В снежном плену (СИ) - Игорь Семенов

вдруг почувствовал прилив какой-то нежности по отношению к этой вот милой девчонке. Хотел сделать так, чтобы она стала самой-самой счастливой на свете — и на фоне этого казались мелкими и незначительными и все его прошлые отношения, и дурацкая эмигрантская газетка, и даже Катастрофа… Быть может ради вот одного только этого и стоило жить, стоило совершить все те глупости и ошибки, по вине которых он оказался в Америке? Ведь не окажись его тут — может быть, от этой девушки уже остался бы лишь один окоченевший труп. Кто бы помог ей с этими выродками-неграми? И уж точно они бы никогда не встретились. Да, так не долго и фаталистом стать…

Дождавшись, пока дадут электричество, Василий включил радиоприемник и настроил его на нужную волну — и вот в американской квартире, посреди замерзающего города, раздается голос русского радио с его далекой родины. Говорится о строительстве теплиц, об Особом положении в стране, о планах по запуску трех новых моторных заводов на мощностях перепрофилируемых предприятий других отраслей. Даются прогнозы погоды на ближайшие пару недель. Сообщается о новых температурных рекордах на севере…

— О чем говорят? — сев рядышком и прислушиваясь к словам радио, спросила Квета.

— Новости Советского Союза, — грустно усмехнулся Василий.

— И как там? — с волнением в голосе спросила девушка.

— Трудно, конечно… Но живут, борются.

— Как думаешь… У них получится?

— Наверное, — пожал плечами Василий.

Странно, но в способности своей потерянной родины пережить случившийся катаклизм он не собирался. Вскоре выпуск новостей закончился, и радио смолкло. Никаких других передач нынче больше не передавали. И Василий, подбросив еще уголька в печку, думал бы завалиться на кровать, полежать от нечего делать, однако Квета вдруг собралась убраться. И Василию стало откровенно стыдно — он-то последний раз убирался еще до Катастрофы, и за прошедшее время квартира изрядно заросла грязью. Так что, встав с кровати, он принялся помогать девушке — и парой часов спустя с трудом узнавал свою квартирку. Таких чистоты и порядка не было у него даже в прежние времена. Увы, по натуре он всегда был тем еще раздолбаем…

Так и потянулись дни… Делать было особо нечего, и Василий с Кветой были заняты тем, что общались друг с другом, рассказывали о своей прошлой жизни, пытались мечтать о будущем — и чувствовали, что все больше и больше привязываются друг к другу. Не обошлось, впрочем, и без трудностей. Например, на девушку не было практически никакой одежды — дойти до ее дома они так и не решились. Так что пришлось ей перейти на мужскую одежку — благо, у Василия была и запасная, еще практически новенькая. Так что, немного перешив ее под себя, Квета стала ходить по дому в рубашке и джинсах, ну а на улицу — для этого у нее своя теплая куртка была. Так что как-то возникавшие то и дело трудности решались — за то жить вдвоем и впрямь оказалось легче и даже в какой-то мере приятно. Больше не было чувства одиночества…

В январе власти вдруг начали выгонять людей на «коммунально-хозяйственные работы»… Пытались что-то делать, наладить более-менее нормальную жизнь. Вывозили снег, чистили дворы, что-то ремонтировали. Попытались даже запустить кое-что из промышленности города. Увы, но именно там-то Василий вдруг понял и простую истину. Единого американского народа больше не существовало! Кто в лес, кто по дрова… Каждый сам за себя, каждый думает только о себе. И плевать им уже на окружающих. Выжить бы самому, а что там с соседом будет — это лишь его проблемы. Даже на работы эти выходили лишь из страха перед военными — люди подчинялись силе, но все равно старались валять дурака, отлынивать, имитировать бурную деятельность…

И, глядя на это, Василий с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее, смотрел в будущее со все меньшим оптимизмом. И единственным лучиком в этом царстве мрака была Квета… Он знал, что девушка ждет его возвращения с работы, что она будет рада его приходу. И это давало силы не сдаваться и сложить руки… Ведь он обещал ей — и не может не оправдать этого доверия. Ведь он мужчина! И должен сделать все для того, чтобы его жене было хорошо, чтобы она была счастлива. Да, в какой-то момент они, наконец, и перешли ту черту, за которой он вполне мог бы назвать ее так… Когда они решили быть вместе — и не только как хорошие друзья и любовники, а как одна семья. Пусть даже официально браки нынче и не регистрировали, однако как приятно, вернувшись с работы, видеть радость на любимом лице. Обнять и поцеловать ту, кого любишь, поделиться новостями, поговорить… Почувствовать, что ты кому-то нужен в этом все больше и больше сходящем с ума мире. Ради одного лишь этого уже стоит жить… Жить и бороться, верить в хорошее и светлое.

Однако порой все равно непроизвольно накатывала тоска о далекой родине, о родителях и братьях с сестрами. Увы, теперь ему оставалось лишь слушать новости по транслируемому с Кубы радио и верить в то, что прежде ненавистный им Советский Союз, выживет и победит в борьбе с силами стихии…

Глава 3

Электрификация железных дорог приказала долго жить еще в конце ноября-декабре. Больше не ходили ни электровозы, ни электрички… Главным транспортом на железной дороге вновь стали тепловозы и даже вытащенные с баз запаса паровозы. Вот только локомотивов все равно остро не хватало! Так что на линию отправляли даже маневровые тепловозы, особенно для рабочих поездов или как локомотивы для плужных снегоочистителей. А работы для них было предостаточно…

Железная дорога вообще постоянно работала в режиме аврала — и тут на помощь железнодорожникам пришли и военные. Путевые обходчики буквально сбились с ног, постоянно проверяя состояние путевого хозяйства. Не лопнули ли рельсы, не порвало ли болты на накладках… Вагоны-путеизмерители работали буквально непрерывно, выискивая образовавшие из-за замерзания грунта пучины или просадки — и при необходимости немедленно вызывали на место аварийные бригады. Хуже всего обстояли дела там, де осенью были уложены «времянки» вместо нормального пути — кое-где за зиму пришлось буквально несколько раз перекладывать рельсы, но на долго ли хватит уложенной на мерзлой путь дороги? Даже со всеми возможными ограничениями по скорости движения…

Выходили из строя и работающие без умолку и передышки тепловозные дизеля, и тогда на смену им срочно ставить другие, а старые отправляли на заводы для проведения капитального ремонта. Ломались и многие другие узлы