Бездушный (СИ) - Тимофеев Владимир

Новые спутники бывшей невесты Ашкарти отнеслись к этому с пониманием и благоговением, осенив себя особыми жестами — будто бы омывая лицо, а после сдувая со сложенных чашей ладоней невидимые пылинки.

Скучать беглянке в пути не пришлось. Гиана, невеста батыра Халеша, оказалась ужасной болтушкой. И если во время переходов от привала к привалу ривийка ещё старалась себя хоть как-нибудь сдерживать, то когда они забирались в палатку и оставались одни, без мужчин, говорила почти без умолку. Алина, в основном, слушала. Иногда даже в полудрёме, но её новая подружка внимания на это не обращала. Требовалось только время от времени вставлять в чужой монолог какие-нибудь междометия-восклицания наподобие «да», «нет», «угу, «ух ты» и «обалдеть», и этого было достаточно.

Благодаря разговорчивости своей новой подружки, всего лишь за двое суток Алина узнала о стороне, куда её занесло, в сотню раз больше того, что ей целых пять лет рассказывали в школе невест Ашкарти.

К слову, самой Гиане только месяц назад исполнилось двадцать, и ей, наконец, разрешили покинуть дом под присмотром брата и жениха. Её семья проживала в небольшом пограничном городе на северо-восточной окраине Ривии. Отец, мать, четверо братьев, две младших сестрёнки... Жили довольно зажиточно, имели собственный дом, стадо в сотню голов, лавку на рынке и голос в совете купеческой гильдии...

— А за Халеша меня ещё пять лет назад посватали, — сообщила Гиана уже на первом привале по «очень большому секрету», — Правда, красавчик? — и тут же, не дожидаясь ответа, принялась развивать тему. — Ты даже не представляешь, как я хочу побывать в столице! Ты там бывала, да? Халеш, он настоящий батыр, десятник в охране великого взира. Ты, кстати, взира когда-нибудь видела, нет? Ой, а я так хочу посмотреть на него. Говорят, он самый великий саир во всей Ривии. А Халеш, он колдовать не умеет. И Давлет не умеет, и я. Зато у нас есть с собой рунные камни, их сам Бадру́х создавал. Знаешь такого? Ох, да зачем же я спрашиваю, ты же ведь пери, ты и сама умеешь...

О себе и своих мытарствах Алина рассказала самую малость, и то не Гиане, а Халешу, когда тот на очередном переходе подрысил к ней на лошади и, изображая смущение, поинтересовался, остались ли у неё в Ривии родственники.

Ответ девушка подготовила заранее, так что проблем, что сказать, у неё не возникло.

— Мы жили в Хатру́ме, отец занимался торговлей, я была единственным ребёнком в семье, дара ни у кого из нас не было.

— Но как же тогда... — попробовал было удивиться батыр, однако закончить вопрос ему не позволили.

— Дар у меня проявился, когда мне было двенадцать. Он оказался... хм... своеобразным. Хатрумский саир посоветовал нам отправиться в Ка́рта-Матру́х, в пограничье. Он сказал, что рядом с границей мой дар разовьётся лучше, и даже написал для меня рекомендацию к тамошнему саиру...

На этом месте Алина умолкла и сделала вид, что задумалась.

— И что потом? — не выдержал Халеш.

Беглянка вздохнула.

— Мы отправились в Ка́рта-Матру́х всей семьёй. Но за день пути до оазиса на караван напали разбойники...

Девушка вновь взяла паузу, но на этот раз собеседник торопить её не решился.

— Они убили всех... всех, кто был в караване... Отец, мама, погонщики, трое других торговцев... Я спряталась под тюками с шерстью. Меня обнаружили, когда потрошили товары. Я думала, что меня тоже убьют, но они вдруг начали спорить, что со мной делать и кому я достанусь. А потом один из разбойников случайно нашёл письмо к саиру Ка́рта-Матру́х, и тогда предводитель сказал, что эту девку лучше продать и лучше на север. Сколько мы туда ехали, я не знаю. Может, неделю, а может, и две... Мне завязали глаза и пообещали, что выколют их, если я стану подглядывать. Когда же повязку сняли, кругом была ночь. Меня завели в какой-то шатёр, в нём сидел человек в чёрной мантии, а прямо над его головой горел маленький огонёк. На этот огонёк было больно смотреть, но я всё равно пыталась. Потому что смотреть на того человека было ещё страшнее. Он выглядел точь-в-точь, как на тех картинках, какие есть в книжках про злобных северных магов...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пока она говорила, а батыр слушал, Давлет и Гиана, явно заинтересовавшись беседой, мало-помалу приблизились, а после и вовсе направили своих лошадей вровень, почти впритирку.

Услышав про злобных магов, ривийка испуганно ахнула:

— Демон-колдун?!

Брат и жених тут же наградили неё сердитыми взглядами, и она сразу прикрыла ладошкой рот: мол, всё поняла, молчу.

Алина ничего этого будто и не заметила, продолжив рассказывать:

— А потом этот человек сказал: «Она мне подходит. Беру», и я потеряла сознание. А когда очнулась, вокруг был уже не шатёр, а какая-то комната. Богатая комната. Очень богатая...

Девушка опять замолчала, её губы сжались в тонкую нитку, глаза превратились в две маленьких щёлочки, а пальцы так сжали поводья, что казалось, последние сейчас разорвутся.

— Тебя продали богатому магу? — участливо поинтересовалась Гиана, вновь заслужив два яростных взгляда от Давлета и Халеша.

Однако «уважаемая пери» снова не обратила внимания на «бестактность».

— Если бы просто магу... и просто продали... — пробормотала она сквозь зубы. — Нет, Ги. Меня продали не просто магу. Меня продали императору. Пять долгих лет меня готовили в жертву их главному демону. Нас было много. Таких же, как я. Пленниц, будущих жертв. С запада, с юга, с востока. Нас держали в дворцовой тюрьме, кормили, поили, учили покорности и каким-то странным наукам. Раз в месяц одну из девушек уводили, и мы её больше не видели. Наверное, мне повезло, что я угодила в плен ещё маленькой, иначе бы я оттуда не вырвалась. А так... меня готовили в жертву. Однако и я... тоже готовилась... Поэтому они просчитались...

С этими словами Алина дала лошади шенкелей и понеслась к распадку между барханами. Ей не хотелось продолжать этот разговор. Боялась, что если продолжит, то обязательно скажет что-нибудь лишнее. Ведь то, что она сегодня поведала своим спутникам, являлось практически правдой. А правду, как всем известно, говорить легко и приятно. Глазом моргнуть не успеешь, как вывалишь её целиком...

Следующим вечером к выбравшейся из палатки Алине обратился Давлет. Он сидел на песке шагах в десяти от входа и, как только увидел появившуюся из-под полога «пери», сразу вскочил и, приложив к груди правую руку, склонился в поклоне:

— Прошу прощения, госпожа Алина, но я просто не могу не спросить...

— О чём?

— О лошадях, — кивнул себе за спину брат Гианы.

— С ними что-то случилось? — вскинула брови беглянка.

— Увы, госпожа, — развёл руками Давлет. — Когда у нас было три заводных, мы имели возможность менять их. Но когда мы встретили вас, — он глубоко и, словно бы извиняясь, вздохнул, — чтобы поддерживать прежний темп, нам пришлось задействовать руны.

Алина нахмурилась. Она всё ещё не понимала.

— Хотите, чтобы я вас оставила?

— Нет-нет, госпожа, как можно? Как вы могли подумать такое? Конечно же, нет! — возмутился ривиец. — Мы будем сопровождать вас, куда прикажете, просто наш свиток... в общем, он выдохся, руны исчезли, мы больше не можем восстанавливать лошадей после перегонов.

— И вы хотите... — начала догадываться «госпожа пери».

— Да-да, госпожа. Мы хотим... точнее, мы просим вас, чтобы вы написали новые руны. На свитке, на камне или на чём угодно, без разницы.

Девушка мысленно выругалась.

Этого следовало ожидать, но она почему-то решила, что с ней это никогда не случится. А зря.

Создавать руны Алина, увы, не умела. Но, с другой стороны...

— Вы можете показать этот свиток?