отказался. Он потребовал определенной ритуальности для данного процесса, и настоял на этом. Чего она не могла понять, так это того, почему Дядя был настолько уверен, что его смерть неминуемо должна была наступить в самом скором времени. Очевидный ответ – подписание контракта на заказ собственного убийства – был запрещен для тех, кто собирался занять свое место в Обзедате. И, тем не менее, старый патриарх был, похоже, позитивно настроен на свой скорый уход.

Терпение Таисии уже подходило к концу, но скоро все ожидания закончатся. Зоны восстановления были интересным типом вложения средств, который не был популярен в гильдии Оржов. Большинство зон носили последствия эпидемий и болезней, которые, к сожалению, часто случались там, где население росло быстрее, чем способность города его обеспечивать. Если эпидемия была смертельна, это место подвергалось карантину на достаточно долгий период времени, обозначенный Синдикатом Симик, чьи знания о всевозможных болезнях были пугающе обширными и глубокими. Затем требовалось минимум четыреста лет отчуждения, чтобы удостовериться в том, что причина вымирания населения уничтожена полностью. По этим, и множеству других причин, зоны восстановления редко давали финансовую отдачу, ожидаемую великими семьями от своих инвестиций, а законы Пакта Гильдий – подкрепленного тысячелетними заклинаниями, которые работали, порой, до раздражения таинственно и необъяснимо – требовали, чтобы зоны восстановления заполнялись определенным уровнем цивилизации в последующий год после четырехсотлетнего периода отчуждения. Если к окончанию карантина в зоне не было какого-либо местного органа управления, исполнительной власти, и общественной занятости (определения которой были относительно широкими), территория передавалась в управление гилдмастерам, которые традиционно передавали ее Конклаву Селезнии.