Вирусапиенс - Сергей Гатаулин

Бейрут скривился при упоминании Вирусапиенса.

— Получается, что лучше в проводах да с ведром на голове, чем с вирусом в заднице, — закончил он.

— Ты хотел сказать — в сети? — поправил Юрий.

— Я сказал то, что хотел сказать. Какая это, к черту, сеть? Куда ни глянь — кругом дерьмо! Ходишь, как по двору весной — не захочешь, а в дерьмо вступишь. Вам привет от соседской собачки.

Бейрут, брезгливо встряхивая руками, посмотрел вниз, словно действительно вступил в очередную «неприятность».

— А если из побочного продукта сделать полезный! — воскликнул он, оживляясь. — Приручить!

— Представь себя в клетке с диким тигром, — раздался голос Тромба. — Кто кого приручать будет?

— А ты в порядке — с юмором, — улыбнулся Бейрут и уже серьезно закончил: — Страшно конечно, но что делать? Сеть теряем — это факт, вот только ему и этого мало — он в мир рвется, к человеку. И судя по последним событиям, у него это начинает получаться.

Изображение Бейрута исказилось.

— Похоже, он меня нашел! — прокаркали динамики сквозь скрип помех.

— Вы где? — быстро выкрикнул Горев.

Сквозь какофонию звуков донеслись едва различимые слова:

— В храме!

— Давайте к нам, — прокричал Юрий.

Связь оборвалась и наступила тишина.

— Гейм овэр, — прошептал Горев и резко хлопнул ладонью по столу.

— А как ты собираешься хакеров на станцию протащить? — поинтересовался Тромб.

— В любом заборе найдутся дырки! — оглядываясь на дверь, прошептал Горев.

— Не думаю, что твое начальство обрадуется, увидев посторонних…

* * *

— Вас здесь быть не должно! — вновь взорвалось в голове, но в этот раз Дмитрий был готов к ментальному удару и потому даже не пошевелился.

— Ну что, братишка, будем договариваться! — воскликнул Пугачёв, продолжая мысленный пинг-понг.

Активность горящих шаров понизилась, и давление на головы землян ослабло. Казалось, что гуорки, отгородив свою реликвию — эллипсоидный компьютер, успокоились.

Вячеслав неожиданно вспыхнул, загорелся маленьким солнцем, прячась от внешнего мира за сферической защитной оболочкой.

Нестерпимый блеск затмил сияние ближайших плазмоидов.

— Мы пришли с миром, — вспыхнула раскаленная сфера, окружающая Пугачёва, имитируя одного из гуорков.

— Вас здесь быть не дол…

— Где мы, чёрт возьми, должны быть, по-вашему? — выкрикнул Вячеслав, выстреливая короткой молнией в сторону гигантского эллипсоида.

Ответная вспышка возмущенных гуорков накрыла энергетический щит Пугачёва, лизнула огненными языками Димкиного защитника.

Невообразимая сила смяла двух крохотных существ, сжимая окружающее пространство в сияющий кокон, швырнула его на тысячи, миллионы километров вдаль. Туда, где не было ни гуорков, ни их бесценного артефакта.

Дезориентированный Потёмкин, окруженный со всех сторон непроницаемой защитой, с трудом пришёл в себя.

— Броненосец, у меня глюки? — услышал Дмитрий голос друга в голове.

Пугачев в очередной раз прошел защитный экран, толкнул в спину.

— Выбирайся наружу.

Силовой кокон дрогнул, поплыл свечой, становясь тоньше и прозрачнее, раздался хлопок, и незамутненная сфера исчезла. Металлический обруч, охватывающий голову, замолчал.

— Русса! — воскликнул Дмитрий, замечая гуорка.

Глаза смотрели на паривший в воздухе светящийся плазмоид, а в голове улыбался гигантский слоноподобный зверь.

Махнув рукой гуорку, Дмитрий повернулся к товарищу.

— Знаком слонопотам? — удивился взъерошенный Пугачёв.

Тело Славки ещё дымилось и вздрагивало, сбрасывая в пространство накопившуюся энергию.

— Вас там быть не…, - начал было Русса, на мгновение превращаясь в пылающий жаром плазмоид.

— Не должно! — засмеялся Вячеслав.

— А здесь нас быть должно? — подмигнул он гуорку.

— Маловат словарный запас, яйцеобразный.

Дмитрий хотел остановить приятеля, но в этот момент гуорк, в очередной раз обернувшись розовым слоном, на чистом русском языке, без запинок и чужеродного акцента, произнёс:

— Смеётся тот, кто в конце концов остается в живых!

В воздухе повисла тишина.

Русса наслаждался видом провала, образовавшегося на месте рта собеседника.

— Русско-гуоркская поговорка, — странно булькая, досказал он.

Вячеслав, захлопнув рот, потешно сглотнул и довольно заухал:

— Хммм-у-у-у-ху-ху-ху!

— Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! — вспомнил он слова великого поэта.

Глядя на смеющуюся парочку разумных, но совершенно разных существ, Дмитрий впервые с момента, как попал в этот перегретый мир, спокойно вздохнул:

«Жизнь продолжается. Договоримся».

* * *

«А может, закончилась она… прошла? Пора платить за все: и за первую, лихую её часть, и за вторую — не менее разудалую», — подумал Емельян, осторожно переворачиваясь на бок.

Однако боли избежать не удалось: тело после работы мастеров пытошных дел превратилось в одну большую кровоточащую рану.

«И все же, как ни крути, видимо, судьба мне быть лихим человеком. Был вором в первой жизни — в далеком будущем. Стал разбойником — или предводителем разбойников — во второй», — продолжал он размышления.

В последние дни, в ожидании казни, его держали в клетке, расположенной внутри тюрьмы.

Другие обитатели застенков, с тоской взирая на одинокого закованного в кандалы пленника, протяжно и громко вздыхали, прощаясь с несбывшейся мечтой о справедливом крестьянском царе.

— Эк они тя подправили — живого места нет, — пробурчал грязный, согнувшийся старик, протискивая мутный глаз в щель ржавой решетки.

— Однак, боятся. Где это видано, чтоб битого всмятку в кандалы, да ещё в клетку с пудовым замком, — забубнил сипящий голос и тут же ему вторил другой.

— Боятся, сукины дети!

Тяжелая металлическая клеть, выпячивая крепкие скобы с тяжелым амбарным замком, бросала вызов мающемуся духу, загнанному в полумёртвое переломанное тело.

«Сейчас бы пусть самый простой инструмент, я бы вам показал замок», — подумал Емельян теряя сознание.

— Царём, однако, я побывал, — успели прошептать разбитые губы.

— Царя казните! Петра Третьего! — эхом донеслось из сгущавшейся в углу темноты.

Крикливый обитатель сумрачной камеры громко хрипел, пытаясь просунуть окровавленную голову сквозь прутья решетки.

Распухшее лицо вдруг озарила страшная улыбка.

— Ироды!

Каждое движение узника, взламывая засохшую грязную корку, покрывающую лицо, вызывало обильное кровотечение.

Разрушительная работа тружеников садистического цеха похоже затронула не только тело узника: она уничтожила его разум.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});