Загадки погибших цивилизаций - Сергей Остапенко

— К северу от районов интенсивного лессоосаждения продолжала существовать общность светлокожих людей. Это были блондины с голубыми глазами, говорившие на индоевропейском праязыке. Белый цвет кожи, по мнению ученых, характерен как раз для жителей северных земель. Голубой оттенок глаз необходим для улучшения видимости во время снежной зимы, а большой нос — для «подогрева» холодного воздуха, поступающего в легкие.

— Южнее районов лессоосаждения образовались группы кавказских и семитских народов, освоивших земледелие.

Все эти не вполне понятные рассуждения базируются на теории о том, что на внешний вид людей оказывает влияние местность, в которой он проживает. Нам пытаются доказать, что модификации цвета кожи зависят от влияния климата, говоря, что черные расы живут в жарком климате, а белые — в умеренном. Это верно, но абсолютно ничего не доказывает. Такое предположение базируется на мнении о том, что белый человек загорает на солнце и при длительном облучении он может стать похожим на мулатов со смуглой кожей. Однако это неверно. Солнечный загар не имеет ничего общего с цветом кожи у негров, его влияние поверхностно.

Негры носящие одежду, не светлеют от этого. Воздействие солнечных лучей — загар — явление преходящее, его результаты исчезают через несколько месяцев или несколько лет после перемены климата или образа жизни и никогда не передаются по наследству. Правда, есть гипотеза о том, что солнечное воздействие, повторяющееся на протяжении многих поколений, может, в конечном счете, стать причиной появления наследственной черты. Но это лишь чистое предположение, не подкрепленное доказательствами. Есть достаточно большой ряд признаков, приобретаемых в течение жизни особи на протяжении существования многих поколений, которые, тем не менее, не передаются по наследству. Примеры влияния местности на те или иные расовые признаки не могут являться доказанной причиной расовых отличий, потому что существует множество необъяснимых исключений из этого правила. Лопари, камчадалы, эскимосы, жители крайнего Севера имеют смуглую кожу, желто-коричневого или оливкового цвета, черные волосы и глаза, почти не имеют бород. Все они принадлежат к монгольским типам. Какова причина, вызвавшая такую пигментацию их кожи? Разумеется, что не жаркий климат и не солнечное излучение, и уж тем более не лессоосаждение. Но ведь и холодный климат никак не может стимулировать пигментацию.

Далее рассмотрим Америку. На Аляске живут эскимосы. Их цвет кожи можно определить как смесь желтого, красного и коричневого. Спрашивается, почему не белого? У канадских индейцев кожа такая же белая, как у европейцев, а у индейцев Калифорнии почти такая же черная кожа, как у негров. Жители Огненной Земли, близкой к Южному полюсу, имеют более темную кожу, чем живущие в субтропиках египтяне. Создается впечатление, что сама природа вознамерилась разрушить современные «научные» представления о расовых различиях людей.

Такие различия на самом деле не имеют ничего общего с последним ледниковым периодом. Любой антрополог знает, что первые расовые признаки появились уже у питекантропов 400–200 тысяч лет назад. То есть еще до появления человека современного типа, разделенного на три основных расы: негроидную, европеоидную и монголоидную, существовали виды питекантропов, получивших еще и локальные названия: атлантроп, синантроп и так называемый гейдельбергский человек.

Как видим, современная наука не в силах внятно объяснить происхождение современных людей с точки зрения теории Дарвина. Вместо того, чтобы признать несостоятельной идею о постепенном превращении человекообразных приматов в неоантропов, нас убеждают, что это единственно правильный подход к вопросу. Поэтому разумно было бы слегка подкорректировать эту теорию. Да, человек действительно произошел от обезьяны, но на определенной стадии развития (примерно 200 тысяч лет назад) процесс развития был явно ускорен вмешательством каких-то дополнительных внешних факторов.

Есть ли другие, стоящие нашего внимания гипотезы? Есть. Оригинальную версию возникновения человека, речи, разделения языков предложили российские авторы Борис Поршнев и Борис Диденко. Вкратце, суть их теории, вполне способной конкурировать с основным направлением антропологии, состоит в следующем.

Патологическая жестокость к себе подобным, щедро демонстрируемая человечеством на протяжении истории, не имеет аналогов у высших животных. Более 14,5 тысяч войн при 4 миллиардах убитых, кровавые преступления, феномен эксплуатации человека человеком, кажется, не имеют рационального объяснения.

Многие тысячи научных работ, посвященных антропогенезу — происхождению человека, так и не могут дать ответ на вопрос, почему человек стал трудиться, изготовлять орудия, мыслить. Чего ему не жилось в животных? Все данные об ископаемых гоминидах (обезьяноподобных млекопитающих) говорят о том, что между человеком современного типа и ископаемыми высшими обезьянами существовала группа особых животных: высших прямоходящих приматов. От плиоцена до голоцена они быстро эволюционировали и давали боковые ветви. Это уже не обезьяны, но еще и но люди. Но по традиции, идущей от ученых прошлых веков, считается, что раз эти существа оставили орудия труда, то неважно, австралопитеки это или неандертальцы, они трудились, а значит уже «люди». Но для какого же труда использовались эти обработанные камни? Сейчас реконструирован не характер использования этих «орудий», а лишь способы их изготовления.

Разгадка состоит в том, что все эти существа занимали экологическую нишу некрофагов — поедателей трупов. Троглодитам приписывали охоту на крупных животных, но с обтесанными камнями успешно охотиться на копытных или слонов абсурдно. Отбросить же эту нелепую идею мешают предубеждения потомков: им трупоядение кажется унизительным. (Хотя нетрупоядными, на самом деле, являются только вампиры — комары, да паразиты — вши и глисты).

Ветвь приматов, которая стала специализироваться на раскалывании костей крупных животных, по определению должна была стать прямоходящей: в высокой траве, кустарниках для обзора местности необходимо было выпрямляться, чтобы высматривать падаль, или запрокидывать голову, чтобы находить ее по полету хищных птиц. Но этим приматам нужно было еще и перенести к останкам свои «рубила» и «скребки» — так появился новый тип кисти. А двуногость обеспечивала высокую скорость бега, возможность плавать и передвигаться по труднопреодолимой местности. Эти всеядные существа пользовались орудиями для раскалывания костей и черепов, чтобы извлечь мозг, а также для соскребывания с костей остатков мяса, брошенных хищниками. Для охоты у них не было ни анатомических, ни «умственных» приспособлений. Кстати, инстинкт разбивать камнями оболочки орехов и моллюсков есть и у обычных обезьян.

Время существования австралопитеков было расцветом богатой фауны хищников-убийц, типа саблезубых тигров. Мозг убитого тигром крупного слона весил до 300 кг, а на эту пищу, богатую протеином, фактически не было претендентов.

Затем произошел глубокий кризис хищной фауны. Саблезубые тигры вымерли. Австралопитеки были обречены на исчезновение, что и произошло. Но одна их ветвь пережила кризис и породила археоантропов. Все достоверно локализованные стоянки этих существ находились на берегах рек, у отмелей и перекатов. Это вызвано тем, что плывущие или волочащиеся по дну туши оседали в таких природных ловушках и становились добычей археоантропов.

Новый кризис наступил с разрастанием фауны пещерных хищников. На долю рек, как могильного фактора, приходилось все меньше останков. И новая ветвь ископаемых гоминид, приспосабливаясь, расселялась по новым ландшафтам, вступая в симбиоз с разными хищниками. Однако в позднем плейстоцене (100 000-10 000 лет до н. э.) наступил новый кризис. Плотоядным палеоантропам было все труднее получить мясную пищу.

И природа оставила этим удивительным существам, которые так «круто» развивались, но были обречены на вымирание, только один способ выжить: нарушить принцип «не убей».

Этот принцип был основой их экологического благополучия. Главное условие беспрепятственного доступа к мясу — чтобы раненое или умирающее животное их не боялось. Не должны чувствовать в них конкурентов и хищники. Но как обмануть инстинкт? Парадокс состоит в том, что инстинкт не запрещает животным убивать представителей своего вида. И экологическая щель, которая оставалась для самоспасения у обреченного вида, состояла в том, чтобы использовать часть своей популяции как самовоспроизводящийся кормовой источник. Все признаки каннибализма у палеоантропов прямо говорят о посмертном поедании черепного и костного мозга, а, вероятно, и всего трупа соплеменников. Нечто подобное широко известно в зоологии, но прецедента, чтобы это явление легло в основу эволюции, дотоле не было. Вместо того, чтобы предполагать, как некоторые ученые, что наши предки делали друг другу трепанацию, логичнее предположить, что многочисленные обнаруженные отверстия в черепах делались для того, чтобы поедать мозг соплеменников.