Лето для тебя - Кейт Ноубл

Однако хозяин паба не посчитал нужным выслушать комплимент, а равнодушно отвернулся, чтобы рассчитать другого посетителя — просто одетого человека с невыразительным лицом и тростью, который запивал элем рыбу с жареной картошкой.

Джейсон предпочел не обижаться на откровенное пренебрежение — в конце концов в «Масонский герб» люди приходили не ради разговоров — и решил вернуться к собственным мыслям. На чем же он остановился?

Ах да.

Отъезд из Лондона имел один неоспоримый плюс, с улыбкой подумал Джейсон. Необходимость сопровождать отца заставила Джейн покинуть светское общество. При всей любви к сестре следовало признать, что в первый сезон девочка вела себя как отведавшая валерьянки кошка. Да и сейчас носилась по городу сломя голову, практически без присмотра.

По телу пробежала дрожь. О последствиях страшно было думать. О, ради всего святого!

Кружка вновь опустела.

Пинта в «Масонском гербе» явно уступала в объеме пинте на континенте. Да и по крепости как-то подозрительно не дотягивала.

В душе зародился черный гнев. Неужто Джонстон надумал обмануть самого маркиза Весси, сына и наследника герцога Рейна? Или принял за мальчишку, не способного понять, что к чему? Ладно, сейчас этот жадный тип за все ответит.

— Джонстон! — самым аристократическим тоном произнес Джейсон в пространство. — Эль у вас слишком слабый. Принесите виски.

Следующие несколько часов прошли так, как обычно проходит время в таверне. В ответ на обвинение в слабости пива хозяин принес молодому лорду лучшее виски — во всяком случае, самую красивую бутылку. Сметливый Джонстон быстро понял, что молодой аристократ не слишком сведущ в алкогольных напитках, а потому наверняка решит, что чем дороже бутылка и ярче этикетка, тем качественнее содержимое.

Второй посетитель все еще уныло сидел над своей тарелкой. Дверь дважды открылась и закрылась — в первый раз, чтобы выпустить на улицу кошку, а во второй — чтобы впустить еще одного посетителя: он оказался таким же тихим, как и тот, что до сих пор ел рыбу с картошкой, однако с заказанной яичницей расправился значительно быстрее.

Джонстон продолжал до бесконечности перетирать кружки.

А лорд Джейсон Каммингс, маркиз Весси, отчаянно пьянел.

Разумеется, сам он, глубоко уверенный в собственной выносливости, помутнения рассудка не замечал. Более того: считал, что ум его ясен и голова работает как нельзя четко.

Джейсон с улыбкой смотрел, как хозяйка прошла по залу, чтобы забрать у медлительного посетителя с тростью опустевшую тарелку. Миссис Джонстон трудно было назвать молодой, однако она сохранила женственность, хотя с годами фигуры супругов приобрели почти одинаковые округлые формы. Но хозяйка хорошо двигалась, а молодой джентльмен не отличался особой привередливостью, довольствуясь тем, что открывалось взору. Вот и сейчас он жадно следил, как предмет вожделения направляется к двери в кухню.

К сожалению, нескромный взгляд вызвал недовольство владельца заведения.

Внимание Джейсона переключилось на опустевший стакан.

— Джонстон! — воззвал он и для пущей убедительности постучал по исцарапанной поверхности стойки.

Однако хозяин паба даже не повернулся. Более того, он ушел!

Ушел от маркиза!

За долгих двадцать четыре года жизни с ним еще никто не обращался столь пренебрежительно.

Джейсон встал с высокой табуретки и почувствовал, что пол под ногами предательски качается. Чертов пол.

— Эй, Джонстон! — повторил маркиз.

Пол снова покачнулся и в этот раз потащил за собой ноги. К счастью, молодой аристократ не упал на пол. К несчастью, он упал на джентльмена с тростью, который успел расплатиться и теперь направлялся к двери.

— Эй! — вновь крикнул Джейсон.

Алкоголь активизировал мыслительные способности, но заметно ограничил лексический запас.

— Спокойно, парень, — негромко произнес человек и с раздражающей силой прислонил качающегося лорда к стойке бара — единственной надежной опоре в нестабильном враждебном мире.

Джейсон поднял мутные глаза к лицу незнакомца: в прямом твердом взгляде сквозила жалость.

Жалость.

Не сознавая, что делает, маркиз шагнул в пространство и следом за прихрамывающим посетителем неуверенно поплелся в небольшой двор, где джентльмена поджидала простая черная двуколка.

— Эй!

Иных слов все еще не находилось. Впрочем, человек остановился и посмотрел через плечо.

— Я… — начал Джейсон, не представляя, какие слова вылетят изо рта, — мне уже почти двадцать четыре!

Незнакомец удивленно вскинул черные брови.

— Поздравляю, — произнес он протяжно.

— Значит, я не зеленый юнец.

— Понятно. — Человек оперся на трость, отчего та провалилась в мягкую землю, и повернулся лицом к собеседнику. — Прошу прощения.

В следующий момент он скованно поклонился и при этом едва заметно дернул плечами. Протрезвев, Джейсон наверняка бы понял, что неловкость вызвана невозможностью твердо опереться на больную ногу, однако в эту минуту короткий поклон показался откровенным выражением презрения.

Итак, сначала полный жалости взгляд, теперь вот пренебрежение… В душе Джейсона вспыхнула искра гнева. Возможно, следовало винить усталость и головную боль. Возможно, раздражал груз ответственности перед семьей. Не исключено, что сверлила досада: ведь дом заполнили любопытные соседи, которым не давала покоя чужая жизнь. Не следовало забывать и о том, что самоуверенный Джонстон сначала разбавил пиво, а потом намеренно проигнорировал призыв — всего лишь за то, что клиент проводил взглядом его жену (наверняка впервые за десять лет). А тут еще и незнакомец никак не хотел всерьез принять вызов.

Как бы там ни было, а в этот момент Джейсону потребовалось облегчить душу в драке.

Тем более странно, что вообще-то он никогда не дрался. Даже боксом не занимался. Кулачному бою всегда предпочитал благородный поединок на рапирах. Но в эту минуту руки сами собой сжались в кулаки, а в глазах вспыхнула убийственная ненависть.

— Ты… чертов калека! — прорычал Джейсон. — Как смеешь надо мной насмехаться?

Незнакомец снова повернулся.

— В двадцать четыре года, — холодно заметил он, — вы еще не приобрели жизненного опыта, позволяющего столько пить. Отправляйтесь домой, сэр, и постарайтесь повзрослеть.

Джейсона захлестнула ярость, лишая остатков разума. Он чувствовал, что ноги сами собой движутся, а плечи подаются вперед, словно готовясь насквозь протаранить соперника.

Позднее память смутно подсказала, что незнакомец сделал шаг в сторону: в следующее мгновение он уже стоял перед своим экипажем.