Всем, кому должна, – прощаю, или От любви страховки нет! - Франциска Вудворт

просто не отказался от неверной невесты? Не придушил ее, в конце концов. Хотя у нас в Средневековье женщин вроде не трогали. Любовника на дуэль вызывал рогатый жених, а опозоренную девушку старались выдать хоть за кого-нибудь замуж, или ссылали в монастырь. А тут в башне заперли. Может, башни у них здесь вместо монастыря?

А князь мстительный, зараза. За столько лет и не остыл. Глазами испепелял так, словно и рад бы лично шею свернуть, да прикасаться противно.

– Госпожа, пойдемте, все готово, – позвали меня купаться, и я поднялась.

Мыться – это хорошо! Хоть согреюсь и рубашку грязную с тела сниму. Она пусть и сохранилась в приличном состоянии, но как представлю, что ее сто пятьдесят лет не стирали, передергивает.

Раздевшись и опустившись в горячую, ароматную воду, едва не застонала от удовольствия. Дома я давно ванной себя не баловала, экономила, да и вечно не хватало ни времени, ни сил.

Не отказалась от помощи служанки, которая занялась разбором моей прически. Откинув голову, отдалась в ее руки. Глаза прикрыла. Обнаженный вид стройного девичьего тела хоть и был глазу приятен, но нервировал своей чужеродностью. Одно хорошо: не считая пощипывания от мелких ссадин в ступнях, больше нигде ничего не болело и суставы не ломило.

Молодость! Как быстро она проходит, и как мало мы ее ценим…

Но даже обретение юного тела меня не радовало. Эх, я еще раз получила доказательство своей невезучести. Угораздило же очнуться в теле неверной невесты! Судя по князю, тот меня готов живьем закопать. А вдруг в башню опять запрет? Вполне может быть, что разрешение привести себя в порядок – это разовая акция. И что мешает ему меня опять в стазис поместить? А я даже не знаю, есть ли родные у этой Самиры и может ли кто меня защитить.

Вздохнув над неопределенностью своего положения, прогнала грустные мысли, решив пока получить удовольствие от того, что есть. Но я поняла, что моим единственным выходом из положения остается упирать на то, что я никакая не Самира и не несу ответственности за ее поступки.

Пусть князь разбирается, куда подевалась его невеста, и я буду совсем не против, если вернет меня в мое тело. Даже если я очнусь в морге. Зато с каким удовольствием полюбуюсь на выражение лица сына с невесткой, когда вернусь практически с того света.

Обидно было, что только решила изменить что-то в своей жизни – и вот, попала сюда. Я ведь не настолько масштабные планы строила.

Но это не повод отказываться от принятых решений. Значит, начну жить по-новому здесь. И в первую очередь потребую от князя уважительного к себе отношения.

Хотя где князь, а где я. Такой раздавит и не заметит. Но все равно не буду преклонять перед ним голову и дрожать. Хватит, и так всю жизнь дрожала. Для женщины, воспитывающей в одиночку ребенка и без материальной поддержки, нет ничего страшнее, чем потерять работу. И я молчала, скрепя сердце, терпела часто незаслуженные упреки, смирялась, когда на мне просто срывали злость или плохое настроение. Только глотала слезы от несправедливости. Еще находила силы, придя домой, улыбаться сыну.

Довольно молчать! И ради чего? Все, меня больше ничего не держит! Моя душа в муках умерла там, дома, когда сын подсовывал бумаги. Тело физически тоже может быть уже мертво. Что у меня осталось? Да ничего. Мне нечего терять. И это пробуждало давно забытое чувство свободы.

Я с благодарностью приняла помощь служанок и все процедуры, которым меня подвергли. Хотя тело было ухоженное. Только купаясь, заметила, что и ноготки с идеальным маникюром, служанки лишь грязь из-под ногтей убрали, и на ногах лишних волос нет. Стазис даже цвету лица не повредил. Кожа нежная, бархатистая.

Мне высушили волосы, сделали прическу. Я довольно быстро привыкала к тому, что вокруг меня суетятся, хлопочут. Незнакомо, но приятно. Служанки принесли несколько платьев, и я выбрала синий бархат. Было еще желтое и сиреневое – слишком яркие цвета. А хотелось выглядеть строго и серьезно.

Я морально готовилась к разговору с князем. Пусть меня, как в сказке, помыли, но вряд ли накормят и спать уложат. Такой властный мужик захочет безотлагательно разобраться, что произошло. А что я? Я тоже не против. И когда в покои вернулся князь, я не удивилась.

– Оставьте нас, – приказал он служанкам, и те буквально испарились в считаные мгновения.

Усилием воли я заставила себя остаться сидеть на кушетке, сцепив руки на коленях. Князь выглядел еще более хмурым и донельзя раздраженным. Пересек комнату и сел в кресло напротив меня, закинув ногу на ногу.

– Я желаю знать, дорогая невеста, – последние слова он произнес с ядовитой насмешкой, – каким образом тебе удалось выйти из стазиса.

– Дорогой князь, – не менее ядовито ответила я, – для конструктивного разговора вам следует уяснить одну вещь – я не ваша невеста. Я – Надежда Раевская. И понятия не имею, каким образом очутилась в теле вашей невесты.

– И откуда же ты взялась, Надежда Раевская?

– Жила и родилась в России.

– Врешь! – тут же вынес вердикт князь с каким-то злым азартом в голосе.

Я удивилась, но проанализировала свои слова и поправилась:

– Родилась в СССР, но произошел путч, страна распалась, и я продолжила жить в России, которая осталась после распада прежнего государства.

– Что за странное название – СССР? – поморщился князь.

– Союз Советских Социалистических Республик, – любезно расшифровала я. – Важно то, что на самом деле мне пятьдесят семь лет и я точно из другого мира.

– Почему ты так решила? – оживился мой собеседник.

– У нас не перемещаются порталами и, простите, с людей черные хлопья и песок не сыплются, когда они злятся.

– Я вампир.

На такое заявление я нервно улыбнулась, не поверив. Уличать во лжи или требовать доказательства предусмотрительно не стала. Не сомневаюсь, что этот гад тот еще кровопийца, пусть даже и в переносном смысле. А если и в прямом, то для моего спокойствия тем более лучше ничего не видеть.

– Как скажете. Что на самом деле важно – я не ваша невеста и прошу воздержаться от оскорбительных замечаний в мой адрес. Буду признательна, если вы разберетесь, как я здесь оказалась, и вернете меня обратно, – твердо произнесла я, втайне гордясь собой за сдержанность и высокопарную речь.

Слова мои князю не понравились.

– В стазис захотела? Решила там переждать мой гнев?

– Домой хочу.

– Хорошо там? – с обжигающей ненавистью поинтересовался мужчина.

Я промолчала, ощутив ком в горле.

– Отвечай! – рявкнул он так, что я подпрыгнула на месте.

– Нет, – тихо призналась, опустив