Шёпот безумия (СИ) - Уиллоу Мартин

     Вернувшись домой, Джордж поужинал и поспешил в свою комнату, чтобы закончить рисунок. Ему очень хотелось стать участником школьной выставки. Он раскрыл альбом на странице с ракетой, взял чёрный карандаш, немного поточил его, потому что к концу урока стержень окончательно затупился, после чего продолжил заштриховывать космическое пространство. Затем мальчик оторвал небольшой кусочек бумаги из старой тетради и принялся растирать им тёмные области рисунка. Так научила учеников мисс Наварро. От этого цвет выглядел более однородным, без ненужных зазоров.

     Покончив с заданием, Джордж убрал альбом в сторону и вытащил из выдвижного ящика стола точно такой же, в котором рисовал для себя. Под обложкой второго альбома скрывались его самые потаённые чувства. Здесь был рисунок мамы и папы, а внизу подпись "Мне вас не хватает". Несколько страниц занимал почти один и тот же пейзаж с домом и деревом, с той лишь разницей, что от первого рисунка к последнему на нём менялось местоположение чёрной фигуры тусклого человека. С каждым разом Джордж изображал его всё ближе к дому…

     Но сегодня мальчик собирался запечатлеть нечто другое. Он нарисовал ряд парт. За первой сидела Белинда Джил, следом Келвин Мосли, а потом уже Джордж Чейз. Рядом с собой он поместил учительницу. Над её головой он вывел линию облачка, вроде тех, которыми в комиксах обозначают речь персонажей.

     "Какой замечательный рисунок!" – как будто говорила мисс Наварро. Надпись окружали красные сердечки.

     В углу альбомного листа Джордж написал "Самая лучшая учительница в мире". На лице у него проступила безотчётная улыбка.

     * * *

     Бабушка пожелала Джорджу спокойной ночи, выключила свет и прикрыла дверь в детскую. Мальчик снял очки, аккуратно положив их на прикроватную тумбочку, после чего привычным движением большого и указательного пальцев правой руки помассировал переносицу. Он знал, что там остались два красных пятнышка, но минут через десять от них не останется и следа.

     Мир расплылся в близоруком прищуре подслеповатых глаз. Перед Джорджем стоял нечёткий квадрат окна, из которого в комнату падал бледный свет от уличного фонаря. И вдруг мальчику показалось, что в этом квадрате возник смутный силуэт.

     "Только не это!" – испугался Джордж, невольно задержав дыхание. Сердце в груди забилось с удвоенной силой.

     Пожалуй, лучше притвориться спящим и осторожно проследить, что будет дальше. Если тусклый человек (а Джордж был уверен, что за окном стоит именно он) попытается пробраться в дом, тогда… А что, собственно, тогда предпримет мальчик? Громко закричит? Позовёт на помощь бабушку? Убежит? Нет-нет, нужен более подходящий план. В школе их учили, что в любой опасной ситуации следует набирать 911. Но останется ли у Джорджа время, чтобы позвонить в службу спасения, коротко объяснить проблему и дождаться помощи? Вряд ли. Пока подоспеет машина, тусклый человек успеет закончить своё тёмное дело.

     По коже побежали мурашки, и Джордж поймал себя на мысли, что совсем перестал дышать. Он медленно сделал глубокий вдох, стараясь при этом не шевелиться. Бабушка говорила, что в трудную минуту нужно молиться. Когда погибли родители Джорджа, он молился чуть ли не ежеминутно, но это не помогло вернуть маму и папу к жизни. Тем не менее, сейчас мальчик предпочёл не пренебрегать советом и старательно попросил Иисуса Сына Божьего защитить его от тусклого человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

     Силуэт в окне не двигался.

     Пока не двигался.

     Как же хотелось протянуть руку к тумбочке, взять очки и посмотреть на того, кто таился под покровом ночи. Но тусклый человек обязательно заметит такое движение. Не решаясь пошевелиться, Джордж лежал с полуприкрытыми веками и силился разобрать в неясном абрисе тени зловещие черты.

     "Иисус, живущий на небесах, если ты меня слышишь, не дай тусклому человеку добраться до меня и моей бабушки! – мысленно воззвал к Заступнику беспомощный мальчуган. – Не дай ему залезть в окно и убить нас!"

     Иисус молчал. Тусклый человек тоже.

     На дальнем конце улицы показалась машина. Приближающийся свет фар озарил дома напротив. Джорджу показалось, что тень злоумышленника метнулась в сторону.

     "Наверное, он испугался и спрятался", – подумал Джордж. Воспользовавшись удобным моментом, он схватил очки и нацепил их на голову. Мир вернулся в фокус, а силуэт исчез.

     "Или он выжидает, или действительно скрылся", – сделал вывод мальчик. Он ещё долго не засыпал, дрожа от страха, но так никого и не увидел.

     * * *

     После переезда к бабушке Джорджу пришлось сменить школу. В первое время он почти ни с кем не общался, оставаясь наедине со своим горем. Несколько раз мальчишки из класса приглашали его сходить вместе с ними на стадион, чтобы посмотреть бейсбольную игру, но Джордж находил различные предлоги и отказывался. В итоге ученики оставили новенького в покое.

     Мальчик стал больше рисовать. В рисовании он находил отличную возможность отвлечься от внешнего мира. Изобразительное творчество послужило ему своего рода раковиной, в которой он мог укрыться и почувствовать себя хоть немного счастливее. Вряд ли приходилось говорить о счастье в полном смысле этого слова, потому что ребёнок, лишившийся родителей и оставшийся на попечении у чрезмерно набожной бабушки, всё равно испытывал определённые трудности. И всё-таки у Джорджа случались хорошие дни, когда его, к примеру, хвалила мисс Наварро. В её улыбке брезжили лучики надежды, которой ему так не хватало.

     Объявление о школьном конкурсе невероятно воодушевило мальчика, и он с нетерпением ждал результатов. На прошлом уроке учительница собрала у учеников альбомы для рисования, и теперь они лежали перед ней, сложенные в одну стопку, а она по очереди открывала каждый, называла фамилию автора и комментировала работу, демонстрируя её классу.

     – Рори Уотерс, – произнесла мисс Наварро и открыла альбом, показав какую-то разноцветную мазню. – Как называется твой рисунок?

     – "Химическая реакция", – весело ответил мальчишка с беспорядочно торчащими в разные стороны тёмными волосами.

     – Это же какашка радужного единорога! – пошутил Билл Конли.