Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв. - Лариса Чернова

Основные виды городских привилегий в Англии XII–XIII вв. сводились к следующим. 1. Привилегия городского держания, приравнивавшая горожан как держателей земли к держателям сокажа, то есть освобождавшая их от отработочных повинностей, дававшая им свободу распоряжаться своими наделами и пользоваться городскими сервитутами бесплатно или за небольшую плату. 2. Привилегия «городской свободы», превращавшая в лично свободного человека всякого, кто прожил в городе определенный срок (обычно — год и день) и получил право городского гражданства. 3. Различные торговые привилегии: право горожан держать свой рынок и самим собирать на нем пошлины в свою пользу, иногда деля доходы с сеньором, право монополии производства определенных товаров в городе и торговли на городском рынке. Наиболее полно эта монополия выражалась в праве некоторых городов иметь свою «купеческую гильдию». К торговым привилегиям относилось также право беспошлинной торговли в пределах всего королевства или какой-нибудь его части. 4. Право фирмы — право городского самообложения, освобождавшее город от вмешательства сеньора и его администрации в городские финансы, за определённый ежегодный взнос в казначейство. 5. Судебные привилегии: право иметь свой суд с компетенцией феодального суда «свободной курии», освобождение от участия в суде сотни или графства, право судиться только в пределах города. 6. Административные привилегии: запрещение королевским или сеньориальным чиновникам, в частности шерифам, вмешиваться в те или иные отрасли городского управления или вообще вступать на территорию городского иммунитета. 7. Привилегии, связанные с самоуправлением городов: право иметь своих выборных должностных лиц — мэров, бейлифов, коронеров, а также выборный городской совет{197}.

Количество городов, получивших более широкие привилегии, возросло в XIII в. по сравнению с XII в. Если в XII в. только 7,5% городов, имевших хартии, пользовались частичными освобождениями от административного вмешательства, то в XIII в. это право получили 60% городов, инкорпорированных в XIII в. Наконец, право выбирать своих должностных лиц в XII в. получили всего 19%, а в XIII в. — 30% инкорпорированных городов{198}.

С XIII в. Лондон обладал практически всеми привилегиями, предоставляемыми королевской властью{199} и сумел добиться высшей степени муниципальной независимости, которая была вообще мыслима в Англии того периода, его положение считалось, в сущности, недостижимым идеалом для остальных городов королевства. Разумеется, Лондон не стал полностью независимым от короны, выполняя перед ней многочисленные обязанности финансового, военного и судебно-административного характера. Английские короли, хотя и содействовали развитию городских вольностей, но действовали в этом вопросе с большой осторожностью, избегая давать городам слишком широкие привилегии, ставившие их вне политического контроля центрального правительства. Они постоянно старались подчеркнуть политическую несамостоятельность даже тех городов, которые формально пользовались правами «вольного города».

В отношении городов, расположенных на землях королевского домена, политика английских королей определялась двумя основными принципами: с одной стороны, постоянным стремлением не выпускать города, даже имеющие хартии, из-под контроля центрального правительства, с другой стороны, — стремлением использовать пожалования привилегий городам для пополнения королевской казны{200}. Английские города всегда ощущали на себе тяжелую руку центрального правительства и являлись объектом вымогательств с его стороны. Каждая новая хартия и каждое последующее ее расширение дорогой ценой оплачивались городом, хотя эти хартии мало чем гарантировались и могли быть отняты в любой момент. Возобновление хартии сплошь и рядом сопровождалось единовременным платежом и повышением суммы годовой фирмы: в первые годы правления Иоанна Безземельного за возобновление и расширение своих хартий Лондон уплатил 3 тыс. марок{201}; в 1504 г. Сити уплатил 5 тыс. марок за подтверждение свобод горожан{202}.

Даже самые широкие привилегии не освобождали город от постоянного и повседневного контроля центрального правительства. Право фирмы не освобождало его от связей с Казначейством[31], судебные привилегии городов обычно касались лишь низшей юрисдикции (не выше сотенной), не освобождая города от наездов разъездных судей и от поездок в королевские суды по гражданским и уголовным искам. Ни право фирмы, ни право городского иммунитета не спасали город от периодических посещений сборщиками тальи или других государственных налогов, не входивших в состав фирмы. Наконец, выборные должностные лица — мэры и бейлифы городов — обычно утверждались в должности сеньором города, в королевских городах — королем.

По замечанию Е.В. Гутновой, «город в любой момент по капризу короля мог потерять даже самые широкие свои привилегии и, во всяком случае, должен был беспрекословно терпеть самые грубые их нарушения»{203}. Городские привилегии немедленно аннулировались в случае вооруженных столкновений между городами и их сеньорами и прежде всего — королем.

Наиболее характерны в этом плане взаимоотношения короны с Лондоном, который пользовался максимумом политической независимости, возможным в Англии, и, тем не менее, то и дело попадал в «руку короля». Город был лишен своих прав самоуправления в 1248 г.[32], затем, получив эти права обратно, вновь лишился их 20 мая 1250 г. После поражения Симона де Монфора город с 1265 по 1269 гг. находился в «руке короля». Вернув свои вольности в 1269 г. ценой уплаты штрафа в 20 тыс. марок серебром, в 1287 г. Лондон снова впал в немилость и был лишен прав самоуправления на 12 лет — до 1298 г.{204}

Не будучи независимыми и свободными городскими республиками, английские города, тем не менее, вместе с сотнями торговых и промышленных городских или полугородских местечек обеспечивали такой уровень развития товарно-денежных отношений в стране в целом, который во многом предопределил особенности генезиса капитализма в Англии. Важнейшую роль в этом процессе играл Лондон.

Благосостояние Лондона, развитая международная и внутренняя торговля и ремесла, широкие хозяйственные функции, положение политического центра привлекали в него людей из разных графств Англии и чужеземцев. Интенсивность миграционных потоков в значительной мере определялась возможностями города предоставить занятия, способные прокормить семью или повысить ее социальный статус и уровень жизни. В Лондоне эти возможности многократно возрастали вследствие масштабности и разносторонности функций города, разветвленной инфраструктуры, необходимой для обеспечения широких торговых операций, а также для обслуживания придворных кругов, государственных учреждений, духовенства. Исследования последних десятилетий определили основные направления и расстояния миграции в английские города в XIII–XIV вв. Источники миграции Лондона располагались достаточно равномерно вплоть до зоны радиусом около 100 км. Более 20% его новых горожан происходили из миграционной зоны примерно в 30 км, еще около 27% — в 65 км, 18% — около 100 км, 7% — около 130 км и более 11% — в 160 км[33]. Объяснение данному факту следует искать в политической и экономической роли Лондона как столичного центра. Особенно велика была доля мигрантов из Восточной Англии и Восточного Мидленда, что определялось тесными торговыми связями между этой региональной зоной и Лондоном. Необходимо подчеркнуть, что Лондон, как любой другой город Средневековья с его высокой смертностью, особенно, но не только в периоды эпидемий[34], был ориентирован на постоянный приток новых жителей из сельской округи, он не мог поддерживать численность населения за счет своих внутренних ресурсов, т.е. за счет естественного воспроизводства{205}.[35]

Население Лондона росло довольно быстро и постоянно. Уже в середине XI в. там проживало, по крайней мере, 25 тыс. населения[36], в середине XII столетия — 30 тыс., в XIV в. — около 40 тыс., в 1500 г. — свыше 75 тыс. человек{206}.[37] Особенно выделяется Тюдоровский период, когда отличительной чертой развития столицы был именно рост ее населения. В конце XVI в. на это обратил внимание Т. Платтер. Он неоднократно замечает, что «…город очень большой, открытый и населенный…»{207}, «…Лондон большой <…> он густо населен…»{208}, «…населен так, что нельзя просто идти по улицам из-за толпы»{209}, «…и эта улица [Лондонский мост] выглядит очень оживленной»{210}.