Маршал Конев: мастер окружений - Ричард Михайлович Португальский

от авиации противника… В течение четырех последних дней не имею поддержки нашей авиации», — докладывал Конев начальнику штаба фронта генерал-лейтенанту Г. К. Маландину[20].

В сложившейся обстановке командованием, Военным советом армии делалось все возможное, чтобы остановить врага. Личный состав мобилизуется на величайшую стойкость в обороне, высокую активность при проведении контратак. В стрелковых подразделениях формируются команды истребителей танков. Из подразделений 238-го и 321-го саперных батальонов и 27-го отдельного мотоциклетного полка генерал Конев создал подвижный армейский резерв. Он использовался командующим при проведении контратак в полосе 38-й стрелковой дивизии, отражавшей удар подошедшей 14-й моторизованной дивизии противника. В этих боях советские воины проявляли невиданный героизм. По совету Конева политотдел армии издал листовку, в которой описывался подвиг батальона под командованием капитана А. Д. Щеглова. 27 июля его личный состав отразил шесть вражеских атак, бутылками с зажигательной смесью уничтожил более десятка бронированных машин противника. В этом бою Щеглов был тяжело ранен, но не покинул позиции — он одним из первых на Западном фронте был награжден орденом Ленина.

Подобных примеров было множество. В первый месяц войны в перерыве между боями генерал Конев вручил более чем ста воинам правительственные награды за проявленное мужество и героизм.

Противник, не ожидавший столь упорного сопротивления советских войск, вынужден был приостановить наступление. В первых числах августа он перешел к обороне на рубеже Бородулино, станция Ярцево, Соловьево, Ельня. Генерал Конев получил задачу во взаимодействии с 30-й и 16-й армиями нанести контрудар на Духовщину. К этому времени 34-й стрелковый корпус 19-й армии, сосредоточившийся восточнее Смоленска, был включен в состав 16-й армии с задачей удержать древний русский город. В 19-ю же армию вошел прибывший из резерва 2-й стрелковый корпус, состоявший из двух дивизий — 50-й и 161-й, а также 166-я стрелковая дивизия.

Исходя из полученной задачи и оценки сложившейся к этому времени в полосе 19-й армии обстановки, ее командующий создал ударную группировку в составе четырех стрелковых дивизий. Особое внимание он уделил организации огневого поражения противника.

«Западнее Зубцова сосредоточить всю имеющуюся артиллерию, — подчеркнул Конев, отдавая указания начальнику артиллерии по организации контрудара, — к артиллерийской подготовке привлечь 151-й и 442-й артиллерийские полки. Сделать все возможное, чтобы переход пехоты в атаку был обеспечен огнем максимальной плотности… Начальнику инженерных войск взять под личный контроль подготовку исходного положения для наступления. Штабу армии отработать таблицу взаимодействия я представить мне на утверждение».

Перешедшие 5 августа в наступление соединения армии первоначально имели успех. Этому способствовала эффективная огневая поддержка, особенно в полосе 161-й стрелковой дивизии. По решению командарма на направление главного удара направляется танковый резерв — сводный танковый батальон. Однако сильный налет авиации не позволил развить успех. В течение двух последующих дней продолжались ожесточенные бои с противником. Переместив командный пункт в полосу 161-й стрелковой дивизии, командующий армией руководит оттуда ночной атакой подошедших частей 50-й дивизии и маршевого пополнения из резерва фронта.

Итоги контрудара получили отражение в приказе командующего войсками Западного фронта от 19 августа 1941 года. В нем указывалось, что личный состав 19-й армии проявил массовый героизм, высокое воинское мастерство, а командный состав — умение действовать инициативно, решительно и тактически грамотно[21]. Несколькими днями раньше в дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Ф. Гальдера появилась запись: «На участке группы армий «Центр» создается невыгодная для нас обстановка. Войска несут большие потери…».

Однако войскам Западного фронта не удалось отстоять Смоленск и восстановить рубеж обороны по реке Днепр. Но и немецкое командование уже к концу июля вынуждено было отказаться от своих первоначальных планов. Впервые во Второй мировой войне немецкие войска переходили к обороне на направлении своего главного удара. Танковые и моторизованные соединения группы армий «Центр» к 23 июля потеряли до 50, пехотные — до 20 процентов своего состава[22]. Попытка противника с ходу преодолеть «смоленские ворота» и выйти к Москве не увенчалась успехом.

Советские войска в период Смоленского сражения показали возросшую стойкость в обороне, мужество и отвагу. Вместе с тем в боевых действиях войск, как отмечал генерал Конев, проводя заседание Военного совета армии 7 августа, особенно в управлении ими, продолжали иметь место существенные недостатки. Они выражались в том, что разведка зачастую организовывалась плохо, проводились преимущественно фронтальные атаки, обеспечению флангов командирами уделялось мало внимания, штабы не стали еще тем органом управления, который обеспечивал бы командиров достоверными данными, оперативно доводил принятые ими решения. Чувствовался недостаток боевого опыта командиров, штабов и войск. Оборона носила неглубокий, очаговый характер. Отрицательно сказывался недостаток артиллерии и танков.

10 сентября Ставка ВГК отдала приказ на переход войск Западного фронта к обороне. 19-я армия закрепилась севернее Ярцева. 11 сентября Ивану Степановичу Коневу присваивается воинское звание генерал-полковника. Это было признанием его умелого руководства войсками в завершившемся Смоленском сражении, признанием его мужания как военачальника. А на следующий день решением Ставки ВГК он назначается командующим войсками Западного фронта. В его составе действовали 16, 19, 20, 22, 29 и 30-я армии, насчитывавшие тридцать восемь дивизий и ряд отдельных частей. Авиационная группировка фронта состояла из пяти дивизий и авиационного разведывательного полка. Фронт прикрывал направление на Торжок, Ржев, Вязьму, занимая оборону общей протяженностью 340 км восточнее Осташкова, Андреаполя, Ярцева, западнее Ельни.

«На третий день моего пребывания на Западном фронте, — вспоминал многие годы спустя И. С. Конев, — меня вызвали в Ставку. Встреча со Сталиным произошла в присутствии членов Государственного Комитета Обороны. И. В. Сталин предложил мне доложить о состоянии фронта и о положении войск… Вернувшись в штаб фронта, я занялся практическими делами. Оценивая создавшуюся обстановку, мы не могли не видеть, что противник готовится возобновить наступление. Данные нашей разведки свидетельствовали о том, что враг подтягивал к фронту новые силы… Однако о группировке противника и направлениях вероятных его ударов в штабе фронта к тому времени еще не было достаточных данных. Мне, вновь назначенному командующему фронтом, нужно было тщательно во всем разобраться, чтобы принять целесообразное решение на построение обороны. В связи с этим… 19 сентября мною была отдана директива командармам, в которой указывалось: активизировать боевую разведку всех видов. Действиями разведорганов и главным образом сильных отдельных отрядов (усиленная рота, батальон) держать противника в постоянном напряжении, дезорганизовывать работу штабов и тыла. Необходимо было вскрыть группировку противника, выявить стыки, резервы и его ближайшие намерения»[23].

Тогда же во всех объединениях фронта были проведены первоочередные мероприятия по усилению обороны, и в частности по оборудованию траншей полного профиля. Тактическая зона обороны, армейские рубежи усиливались инженерными заграждениями, в том числе минами. Отрабатывалась система артиллерийско-минометного и ружейно-пулеметного огня. Совершенствовалась противотанковая