Захоронение - Макс Коллинз

Специальный агент Роберт Дилан – начальник Бусса по делу Мюсетти/Гианелли и глава чикагского отделения, – как и предполагал Бусс, приказал ему оставить дело против организованной преступности, которое успешно «зависло» после исчезновения свидетеля, и сосредоточиться на деле серийного убийцы, любителя скелетов с записочками.

Того обстоятельства, что скелет был собран из костей нескольких человек, для Большого Начальника Дилана было достаточно, чтобы важность дела перекрыла все формальности: Дилану, как, впрочем, и Буссу, было совершенно ясно, что появление серийного убийцы в Чикаго вызовет такую вонь, по сравнению с которой забастовка мусорщиков покажется легким бризом.

И что на этом фоне значит дело об исчезнувшей бандитской крысе, которая наверняка уже отдыхает на дне реки Чикаго (или озера Мичиган, или Бог знает где еще).

Бусс понимал ход мыслей своего начальника. Черт, на месте Дилана он сам думал бы точно так же.

Но от такого признания легче ему не становилось. Из кабинета Дилана Бусс отправился в свой, где его дожидался видеомагнитофон.

Этой ночью Бусс спал не больше четырех часов.

Оставив доктора By и Бреннан в музее, он вернулся в свой кабинет и до полуночи сидел над свидетельскими показаниями по делу Мюсетти.

Когда глаза начали слипаться, Бусс отправился в отель, проспал от трех до семи, затем принял душ, переоделся и к восьми часам снова был на рабочем месте.

Дилан пришел ненамного позже Бусса и потребовал от него отчета за прошедшие двадцать четыре часа.

Отправив дело Мюсетти отлеживаться в подсознании, Бусс вошел в свой кабинет исполненным решимости поймать убийцу.

В конце концов, чем скорее этот чокнутый маньяк окажется за решеткой, тем быстрее Силли Бусс сможет вернуться к розыску своего пропавшего свидетеля.

Агент закрыл дверь кабинета, вставил в магнитофон первую из кассет с записями камеры слежения, расположенной на фасаде их офиса, включил телевизор и опустился в кресло. К этому времени он уже был спокоен, как будто вернулся с получасового сеанса хорошего массажа.

У бывшего снайпера сохранились многие умения, и среди них простейшим было управление своими эмоциями. Умение держать эмоции под контролем было одной из заповедей снайпера. Эмоциональный стрелок – плохой стрелок.

Бусс выжил в отвратительных условиях тех мест, куда его забрасывала служба в армии, благодаря умению сохранять спокойствие вне зависимости от окружения и обстоятельств.

Перемотав кассету на начало, он нажал на пульте кнопку воспроизведения.

Видеомагнитофон ожил. Черно-белое изображение было зернистым и показывало вестибюль здания имени Дирксена сверху, со стороны стола охраны, за которым в ту ночь сидел Барни. Стол охраны в объектив не попадал, так что Бусс не смог определить, находился ли охранник на своем месте.

Вестибюль был пуст, но Бусса больше интересовал не он, а то, что происходило за окнами. Включив замедленное воспроизведение, Бусс старался уловить малейшие признаки движения за окнами, снаружи здания.

В углу экрана, под датой, было время, в которое велась съемка. Бусс не рискнул перемотать кассету, боясь пропустить нечто важное.

Прошло около семи минут записи, и внезапный стук в дверь заставил Бусса подскочить на месте, несмотря на все его спокойствие.

Нажав на паузу, он спросил:

– Что?

Дверь открылась, явив физиономию Вулфолка, который, убедившись, что Бусс один, вошел в комнату.

Как обычно, прическа специального агента была безукоризненной, а вид – измученным. Он был одет в темно-синий костюм, чуть более светлую рубашку, консервативный галстук в синюю полоску, а на левом лацкане пиджака виднелся значок с изображением американского флага.

Бусс, который всегда старался выглядеть профессионалом, рядом с Вулфолком чувствовал себя подростком, поскольку был одет в свободную рубашку и потрепанные джинсы.

Да и Вулфолк, который был едва ли на пять лет старше Бусса, вел себя с ним, как с новичком, которого почтил присутствием он, вашингтонский агент, старый профи.

– Что случилось? – спросил Бусс.

Вулфолк немного помедлил и ответил:

– Дилан сказал, что над «Делом скелета» мы работаем в паре.

Так, дело уже приобрело собственное название.

– Бери стул и садись, – сказал Бусс.

Вулфолк последовал его совету, а затем поинтересовался:

– И что мы делаем?

– В данный момент смотрим телевизор.

Бусс объяснил, зачем они это делают, и снова нажал на воспроизведение.

Минут через десять оба агента подались вперед, заметив и кадре темную фигуру, волочащую за собой нечто.

Изображение было таким зернистым, а движущаяся фигура – такой далекой, что понять, что именно происходит, было довольно сложно, но Бусс про себя отметил время и нижнем углу экрана.

Это был без сомнения их клиент.

Одежда незнакомца была преимущественно темной, он Косил широкополую шляпу, рубашка была, скорее всего, хлопчатобумажной и более светлого оттенка. При таком изображении и под этим углом никаких иных деталей агентам разглядеть не удалось.

Расположив скелет на видном месте, незнакомец покрутился вокруг него несколько секунд, очевидно придавая ему нужное положение. А затем исчез.

Все действие заняло у него не более двадцати секунд.

– Так значит, он у нас на кассете? – спросил Вулфолк.

– Я бы предпочел, чтобы он был у нас в камере. Тюремной, – ответил Бусс. – Но для начала неплохо.

Кассета продолжала крутиться. В кадр вошел охранник, Барни, потом он отпрыгнул от окна, подбежал к своему столу, снова исчезнув с экрана, – видимо, звонил Буссу. Менее чем через пять минут после «активных действий» охранника оба, Бусс и Барни, прошли через холл и вышли на улицу.

– Хватит, – сказал Бусс, – вставляй следующую кассету. Вулфолк послушался.

Эта кассета была отснята камерой слежения, расположенной снаружи здания и направленной сверху вниз на Плимут-сквер. Бусс включил перемотку и стал смотреть запись не сначала, а со времени интересующего их момента.

Вот и он, их фигурант, устанавливающий скелет перед зданием, поправляющий свой «подарок», а затем шагающий прочь.

На этот раз агенты смогли увидеть, как он скрылся за углом.

Бусс отмотал пленку немного назад, и они снова просмотрели запись, уделив особое внимание тому, как незнакомец ставил на место скелет и разворачивал его.

Бусс ткнул пальцем в экран:

– Ты это заметил?

– Что именно? – спросил Вулфолк, подавшись вперед и всматриваясь в изображение.

– Здесь, – сказал Бусс, снова отмотав пленку на несколько секунд назад и нажав на паузу в тот момент, когда их неизвестный подозреваемый придавал руке скелета нужное положение.

– Ну и что я должен был заметить? – все еще недоумевал Вулфолк.

– Вот здесь, – ответил Бусс, вставая и показывая на экран.

– Где?!

Обойдя экран, Бусс показал на руку подозреваемого.

– Его рукав соскользнул, и между ним и перчаткой видна полоска кожи. Вот это белое пятно. Так что мы имеем дело с белым парнем.

Вулфолк кивнул:

– Вот теперь вижу.

Бусс скорчил рожу.

– Да уж, примета очень индивидуальная. Она позволит нам его опознать.

– Ну, надо же с чего-то начинать, – пожал плечами Вулфолк.

Они еще несколько раз просмотрели кассету, но ничего нового не обнаружили. Просмотрев видео с камер слежения на других зданиях и окрестных светофорах, агенты отследили движения неизвестного на протяжении трех кварталов. В любом случае, заканчивалась запись тем, что злоумышленник заворачивал за угол и исчезал.

И ни на одной пленке не было ничего, кроме фигуры в черном, в шляпе, скрывающей прическу, и в широкой рубашке, скрадывающей телосложение.

– Ну и куда же он потом, черт его подери, делся?

Бусс снова прокрутил запись, отмотал назад и снова прокрутил, снова отмотал, снова прокрутил…

– Кассеты не подскажут нам ответ на этот вопрос, а у меня идей нет, – ответил он наконец.

– Но куда-то же он шел!

Они просмотрели записи с разных кассет еще несколько раз.

– Куда-то в обход этого здания, – Вулфолк показал на причудливо украшенное здание на углу улиц Адамса и Ла-Салле.

Бусс поставил черно-белое изображение на паузу. Он понял, что его коллега не смог разглядеть характерные пятна на кирпичной кладке здания, пятна, по которым этот дом легко было идентифицировать как работникам различных служб, гак и рядовым гражданам.

– Это Гнездовье, – сказал он.

– Никогда о таком не слышал.

– Ты же работаешь в центре Чикаго! Как тебе это удалось?

– Я ведь не вырос здесь, Силли. Я на посту всего лишь с февраля.

Бусс откинулся на спинку кресла, снисходительно улыбнувшись напарнику. Затем хорошо поставленным голосом профессионального экскурсовода он начал просветительскую работу:

– Гнездовье находится на месте временной застройки, заселенной после большого пожара в Чикаго. Это место привлекло множество голубей. Жители дома обозвали его Гнездовьем, или Голубятней, и название прижилось. Резиденция архитекторов Дэниела Бернхема и Джона В. Рута, которые спроектировали большинство известных в городе зданий.