Как Зюганов не стал президентом - Олег Мороз

Короче, только при абсолютном невежестве можно вести себя по отношению к чеченскому народу так, как ведут себя эти деятели.

Даже советские энциклопедии и словари, при всей их лживости, не посмели написать про Чечню, что она добровольно вошла в состав России (как они написали, допустим, про Ингушетию). «БЫЛА ПРИСОЕДИНЕНА» – вот и все, что отважились процедить сквозь зубы.

Однако нынешние покорители Чечни, подозреваю, не ведают даже этого, тупо долдоня про «незаконные бандформирования», про «кровожадных убийц и террористов»…

В сущности, мы словно по мановению волшебной палочки вернулись к худшим временам коммунистического режима, когда все, самые идиотские, решения принимал единолично Генсек (в данном случае он именуется президентом) при раболепно поддакивающем Политбюро (теперь оно называется Советом безопасности)…

Мы вернулись также к худшим временам войны с Гитлером, когда бездарные полководцы во главе со Сталиным вымащивали путь к победе тысячами и десятками тысяч солдатских тел вопреки ими же школярски повторяемому суворовскому девизу брать не числом, а уменьем…

Мы вернулись к временам безудержного вранья официальной пропаганды, когда казенные врали с утра до вечера слали и слали в эфир высосанную из пальца «информацию» о наших замечательных победах и ничтожных потерях – в полном соответствии с заветами Геббельса: чем наглее ложь, тем скорее в нее поверят.

Господи, какими же наивными были наши прекраснодушные взаимоуверения, что мы далеко ушли от всего этого маразма, что возврата к нему нет! Маразм этот, видимо, прочно сидит в наших генах. И не одно поколение должно смениться, чтобы наш, как говорят биологи, наследственный аппарат освободился бы от него.

Если сравнивать, однако, нынешний кровавый эпизод нашей истории с аналогичными случавшимися в прошлом, – а они, повторяются, увы, регулярно, – кое от чего нам все же удалось уйти, кое в чем, как это ни странно звучит, мы сумели хоть на миллиметр, но продвинуться вперед по цивилизованному пути.

Что я имею в виду? Какое продвижение вперед? Прежде всего то, что в целом реакция российского общества на чеченскую авантюру кремлевских властителей была адекватной: общество не приняло, отвергло ее. Когда еще такое бывало? Во время позорной финской кампании 1939 года? Во время удушения Венгрии, Чехословакии? Во время войны в Афганистане? Конечно, и тогда было немало людей, отвергавших действия кремлевских безумцев, но масштабы тогдашней и нынешней реакции, разумеется, несопоставимы. Более или менее адекватная реакция общества стала пробуждаться разве что во время тбилисских и вильнюсских событий. Но это было именно только пробуждение, только начало… Сейчас реакция обрела черты зрелости. Уже через несколько дней после ввода войск в Чечню 64 процента опрошенных Фондом «Общественное мнение» заявили, что они против этого ввода. Такие же цифры сохранились и в дальнейшем. По данным ВЦИОМа, в октябре 1995-го за вывод войск были 40 процентов опрошенных и плюс к этому за то, чтобы добиваться мирного решения проблемы, – 25. То есть те же шестьдесят с лишним процентов выступали против войны.

Вполне адекватной была и реакция основных политических сил на развязанную чеченскую бойню. Четко, словно на экране, высветилось, на кого опирается Ельцин в своей авантюре, а кто противостоит ему. Что мы увидели? Произошел даже не поворот на 180 градусов по сравнению, скажем, с октябрем 1993-го. Случилось гораздо более скверное. Да, поддержку Ельцину оказали его бывшие противники, но не все – худшая их часть: фашисты, крайние националисты, националисты-державники. В оппозиции же оказались прежде всего демократы, традиционная ельцинская опора, те, кто привел его к власти и поддерживал во многих начинаниях.

Все это признак того, что в России, худо ли бедно, образовался живой политический организм, который не только ориентируется на имена политических вождей, но и реально следует определенным принципам, с ними соразмеряет происходящие события и принимаемые решения.

Далее. Когда раньше бывало, чтобы безумная военная авантюра встречала такой дружный афронт со стороны прессы (под прессой я разумею не только газеты, но и все, что нынче называется средствами массовой информации – не люблю это словесное нагромождение)? В сущности, команде лжецов под руководством Сосковца, Егорова и Сергеева уже на первых порах удалось придушить только останкинские «Новости» и специально для такого случая вытащенное из нафталина «Время»… Ну, частью еще некоторые радиоканалы… В основном же вся информация, какую удавалось добыть (тут, разумеется, тоже чинились всяческие препоны), передавалась и печаталась свободно. Не говоря уж о комментариях.

Можете ли вы себе представить опять-таки, чтобы Хрущеву в 1956-м или Брежневу в 1968-м кто-то хотя бы одной печатной строкой резанул бы правду-матку в глаза, как нынче режут Ельцину?

Все-таки кое-какой свободы слова удалось добиться за эти годы, что ни говори. Не так-то просто, оказывается, взять и прихлопнуть ее, даже если очень хочется. Конечно, может быть, в конце концов и прихлопнут, не на шутку разъярившись. Но, как бы то ни было, первый год чеченской войны прошел под дружный критический аккомпанемент «распоясавшихся» журналистов. Этого уже не зачеркнешь, не выкинешь из истории, как не удалось выкинуть, несмотря на все старания, несколько месяцев – с марта по ноябрь 1917-го – эфемерного бытия едва народившейся и тут же канувшей в вечность тогдашней российской демократии.

Наконец-то мы в полной мере смогли оценить, чего стоит независимое телевидение. Новости НТВ, хоть и начинались, как все прочие новостные программы (от приказа, стало быть, и они не могли уклониться), с вранья пресс-службы правительства, которое с постной миной зачитывали ведущие, все же главный упор делали на собственную, правдивую информацию, под пулями и под снарядами добываемую бесстрашными репортерами.

Впрочем, и Российское ТВ пыталось делать то же самое, хотя для него это было гораздо трудней: оно ведь – государственное.

Несмотря на фактическое военное положение, сохранилась и свобода социологических опросов. А также открытой публикации их результатов. Такого ведь тоже в подобные моменты отродясь не было. Как можно! Там ведь такого навыспрашивают! О процентах несогласия с вторжением в Чечню я уже говорил. Общественное мнение, опять-таки по данным ФОМ, так же четко назвало и виновников чеченской трагедии. На первом месте здесь стоит Ельцин (40 процентов опрошенных) и только на втором, с весьма заметным отрывом, – Дудаев (27 процентов).

Рейтинг Ельцина падал весь этот год, причем самым заметным его падение оказалось как раз после ввода войск в Чечню. Если в сентябре 1994-го у президента еще был наивысший среди ведущих политиков балл – 15, то в январе 1995-го – только 6. Сейчас его рейтинг – лишь 2 – 3 процента…

По достоинству оценило общественное мнение и тех, кто с самого начала воспротивился чеченской авантюре и после не менял этой своей принципиальной позиции. По опросам, на первое место в списке политиков, «ведущих себя наиболее достойно по отношению к событиям в Чечне», вышел Егор Гайдар.

Разумеется, сразу же возникла острая потребность обмарать, обгадить этого деятеля. Мигом возникла дискуссия, каким образом в Чечне оказалось столько военной техники (за три предыдущих года, видите ли, не было случая об этом потолковать). Бывший труженик аппарата ЦК КПСС, а нынче вождь мирового пролетариата товарищ Зюганов, кажется, первым запустил «утку»: это-де Гайдар подарил Дудаеву горы оружия. Но и тут вышел конфуз: по документам, по свидетельствам выяснилось – опять-таки Грачев и Ельцин подарили.

Следующий важный момент: до предела обнажившаяся подлость, бесчеловечность власти послужила сплочению демократов. Я не имею в виду политиков, выступающих под демократическими знаменами. Над теми всегда довлеют различные шахматные комбинации, соображения тактики: кто с кем, кто против кого… Я имею в виду простых людей, для которых демократия – способ нравственного существования, отправная точка осознания окружающего мира и себя в этом мире. До сих пор, наблюдая за действиями власти, многие из этих людей колебались в симпатиях к ней: что-то она делала так, что-то не так. Теперь же, после лицезрения жестокой, остервенелой, безжалостной, бесчеловечной бойни, выявившей все глубоко упрятанные, скрытые инстинкты нынешней власти, для большинства демократов, думаю, стало ясно: это не наша власть. Чья угодно – Жириновских, Баркашовых, Невзоровых, млеющих от восторга при виде потоков крови, при созерцании разлагающихся неубранных трупов, – но только не наша. Данный приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Прозрение наступило и у деятелей в так называемых «субъектах Федерации». На примере Чечни они ясно увидели: несмотря на все пертурбации, перестройки и постперестройки, несмотря на развал «большой» империи – Советского Союза – и хоровое пение о достигнутой будто бы наконец гармонии между центром и регионами, несмотря на все явственно отдающие фальшью договоры о согласии, имперская сущность государства, называемого ныне Российской Федерацией, сохранилась во всей своей первозданности. Должно быть, она вмурована в сами кирпичи кремлевской стены, вмазана в Царь-колокол и Царь-пушку… А уж в бетон Дворца съездов – это точно… «Старший брат» (или «сестра»?) – Москва – остался тем же самым. За всеми дружескими объятиями, за многократно воспетым бардами и акынами «чувством семьи единой» стоит главный скрепляющий его элемент – сила. И стоит вам только немножко поотстраниться от этих жарких объятий, в ход немедленно пускается кулак. По зубам! По морде!