И приходит ночь - Эллисон Сафт

сжимался все сильнее и сильнее. Да, она помогала людям. Но что значило лечение подагры одного мужчины или сломанного запястья одной женщины против бесчисленных смертей на войне?

Это было совсем не то, чего она хотела. Она находилась совсем не на своем месте. Она должна была найти след похитителя Байерса. Того, кто может забрать у нее Уну. Даже если Уна выживет и проследит за исчезновениями до самой Весрии, война все равно начнется. Уна снова будет участвовать в битвах – но уже без Рен, которая исцелит ее.

«Несмотря ни на что, – подумала она, – я должна вернуться в армию».

Рен заставила себя улыбнуться пациентке, когда свет Исцеляющего Прикосновения исчез. Вслед за этим нахлынуло оцепенение.

– Вот и все. Вы исцелены.

– Спасибо. – Глаза женщины округлились от удивления. – Я никогда не смогу отплатить вам, сестра.

Прежде чем Рен успела ответить, скрюченные пальцы обхватили ее локоть. Она повернулась и увидела мать Элоизу, нависшую над ней с цепочкой деревянных четок, позвякивающих на шее. Точь-в-точь как помнила Рен, Элоиза выглядела как разъяренный грач, хотя время украло больше цвета у ее волос и сморщило золотисто-коричневую кожу. Когда Рен вновь увидела ее, то почувствовала нечто необъяснимое. Это была женщина, которая вырастила ее, которая обучала ее вместе с другими ученицами. Однако в этом воссоединении не было радости. Только холодное узнавание.

Рен не смогла забыть ее удаляющуюся спину в окне.

Когда Элоиза собрала исцеляющую магию в ладонь, Рен подавила гнев, прежде чем он разгорелся как следует. Она не видела Элоизу всю неделю, и вот она здесь, оценивала ее работу так, словно Рен была новоиспеченной ученицей. Явно удовлетворенная, Элоиза погасила магию и положила одну руку поверх другой на трость.

– Идеально, как и всегда, сестра Рен. – Затем она обратилась к женщине: – Иди с миром.

Как только пациентка выбралась из постели и оказалась вне пределов слышимости, Рен набросилась на старуху:

– Недостаточно идеально. В конце концов, я здесь.

– Верно. – Сначала Рен показалось, что Элоиза теперь уйдет. Она была такой же загадочной и раздражающей, как всегда. Однако она полезла в глубокий карман мантии. – Сегодня утром тебе пришло письмо.

Хотя такой быстрый отказ от любезностей задел, внутри Рен зародилась надежда. Возможно, это Изабель написала, что передумала. Но в распухших руках Элоизы дрожал конверт – красный, как осенний лист. Искра возбуждения сменилась смущением. Ей не нужно было приглядываться, чтобы понять, что на нем нет печати королевы. Красный был слишком кричащим цветом. Изабель предпочитала белый и только белый.

Рен взяла письмо. На лицевой стороне были изображены украшенные сусальным золотом оленьи рога – знак керносской знати. Это невероятно ее удивило.

Керносу не повезло существовать на том же полуострове, что Дану и Весрия, но из-за своей враждебной горной местности они успешно изолировались и сохраняли нейтралитет в течение трех столетий кровавого конфликта. Как правило, они не вступали в контакт со своими более крупными соседями, чтобы не спровоцировать крики о фаворитизме. Вместо этого они искали союзников за морем. Технологии и торговля обеспечили им достаточно средств, чтобы подняться над дану-весрианскими войнами. Необходимость для жителей страны, которые не обладают магией.

У Дану не было официального контакта с Керносом в течение… хм-м, долгого времени. И все же здесь, в голодных трясущихся руках Рен, ее имя было написано изящным почерком.

– Я бы посоветовала сжечь его, – произнесла Элоиза.

Рефлекторно Рен прижала конверт к груди.

– Что? Почему?

– Кернос годами игнорировал любые просьбы о помощи. Они удобно устроились на своих золотых горах и наблюдали за тем, как наши люди истекали кровью. Они не нарушили бы своего молчания без причины – и чтобы они пришли к тебе, простой девушке, опозоренной и без защиты? Что хорошего это может принести?

Она сказала правду. И все же это было решение Рен, она должна все как следует взвесить.

– Это все, что вы хотели сказать, или вы проверяете, чтобы я не ускользнула во время перерыва?

– Я пришла, только чтобы передать тебе это. – Она взглянула на письмо, словно оно было проклято. – А что с ним делать, ты решишь сама. Ты больше не ребенок.

Гнев пылал в ее глазах, и Рен пыталась не заплакать от отчаяния. Не здесь. Не когда остальные придвинулись ближе, чтобы подслушать. Рен понизила голос до тонкого, сдавленного шепота.

– Вы в самом деле так думаете, мать? Вы не встречались со мной до сегодняшнего дня. Здесь у меня нет права решать, что делать. А теперь у меня нет права решать, с кем я буду переписываться?

Элоиза смерила ее недоверчивым, но терпеливым взглядом, который заставил Рен почувствовать себя ребенком из-за вспышки гнева.

– Мы все должны платить за свои ошибки.

Да, и Рен дорого заплатила за свою. Если она не сможет убедить королеву отменить приговор, она будет заперта здесь навечно, пока ее друзья будут умирать на границе.

– Я не могу остаться здесь.

– Возможно, стоит рассматривать это как новое начало. Как благословение Девы. Если, конечно, ты не предпочитаешь Разрыв.

Из-за рисков магия целительства была запрещена для всех, кроме духовенства и военных. Целитель, который надеялся жить среди гражданских лиц, подвергся бы Разрыву – процедуре, санкционированной правительством республики Дану. Хотя все целители давали обет ненасилия, Рен всегда чувствовала влечение и отвращение к ужасной силе магии. Она могла вскрыть артерию так же легко, как прижечь рану. Она могла даже повлиять на фолу – вены, которые несли магическую энергию по всему телу. Одним ударом по центральной фоле в сердце Разрыв полностью обрывает связь человека с его магией. Рен вложила все, что у нее было, в овладение магией. Без нее она стала бы никем.

– Нет, мать, – тихо ответила она. – Я не хочу этого.

– Хорошо. Было бы жаль потерять такой талант. Здесь ты найдешь свой путь, даже если он не тот, каким ты его себе представляла. – Взгляд Элоизы вновь упал на письмо в руках девушки. – Не забудь мой совет, сестра. А теперь прошу меня извинить.

Как только она шаркая вышла из лазарета, та удушающая власть, которую она имела над этим местом, исчезла. Сестры вернулись к работе, словно они не подслушивали все это время. Кашель возобновился. Рен вспомнила, что нужно дышать, все ее мышцы расслабились.

Элоиза, конечно же, была права. Теперь, когда стало известно, что у Рен нет защиты королевской семьи, хитрые политики, как внутри, так и за пределами границ Дану, начнут рыскать повсюду. Королева без наследника нервировала монархистов, и любой амбициозный дворянин мог использовать ее как марионетку