Атлантида под водой - Ренэ Каду

Сидония невольно заглянула в жестянку, В ней плавали какие-то пескари величиной с мизинец своего владельца. Она рассмеялась.

— Нет, милый, их вряд ли хватит даже для такого великана, как ты. Но скажи, пожалуйста, с чего это ты вздумал пугать меня?

Несовершеннолетний принц искренне удивился. С достоинством и простодушием, присущим его званию, он возразил:

— Пугать? А разве вы спали? У вас были открыты глаза. Я не хотел пугать вас. Я просто подумал: вот сидит симпатичная мисс. Почему бы ей не купить у меня рыбу? Ем же я ее уже третий день. Во всяком случае, мисс, я могу почистить ваши туфли!

Принцы становились на одно колено, потрясали в воздухе мечом и клялись умереть за принцессу. Такова была их профессия, и, возможно, в свое время она была не хуже всякой другой. У мальчика была, очевидно, другая профессия, потому что он выполнил лишь часть ритуала. Он тоже стал на колено, потряс в воздухе своим головным убором, но вместо клятв начал им же с помощью плевков и правого рукава полировать туфли Сидонии. Как только первый плевок попал на туфлю Сидонии, она смеясь закричала:

— Что ты делаешь? Зачем ты портишь мои туфли? Но Том ответил уже с истинно королевским достоинством:

— Я не могу испортить вашей обуви, мисс! Простите, мисс, но, я — специалист своего дела!

Он прищурился и критически поглядел на туфли Сидонии.

— Такие туфли, мисс, стоят восемь долларов тридцать центов на Пятой Авеню, но крем, который они дают в придачу, хуже, чем был у меня.

Он добился яркого блеска на туфлях Сидонии, потом уселся рядом с ней, поставил своих пескарей на землю и, глядя ей в лицо, непредумышленно сказал такую тонко рассчитанную фразу, словно ему суфлировал знаменитый благодетель малоразговорчивых принцев — Кот в сапогах:

— Подумать только, мисс, как вы мне напоминаете мою сестру! У вас, конечно, туфли получше, много лучше, но глаза и волосы — прямо как на портрете! Она тоже была очень веселая.

— А где она теперь? — лениво спросила Сидония.

— Умерла, мисс.

Том замолк и сосредоточенно стал рассматривать своих пескарей. Мисс Сидония взглянула на него, и ей стало неловко оттого, что беседа приняла внезапно грустный характер.

— А где твои родители? У тебя ведь есть мама и папа?

Том широко улыбнулся.

— Мать у меня была, мисс, иначе я не разговаривал бы с вами. Но только я ее не помню. Отца же я и в глаза не видал, и мама не сказала мне даже, как его звали. Я сирота, мисс.

Сидония начала настойчиво расспрашивать Тома. Она узнала его имя и профессию. Она выпытала, что его недавно сбил автомобиль, а затем избил хозяин, и что все это — пустяки. Она познакомилась с изысканным способом передвижения в товарном вагоне и с прелестями бесплатного курорта под открытым небом. И затем Том сообщил ей, что и это все — пустяки, и притом довольно забавные. Но вот, к сожалению, в природе нет сил, чтобы задержать грядущую зиму, а тогда надо будет подумать о заработке и приюте. Под конец он заявил ей:

— А во всем виновата проклятая Атлантида! Все бегали, суетились, и ни у кого не было времени почистить себе ботинки. Я на ней совершенно обанкротился.

Сидония прекрасно понимала, хотя раньше и не думала об этом, что если мистер Визерспун взялся за Атлантиду, то кто-нибудь другой на этом деле обязательно обанкротится. Но почему же именно Том?

Мальчик нравился ей. Может быть, она не любовалась бы им, если бы у нее были братья, но теперь ей хотелось, чтобы Том считал ее за свою, за настоящую. Она ведь втайне жалела, что не родилась мужчиной, и не прочь была загладить эту несправедливость судьбы некоторым мальчишеством.

— Вот что, Том, — сказала она. — Я отлично помню, что ты вычистил мои туфли, и готова расплатиться.

— Видите ли, мисс. Во-первых, я беру за чистку пять центов (Том брал десять), а на завтрак этого маловато, а во-вторых, с вас я и этого не возьму.

— Почему?

— A потомy, что у меня не было мази, щетки, потому, что мы не в Нью-Йорке, и потому, что… потому, что… просто мне с вас не хочется брать деньги!

Не верьте женщинам, если они уверяют, что комплименты и ухаживания вовсе не льстят им. Сидония часто даже доказывала это на практике многим десяткам своих обожателей, но явился грязный уличный мальчишка, чистильщик сапог и бродяга, и без всяких подвохов заставил ее радостно покраснеть только оттого, что он считал ее за свою.

— Хорошо. Тогда я передумала и покупаю у тебя всю твою рыбу. Она еще жива?

Том осмотрел жестянку и заявил:

— Рыба отличная!

— Ну, вот. Получай деньги и швырни рыбу обратно в реку.

А говорят, что легкомысленна молодость. Сидония была почти вдвое старше Тома, а швыряла деньги на ветер и покупала вещь, чтобы не воспользоваться ею. Том не мог этого понять. Он пожал плечами.

— Как вам угодно, мисс, вы купили, и дело ваше. Но рыба неплохая, а то я бы ее не продавал. Уху из нее, наверное, можно сварить, если вы думаете, что для жарения она плоховата.

Сидония взглянула на небо и увидала, что ей пора домой. Она нерешительно взглянула на Тома.

Разбуженные принцессы подают руку своему живому будильнику, ведут его во дворец и дарят ему свое сердце и полцарства с надеждой на вторую наследственную половину в придачу.

Сидонии тоже захотелось составить счастье Тома. Она спросила:

— Слушай, Том, ведь я тебе нравлюсь?

— Очень, мисс, — ответил принц. — Вы — веселы и похожи на мою сестру.

— Так не хочешь ли ты поступить ко мне на службу? Я дам тебе работу и буду честно расплачиваться.

Том заволновался.

— Видите ли, мисс, я, собственно, специалист только по чистке обуви. Что ж, я буду у вас весь день вашу пару туфель чистить?

Сидония расхохоталась.

— Милый мой! Во-первых, у меня около пятидесяти пар. А затем, я предлагаю тебе совсем другую работу. Пока что ты будешь сопровождать меня на прогулках. Идет?

Том схватил пустую жестянку, швырнул ее в реку вслед за пескарями, вытер руку о свой головной убор и протянул ее Сидонии:

— Идет!

МЛАДШИЙ ПОВАР БЛЭК

…И вот в порту, мерно покачиваясь в непосредственной близости от потухшего факела гордой Свободы, встал новенький корабль. Его чистота и обособленность ясно показывали, что он ничего общего не имеет со всей портовой грязью: с грузами, с эмигрантами, с таможенными чиновниками. Снаружи он был похож на роскошную яхту. Внутренняя отделка убеждала посетителя в этом сходстве. Отдельная огромная столовая-салон — для крайне ограниченного, однако, количества пассажиров — наводила на мысль о строгой замкнутости аристократического общества, выбравшего этот корабль для своих развлечений. Неслыханная роскошь одной каюты, предназначенной явно для особы женского пола, указывала, что корабль принадлежал эксцентричной миллиардерше, плавающей в сопровождении мужчин. Судно, однако, принадлежало мистеру Визерспуну, акционерной компании «Амазонка» и газете «Вестник Небоскребов», и только имя его — «Сидония» — придавало ему некоторый романтический характер. Это имя дал кораблю главный владелец, мистер Визерспун аргументируя его одной лишь вежливостью.