Мистика древних курганов - Евгений Яровой

В окрестностях деревни Малигоновой кладоискатели разрыли немало древних могил, но клада не нашли.

Вблизи станции Мигаево какой-то кладоискатель раскопал курган: нашел в нем человеческий скелет и железный котел (без денег, конечно).

Вблизи села Незавертайловка крестьянин Кузьма Черненко искал в кургане клад; нашел он в нем какую-то рюмку и затерял ее.

Ходила молва, что в одном из курганов у местечка Понятовка зарыт клад. Крестьяне разрыли этот курган и нашли в нем только человеческие кости; разрыли другой – тоже.

В 1897 году у села Чобручи крестьянин Иван Василатий принялся искать клад в кургане, на котором прежде стояла мельница крестьянки Евдокии Дормы. Вместо клада нашел глиняный кувшин».

Известен случай, когда в одном селе под влиянием своего односельчанина, а также при содействии местных колдунов, ворожеек и шептух множество крестьян оставили семьи, переселились в степь и в поисках кладов прожили там три зимы. Когда у них не хватало сил на раскопки, они нанимали рабочих и рыли до тех пор, пока об этом не узнал губернатор и не запретил эти незаконные работы. В Тираспольском уезде был известен род профессиональных кладоискателей П. В беседе с В. И. Гошкевичем один из них показал ему документы, из которых было видно, что его отец, дед и прадед всю жизнь искали в курганах клады, но ни одного не нашли.

Здесь будет уместно вспомнить один из подобных «документов», о котором красочно пишет писатель О. М. Сомов в повести «Сказки о кладах». Он утверждает, что приводит «почти подлинные слова одной старинной рукописи, которую видел у одного украинского помещика». Вот как звучит документ в изложении автора: «Попутчик Сагайдачного Шляха берет от Трех Курганов поворот к Долгой Могиле. Там останавливается он на холме, откуда в день шестого августа, за час до солнечного заката, человеческая тень ложится на полверсты по равнине, идет к тому месту, где тень оканчивается, начинает рыть землю и, докопавшись на сажень, находит битый кирпич, черепья глиняной посуды и слой угольев. Под ними лежит большой сундук, в котором Худояр спрятал три большие серебряные стопы, тридцать ниток крупного жемчуга, множество золотых перстней, ожерелий и серег с дорогими каменьями и шесть тысяч польских злотых в кожаном мешке…»

Находки из приднестровских курганов (из книги В. И. Гошкевича «Курганы и клады Херсонской губернии»)

В данном случае поражает точное описание содержимого клада с невнятным указанием на его местонахождение. Неудивительно, что, руководствуясь подобными «ориентирами», неграмотные местные жители годами искали мнимые сокровища. Ведь, читая подобные «Сказания о кладах», неискушенные и темные крестьяне, по словам О. М. Сомова, поражались, что живут «на такой земле, где стоит только порыться на сажень в глубину, чтоб быть в золоте по самое горло: так страна сия была усеяна подспудными сокровищами. Как не отведать счастия поисками этих сокровищ? Дело, казалось, такое легкое, а добыча такая богатая». Однако целенаправленные поиски исключительно редко заканчивались удачей.

Так, в Тираспольском уезде приобрело известность дело некоего крестьянина Четвертакова, который около 20 лет разрушал курганы, но, не найдя сокровищ, угодил в итоге в местную психиатрическую больницу. Показательно, что все эти годы он писал абсурдные и безграмотные доносы в полицию на своих односельчан, обвиняя их в кражах древнего золота и грабежах могил. То, что клады, как правило, не находили, крестьяне объясняли следующими причинами: то срок кладу не вышел, то нечистая сила поглумилась над человеком и клад превратился в черепки, то моментально тухли факелы в погребениях, у цели обваливалась земля или неожиданно появлялись ползучие гады, от которых незадачливые кладоискатели убегали, давя друг друга. Кладоискательство – «это тип душевной болезни», – заключает В. И. Гошкевич, но тут же отмечает, что парадокс кладоискательства состоит в том, что на склонность к нему «не влияет явная убыточность этого занятия».

Вторая часть работы – «Древности» – имеет непосредственное отношение к курганам. Одним из первых Виктор Иванович отмечает, что все погребальные памятники необходимо тщательно исследовать, в частности вести подробные записи, измерять курганы и могилы, указывать ориентировку, сохранять все обнаруженные кости и находки, предварительно их зарисовывая с указанием глубины и местоположения. Для начала XX века это очень высокие требования для проведения научных исследований. Здесь же имеется краткая сводка изученных в Северном Причерноморье курганов, в частности из раскопок И. Я. и Л. П. Стемпковских в Приднестровье. При этом автор отмечает, что наиболее интересные вещи из губернии поступили в Эрмитаж, Государственный Исторический музей в Москве и в другие собрания. Касаясь наиболее ранних «обитателей Херсонского края», он называет их «киммериянами», которые были скотоводами и «кочевали со своими стадами, как нынешние киргизы». При этом он считает, что «чем более курган расплылся, тем он древнее», хотя это и не всегда соответствует действительности.

Но, несмотря на типичные для своего времени заблуждения, научную ценность проделанной В. И. Гошкевичем работы трудно переоценить: кроме создания прекрасного музея, он издал книгу, в которой содержатся редкие сведения о курганных памятниках Херсонщины, о результатах некоторых полевых исследований и случайных находках, которые невозможно найти в других изданиях.

Еще в начале своей деятельности, для пополнения музейных коллекций, В. И. Гошкевич был вынужден или самостоятельно вести раскопки, или искать людей, которые имели бы возможность бесплатно проводить исследования и безвозмездно передавать находки в Херсон. Именно такого человека он нашел в лице отставного штабс-капитана, поселившегося в Тирасполе, – И. Я. Стемпковского. Получая для него открытый лист в Археологической комиссии, он добился, таким образом, постоянного пополнения археологического отдела своего музея.

Отставной штабс-капитан и его супруга

Бессарабия является проходным коридором из южнорусских степей к богатым низменностям дунайских стран и далее – к Балканскому полуострову. Поэтому через Бессарабию прошла нескончаемая вереница народов…

А. С. Берг, 1918

С именем В. И. Гошкевича и с проводимыми им исследованиями неразрывно связано имя еще одного искреннего подвижника археологии – Иоиля Яковлевича Стемпковского. Его фигура является примечательной даже для своего времени. Отставной штабс-капитан, смотритель арестантского дома и земской больницы в Тирасполе, административно входившем тогда в Херсонскую губернию, он был своеобразным человеком, страстно увлеченным археологией, и в первую очередь полевыми исследованиями курганных памятников. В силу особенностей своего характера он не мог оставаться только любителем – коллекционером археологических раритетов и спокойно проживать в отставке. Видимо, курганы произвели на бывшего кадрового офицера столь сильное впечатление, что всю оставшуюся жизнь он посвятил их изучению, пытаясь лично ощутить очарование минувших эпох. Устроившись на новую работу, он весь свой организаторский талант направил на проведение раскопок древних насыпей в Тираспольском уезде Херсонской губернии. Спустя более чем 100 лет можно констатировать, что масштабы научной деятельности И. Я. Стемпковского до сих пор не превзойдены ни одним профессионалом-археологом, работавшим впоследствии в этом регионе.

Здание земской больницы в Тирасполе, где работал И. Я. Стемпковский (современное фото)

Здесь, на левобережье Днестра, у сел Красногорка, Малаешты, Парканы, Терновка, Суклея, Плоское, Карагаш, Чобручи и др., были исследованы 412 курганов. Эти работы продолжались с небольшими перерывами с 1896 по 1911 год. Громадные масштабы проведенных исследований были в значительной степени обусловлены тем, что, являясь смотрителем арестантского дома, И. Я. Стемпковский использовал тираспольских заключенных как бесплатную рабочую силу. Арестанты охотно шли на предложенную начальством работу, так как по закону один день, проведенный с лопатой на раскопках, засчитывался им за два дня заключения. За свой многолетний и достаточно напряженный труд Иоиль Яковлевич не получил ни копейки, так как производимые им исследования считались общественными и велись по его инициативе. Но в результате он приобрел широкую известность в уезде, и местное население стало приносить ему найденные в разных местах древности. Покупая их, большинство находок И. Я. Стемпковский передавал в Херсонский музей. Впоследствии, по представлению В. И. Гошкевича, за заслуги в развитии музея он был избран почетным членом Херсонской ученой архивной комиссии. Это произошло в 1900 году, когда уже множество находок из Тираспольского уезда поступило в губернский центр.