Кто такая Мод Диксон? - Александра Эндрюс

наконец отпустило: никто на нее не смотрел, жизнь шла своим чередом, как будто и не было никакого пятничного вечера.

В одиннадцать часов в помещение влетела Агата и принялась яростно стягивать с себя пальто. Это была невысокая женщина лет сорока с небольшим, с рано поседевшими волосами и неуемной энергией. К тому же на шестом месяце беременности. Флоренс встала, чтобы помочь.

– Господи, я ненавижу своего врача, просто ненавижу, – воскликнула Агата. – Жаль, что менять уже слишком поздно.

Она бросила сумку на пол у двери своего кабинета. На сумке был значок с надписью «Будь хорошим человеком».

– О нет. Что она сделала на этот раз?

Флоренс с самого начала усвоила, что от ассистента Агате нужно сочувствие ее проблемам и подтверждение правильности ее мнения. Флоренс была странным образом очарована Агатой, похоже обладавшей всеми свойствами нью-йоркского либерала. Она жила в Парк-Слоупе со своим мужем, адвокатом по иммиграционным делам. Ходила на митинги, открыто заявляла, когда была с чем-то не согласна. Вместо «кино» всегда говорила «картина».

– Понимаешь, до нее никак не дойдет, что я совершенно не желаю эпидуральную анестезию!

Агата тяжелой походкой прошла в свой тесный кабинет. Флоренс последовала за ней, подкатив офисный стул к дверному проему.

– А почему?

Агата уселась за стол и серьезно посмотрела на ассистента. Она часто называла себя наставницей Флоренс, но редко выступала в такой роли.

– Флоренс, боль была необходимым условием материнства на протяжении тысячелетий. Своего рода инициация. Ну, знаешь, как в африканских племенах, парни должны покрыть свое тело шрамами, чтобы считаться мужчинами.

– В каких племенах?

– Да во всех.

– Ну да, – неуверенно согласилась Флоренс.

– Устраняя эту священную боль, медицина фактически разрушает отношения между матерью и ребенком, ведь именно боль их связывает. Стать матерью – это большая честь и привилегия. Ее еще надо заслужить.

– Да, наверное, в этом есть смысл, – сказала Флоренс. – Знаешь, я читала в интернете, что морские вши, созрев, прогрызают себе путь из утробы матери, через все ее тело, и выходят изо рта. А мать остается разодранной. И погибает.

Агата одобрительно кивнула:

– Именно так, Флоренс. Именно так.

Флоренс вернулась на рабочее место, решив отнести этот разговор к числу своих побед.

______

После четырех часов она пошла выпить кофе в «Данкин Донатс» на углу. И выйдя из лифта, наконец увидела Саймона. Тот разговаривал по телефону у главного входа. Заметив ее, он улыбнулся и сделал знак подождать.

– Хмм, конечно. Абсолютно согласен, – произнес он в трубку и скосил глаза на Флоренс. – Ладно, Тим, мне пора идти. Позже созвонимся.

Он сунул телефон во внутренний карман пиджака и горестно ухмыльнулся.

– Извини, – он огляделся. – Давай отойдем на секунду. – Они вышли на улицу и свернули в переулок.

– Что ж, ночь была прекрасна, – сказал он, выдавив смешок. – Послушай, я просто хотел удостовериться, что все в порядке. Что ты нормально все это восприняла. Само собой, такие поступки мне совершенно несвойственны, но не знаю, – он глубоко вздохнул и покачал головой, – в тебе что-то есть, Флоренс. Я нарушил все свои правила.

Флоренс открыла было рот, чтобы ответить, но Саймон поспешно продолжил:

– И все же… – Он замолчал и попытался сменить тон. – И все же это было ошибкой. Моей ошибкой. Исключительно моей. Я беру всю ответственность на себя. Но это не повторится. Я слишком уважаю тебя, чтобы ставить в такое положение.

– Саймон, – сказала Флоренс, – я не собираюсь обвинять тебя в сексуальном домогательстве.

Саймон рассмеялся слишком громко.

– Ха-ха.