Не моя жена - Олли Серж

оглушает.

Пальчики Таи стискивают мою футболку на плечах, в попытке оттолкнуть. Головой я понимаю, что девушка замерла и не отвечает на поцелуи, но тормознуть у меня не выходит. Вкусная. От чего-то очень сладкая.

Окончательно охренев, я прикусываю ее нижнюю губку, и под тихий вскрик вырываюсь в желанный ротик языком.

Сердце колотится, разбиваясь об грудную клетку. Мне ещё никогда не хотелось просто целовать женщину. Вот просто и без остановки!

Поэтому я даже не сразу понимаю, что происходит, получая по щеке первую пощёчину.

– Ты! – Тыжело дыша, Тая вскакивает на ноги и отлетает от меня в сторону, снова предупреждающе замахиваясь. – Не смей меня касаться!

Ее трясёт, а я не имея ни сил, ни желания извиняться за свой поступок просто разминаю шею и ершу руками волосы на голове. Я – идиот.

В кармане у Таи звонит телефон. Она снова напрягается, как пружина. Втягивает голову в шею (что был, что не был массаж этот чертов) и, воровато оглядываясь, отвечает…

– Алло… – прижимает пальцы другой руки к зацелованным губам. Они горят – это заметно. – Да, любимый, я уже иду обратно. Нет, не нужно встречать.

Мое горло сжимается. Сука! Хочется проораться. Но к чему агонизировать, Витязев! Все же честно. Женщина замужем.

– Больше никогда не делайте так, Илья, – она судорожно ощупывает себя, пытаясь понять приличность внешнего вида.

Но будь я ее мужиком, я бы понял… Потому что… пахнет от неё возбуждением, и поэтому до одури хочется продолжить начатое.

– Тая, поговори со мной, – прошу севшим голосом и делаю шаг вперёд.

– Вы себе что-то нафантазировали. – Она отступает от меня. – Я просто не люблю свою свекровь, а она меня. Мы поругались. И я ушла прогуляться.

– Ты же врешь… – качаю головой.

– А я и не на исповеди… – отвечает горько. Разворачивается и почти бегом удаляется за деревья.

Ну и что дальше? А ничего! Нахрен ее! К черту все!

Чуть девчонку перед мужем не подставил, в он у неё ревнивый, это я уже понял.

И самому легче нихрена не стало. Хотя нет. Отчего же. Все стало определеннее. Я готов признать свой нокаут – как эгоистичный пацан, втрескался в замужнюю женщину и теперь совершенно не понимаю, как от неё отказаться.

А ещё тебе врезали, Илюха, и ты даже не среагировал…

Мысленно кроя себя отборным матом, отвязываю продремавшего на закатном солнце Рейча и заглядываю ему в умные глаза.

– Любит она его, ты понял? – Зло хмыкаю. – А мне что делать?

Пёс склоняет голову на бок и коротко лает, потягивая поводок в сторону базы.

– Правильно, – треплю его по загривку. – Вместе с потом вся дурь выходит.

Рейч газует, призывая меня пробежаться. Я, подчиняясь ему. Делаю несколько быстрых шагов, но ногу неожиданно простреливает острой болью. Черт!

Вот оно как. Останавливаюсь, пытаясь продышать приступ. А рядом с Таей на корточках сидел, и не болело…

Глава 11. А кто у нас муж?

Илья

– Это что такое? – Дядька строго стреляет глазами на мои руки со сбитыми в кровь костяшками.

Черт! Перекрыло. Лупил эту грушу так, пока не прострелило запястье. Даже Рейч сидел тихо и не носился, как обычно.

– Перестарался… – жму плечами.

– Голова, – проседает его голос, чтобы не слышали домашние. – Всегда должна работать первой. И отдавать приказы всем остальным конечностям. Промыть и за стол!

Я тихонько проскальзываю на кухню. Беру перекись и заливаю ею руки прямо над раковиной, испытывая практически удовольствие от легкой покалывающей боли.

Никогда бы не подумал, что можно вот так – ради одного поцелуя женщины быть готовым на все. Нет, не в финансовом плане, чтобы потом разок «поиметь» во всех позах, а по-настоящему, когда воздух из легких вышибает, и хочется нежным быть. Мне, да. Это смешно. А ещё за спину ее задвинуть и всех вынести, кто обижает.

Да ты гонишь, Витязев… Она ведь даже не дала понять, что ты ей симпатичен. Остальное – тело. Ты врезался в неё расслабленную своим поцелуем. И ещё бы не так врезался, потому что голова рядом с ней не соображает, а тело двигается на чистом тестостероне и желании присваивать.

Вот только она тебе в руки доверилась, а ты тут же смел к чертям все границы. Теперь хрен к ней подойдёшь! Особенно, если чего-то боится. А она своего долбаного мужа боится, я уже почти уверен. Не бегают хорошие девочки в лес одни погулять и не рыдают там, если дома все хорошо.

Кстати странно, мы и здесь почти соседи? Прямо ирония судьбы…

– Илюш, – в кухню заходит тётка и забирает со стола два салатника, – ты чего здесь топчешься? Все за столом сидят, тебя ждут.

– Сейчас я… – отзываюсь, смывая, кровяную пену водой.

– Ох… – она заглядывает мне через плечо, – вот, казалось бы, всю жизнь с этим живу. А никак не привыкну. Ночевать то останешься?

Я закрываю воду и задумываюсь, медля с ответом.

Как вообще теперь жить в той квартире, зная, что в соседней есть Тая?

И она периодичности ходит там голой, спит с мужем, он ее целует… В губы, которые я уже попробовал… Кровь моментально вскипает ревностью от этих мыслей. И мне становится просто тошно…

– Да… – выдыхаю, кивая тетке. – Останусь. Чем помочь?

– На, отнеси, – она подаёт мне в руки салатники, а сама достаёт хлеб, чтобы нарезать.

В моей голове вспыхивает сотня решений в минуту, поэтому хотя бы сегодня мне стоит быть от своей соседки подальше. От греха… и от соблазна.

– Матвей, – окликаю дядьку. – А как фамилия того пацана, которого я сегодня в тренерской латал?

– Горбунов, – хмурится дядька. – А тебе зачем?

– Да вот встретил их пока с Рейчем гулял. Ты не говорил, что вы соседи. – Стараюсь говорить как можно легче, но чувствую, что привлекаю своим интересом излишнее внимание всех участников ужина.

– У нас за озером посёлок генеральских дач, а дед у пацана полковник ГИБДД был… – задумчиво тянет дядька. – История там была некрасивая. Вроде как проверка прижала, а его на этой почве инфаркт свалил. Но я никогда сам с ним не контачил. Это все мамашки, – хмыкает, – в раздевалке. Любят чужих мужиков обсудить.

– А что? – Я напрягаюсь. – Есть кого обсудить.

– Обычно они тихонько тренеров наших облизывают и мужиков из зала, – Матвей хмыкает. Да, у него прямо аллергия на развязных женщин. – А тут отец за Горбуновым приезжал после тренировки. Дождь влил. Видимо, мать вести машину сама побоялась.

– И кто он? – Стискиваю зубы.

– Ну ничего особенного, но бабам такие нравятся. – Отмахивается