Красный туман (СИ) - Айя Субботина

   Остатки разговора украл налетевший ветер, но Аккали и так услышала достаточно. Что ж, можно не надеяться получить помощь от человека с разномастными глазами. Своим предостережением он украл последнюю надежду на спасение. Она знала о договоре с риилморцами и молчала, чтобы правда не насторожила тюремщика. Незнакомец мало, что предупредил его, так еще и предложил свою помощь.

   "Ты ведь видела, какой он, такие не знают сострадания и жалости. Они вообще ничего не знают, кроме пустоты".

   Миска скудной каши-болтанки напомнила, что пришло утро. Несколько часов, которые Аккали провела с беспокойном сне, не принесли отдыха. Она принюхалась к содержимому миски, и во рту тот час стало горько. Снова мясо! Архата с остервенением выплеснула еду за прутья клетки.

   -- Они даже не знают, чем тебя кормить, - произнес незнакомец.

   Она встрепенулась, обескураженная его внезапным появлением под навесом. Он стоял, облокотившись на мешки, все с той же пустотой во взгляде. По расслабленной позе тяжело было угадать, как долго он наблюдает за пленницей.

   -- Знают, но нарочно морят голодом, чтобы я не сбежала, - ответила она.

   -- Этот жирный бугай, возможно, неплохой садист и мучитель, но он паршивый торговец, хоть уверен в обратном. Человеку, который ждет тебя в Нешере, наверняка не понравится, что его драгоценность привезли в столь скверном виде.

   С этими словами он подошел к клетке и протянул Аккали несколько яблок. Вид их оставлял желать лучшего - в другие времена она бы и лошадь таким не стала кормить - но голод придал фруктам румянец и сочность. Аккали с опаской потянулась за угощением, гадая, чем заслужила благодетельство.

   Очередной порыв ветра заставил ее поежиться, свободной рукой потянуть край шкурного покрывала. Аккали не удержала равновесия, качнулась и ее пальцы, вместо яблок, вцепились в запястье незнакомца.

   Мгла... Серая вперемешку с черным и красным. В ней - силуэты, фигуры то ли в странном рваном танце, то ли в агонии. Человек, чье лицо скрыто ржавой маской, его шепот, туманом пролезающий в зарешеченное отверстие рта...

   Едва туман слов коснулся ее - Аккали вскрикнула, а человек выдернул руку из ее пальцев. Яблоки полетели на землю, для верности незнакомец раздавил каждое сапогом. Но аппетит у архаты пропал, равно как и желание принимать что либо из рук этого человека.

   -- Совсем не обязательно прикидываться беспомощной, чтобы схватить меня за руку, - произнес он сыхо. - Забудь о том, что видела.

   Забыть?! Одно воспоминание о человеке за черной маской заставляло ее тело биться крупной дрожью.

   -- Пусть Плачущая дочь будет к тебе милосердна, - прошептала Аккали.

   Незнакомец скомкал губы в странном подобие оскала, и архате пришлось зажмуриться, чтобы не видеть его разномастный взгляд.

Неделей ранее

   Имаскар

   -- Мы не нашли ни одного живого... - произнес генерал Ксиат, и, немного помолчав, прибавил, - шианар.

   Имаскар всегда втайне желал этого титула. Второй в старшинстве он мог стать лишь тенью своего брата. Он был умнее его, и всегда побеждал на турнирах, но каких-нибудь три года разницы сводили на нет все эти достоинства. Но и в дни самых горьких обид за ошибки брата, он не желал бы получить его место таким путем.

   То, что генерал осмелился назвать его правителем, подлило отчаяния в тоску.

   -- Никто не может носить этот титул без разрешения Единого союза.

   -- Ты единственный живой наследник, шианар, а твоим людям нужна руководящая рука.

   Имаскар мысленно согласился с ним, кивком дал понять, что принимает доводы.

   -- Неужели живых нет совсем? - Имаскар изо всех сил сжал подлокотники кресла.

   -- Нет, шианар. Все мертвы.

   Генерал Ксиат стоял согнувшись, как старое дерево, не смея поднять взгляд на господина.

   -- Уйдите все! - крикнул Имаскар, с трудом сдерживая злость. - Останься только ты, Ксиат.

   Генерал позволил себе распрямиться, только когда они с Имаскаром остались наедине. Шианар сорвался с кресла, в один шаг оказался около стола, еще хранившего остатки пышной трапезы, и смел всю утварь на пол. Шианар Второго дома не может позволять себе подобную безрассудную ярость, но он потерял слишком много, чтобы теперь попрать порядки и дать волю чувствам. Серебряная посуда звенела на мраморе, пели брызгами осколков хрустальные кубки. Пусть все пропадет пропадом!

   Имаскар бушевал до тех пор, пока в душе не осталось совсем ничего. К тому времени в Высоком зале царил еще больший хаос, чем до возвращения. Шианар вернулся в кресло, жестом приказал генералу сесть напротив: стол и часть кресел - единственное, что осталось целым после его ярости. Ничего, так даже лучше.

   -- Пусть тела моих родственников принесут в храм для трехдневного бдения. Пусть все мои воины наденут траурные повязки и не снимают их, пока не закончится бдение.

   -- Я уже передал их тела жрецам, шианар, - отчитался генерал.

   -- Ты хороший воин, Ксиат, и еще более хороший генерал моих войск. Но более всего я ценю тебя за то, что ты знаешь когда избавить меня от грустных хлопот.

   Генерал поклонился, но в его взгляде Имаскар увидел скрытое волнение.

   -- Говори, - приказал он.

   -- Шианар, прости, что тревожу твое горе только черными вестями, но я должен.

   -- Сегодняшняя боль вряд ли может стать сильнее, Ксиат, говри смело.

   -- Мы нашли тела Родительницы Союза, и правителя Второго союза - Исверу.

   Молчание, которым он оборвал не полный список было многозначительным. Имаскар поддался вперед.

   -- А другие мои братья? Моя сестра? - "Не с таким лицом он говорил бы, что их нет среди мертвецов. Это дало бы надежду на их чудесное спасение, но разве так говорят радостные вести?"

   -- Мы не остальных среди убитых, шианар, - вымученно, словно слова приносили боль, произнес генерал. - Но мы нашли несколько тел...

   -- Не заставляй меня жалеть о похвале, - прорычал Имаскар.

   -- Они сожжены, шианар. Тела обезобразил огонь и теперь их тяжело узнать...

   Имаскар зажмурился от ударившей в лоб боли. Сожжены?

   -- И нет никакого способа узнать, кто эти несчастные?

   -- На некоторых сохранились украшения. Я не взял на себя смелость проверять, есть ли на них отметки твоего дома.

   Имаскр отлично понимал смысл, который умный генерал спрятал между строк. Наследники Второго союза носили особенные украшения: браслеты красного стекла, с обязательными печатями своего дома. Красное стекло закалялось в крови вулкана, где оно становилось твердым, как алмаз. Такое стекло искупается в человеческом огне, словно новорожденный в купели из росы. Генерал видел браслеты и знает, кому они принадлежат, но он дает своему господин шанс проститься с сожженными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});