Планета под контролем - Илья Новак

Ренша шла следом, мягко ступая босыми ногами по влажной земле. Низкие облака, стремительно меняя очертания, неслись над их головами.

– Как же еще ее называть? – крикнула Глата вслед пиччули с легкой обидой в голосе. – Если она окружает мир?

– А снаружи была когда-нибудь?

– Нет, что ты! Там живут дикие. И я ведь говорила тебе, Стена исчезла впервые за мою жизнь. Но ты недослушал. В этой… этом… – Она нахмурила чистый, детский лоб, пытаясь подобрать название предмету, увиденному впервые в жизни. – В этой вещи открылась дверь, и наружу вышли люди. По-моему, это и были те дикие, что живут за Стеной. Тогда я испугалась и спряталась. Просто легла за кустами и стала смотреть на них. Они что-то делали с… вещью, в которой прилетели. Но, наверное, у них ничего не получилось, потому что они вдруг стали ругаться. Один из них очень толстый. И потом они ушли. А ты не знаешь, что это значит? Как дикие прошли за «Стену»?

– Сколько их было? – спросил Бет-Зана, остановившись. Кусты здесь заканчивались, впереди открылась узкая земляная дорога со следами гусениц. По другую сторону вновь начиналось поле кренча, дальше виднелись склоны и распадок между ними.

– Я не разглядела, – сказала Глата. – Может быть, десять. И они пошли в сторону долины, туда же, куда теперь идем мы. Долина – это место, где мы живем. Как ты думаешь, что они делают сейчас?

– Кто тут ездит? – спросил пиччули, насупившись.

– Мастер Гора.

– Кто такой Мастер Гора?

– Друг тех, кто живет за небом. Они называются Властными.

– Друг?.. Жрец? У вас есть машины?

Она покачала головой:

– Только у Мастера Горы. На ней гусеницы и воздушная подушка. Он так говорит, когда машина задувает под себя воздух. Это вездеход. После сбора урожая Мастер Гора садится на него и делает объезд. У вездехода есть такие руки… ма-ни-пу-ля-то-ры, которые могут собирать оставшиеся клубни. Оп-ти-ка вездехода их видит, а если клубни посреди поля, то Мастер включает воздушную подушку и машина едет по кустам, но не ломает их. Пойдем быстрее, скоро начнется дождь. Вот это, на твоей спине… что это?

– Горб, – ответил он.

– Что это – «горб»?

Пиччули наморщил нос, вспоминая, потом произнес то, что слышал раньше от сопровождавших его лекарей:

– Искривление грудного отдела позвоночника выпуклостью назад. Деформация грудной клетки.

Они перешли через дорогу и вновь углубились в поле.

– Откуда ты знаешь, что будет дождь? – спросил Бет-Зана, приглядываясь к небу, где ничего не менялось: все тот же сплошной облачный покров, а под ним, гораздо ниже, – отдельные клубящиеся облака, темно-коричневые, почти черные.

Глата пожала плечами:

– В это время всегда идет дождь. Так хотят Властные. А откуда ты?

Вопрос заставил пиччули сбиться с шага. Он остановился, замер на мгновение, потом развернулся, оказавшись нос к носу с Глатой. Она чуть испугалась, глядя в наполненные золотом, почти светящиеся глаза. Затем отвела взгляд – долго в эти глаза смотреть было невозможно.

– Где я? – вдруг тоскливо забормотал пиччули. – Как сюда попал? Что было раньше?.. – Он отстранился и громко фыркнул. – Не спрашивай. Я – сильный. Я могу защитить тебя. Но чтобы защищать, мне надо знать, что вокруг. Расскажи мне. Кто вы? Где живете? Кто такие Властные? Кто такие дикие?

– Мы живем в Долине. Там наш город. Мы – избранное племя, которое Властные считают достойным того, чтобы продолжать род, – произнесла Глата. – Так говорит Мастер Гора. Властные – боги, которые живут за небом. Мы произошли от диких. Но дикие – жестокие и злые, боги оставили их за Стеной, потому что они недостойны. А избранное племя доброе. Дикие хотят попасть в Долину, но «Стена» не пускает их… раньше не пускала. Дикие все умрут от гнева Властных. Потом, когда-нибудь. Властным нужен кренч. Я не знаю, для чего он им нужен. Тот, кто ест кренч, живет долго, может быть, он им нужен, чтобы жить вечно? Если мы будем добрыми друг к другу и к кренчу, то после смерти Властные заберут нас за небо. На небе тоже поля… – Она показала вверх, и пиччули невольно поднял голову. При известном воображении можно было действительно представить, что облачный слой плотен и материален и над ним, по другую сторону, есть что-то еще, кроме воздуха.

– …поля с золотым кренчем, – продолжала Глата. – Там яркий свет от… – она пошевелила губами, – от звезды. Солнца. Там красиво. Мы будем бродить по полям, никогда не испытывая голода, потому что там мы сможем есть золотой кренч.

– А этот вы не едите? – спросил пиччули.

Ренша отшатнулась, рассерженно глядя на него, словно он сказал что-то грубое и неприличное. Казалось, сейчас она закричит на Бет-Зану, но половинка лишь вздохнула и произнесла с укоризной:

– Кренч нужен Властным. Как же мы можем есть его?

– Зачем им кренч, если там, где они живут, есть поля с золотыми клубнями? – рассеянно спросил Бет-Зана, не ожидая ответа. Пока Глата растерянно моргала, он искоса рассматривал ее.

Она была невзрачна, с незапоминающимися чертами лица. Тело под балахоном казалось тщедушным и слабым. В то же время во всем облике присутствовало наивное, инфантильное обаяние. Только такие, как она, могли без сомнений верить в ту чушь, которую выслушал сейчас пиччули.

– Сколько тебе лет? – спросил Бет-Зана.

– Что такое «лет»? – удивилась она. – Мой… возраст? Иногда небо чуть темнеет. Время между двумя потемнениями называется циклом. Мне девятнадцать циклов, через цикл я рожу ребенка, а еще через два цикла умру.

– Почему?

– Потому что все избранные умирают, когда им наступает двадцать два цикла.

– Просто так никто не умирает. Отчего ты умрешь?

– Я приду к Мастеру, и он отправит меня в пещеру, куда опускается посланник Властных. Он забирает кренч и тех, кому пора уходить в золотые поля… Послушай, у тебя глаза тоже из золота! – воскликнула она. – Может быть, ты с неба?

Это вновь заставило пиччули сбиться с шага.

Некоторое время он о чем-то размышлял, ссутулившись и тоскливо глядя по сторонам, потом сказал:

– Да, я с неба. Но не так, как ты думаешь. Кто будет отцом твоего ребенка?

– Мастер Гора назначил мне Итара.

– Ты любишь его?

– Я… всех люблю.

Наступила пауза, в течение которой Бет-Зана обдумывал это заявление. Затем фыркнул и спросил:

– Что ты делала возле «Стены»?

Бледное лицо Глаты порозовело, она опустила глаза и тихо сказала:

– Я не такая, как все. Меня… тянет в разные места. Посмотреть. Мастер Гора сердится и говорит, что это плохо. Что Властные могут разгневаться. Он говорит, хорошо, что я добрая, самая добрая из всех избранных. То поле, за которым ухаживаю я, приносит больше всего кренча. Если бы не это, боги уже давно забрали бы меня из Долины.

– Разве для вас наказание – попасть в золотые поля?

– Нет, тех, кто провинился, отправляют за «Стену». К диким.

Пиччули попытался представить, что значит для половинки попасть в жестокий кочевой мир глифанов. Дети часто бывают агрессивны и почти всегда эгоистичны. Но избранные были детьми, начисто лишенными агрессии и преисполненными альтруистичной жалости ко всему миру. Даже смерть для кренчика была бы лучше такого наказания.

Он подскочил, вдруг сообразив, что мысленно употребил эти словоформы – «кренчики», «половинки» и «глифаны». Глата не произносила ничего похожего, это было воспоминание о… Бет-Зана завертелся волчком, потом схватил реншу за плечи. Золотые глаза впились в нее, словно призывая помочь. Глата остановилась, глядя себе под ноги, на короткие стебли, покрытые колючими шариками. Каждый раз, когда взгляд этих глаз без видимых зрачков и белков обращался к ней, половинка испытывала непонятное ей самой смущение.

– Смотри… – тихо произнесла она, ногой осторожно дотрагиваясь до стеблей. – Это называется колючками. Они вредные. Душат кренч. В полях мы вырываем их.

Бет-Зана засопел – он не мог вспомнить. Его жизнь началась здесь, сейчас, посреди полей кренча. То, что было раньше, превратилось в яму, заполненную вязкой черной грязью.

Ренша осторожно убрала его руки со своих плеч и сказала:

– Мы почти пришли. Ты все время спрашиваешь, но не ответил, когда я спросила тебя. Те дикие, которых я видела… Как ты думаешь, что они делают сейчас?

Пиччули переступил с ноги на ногу, пытаясь вникнуть в смысл словоформ. Под воздействием ментального усилия со дна ямы поднялись аморфные образы, расплылись у черной поверхности и вновь исчезли. Мысленно он привел в порядок те сведения, которые успел узнать от нее. Потом сказал:

– Думаю, они убивают половинок.

* * *

Широкая повозка двигалась медленно – на Глифе не водилось животных, которых можно было бы приучить и впрячь в нее. Повозку тянули старики, дети и несколько женщин, самых некрасивых, слабых и наименее ценных для табора. Скрипя, крутились колеса, очень широкие, чтобы не проваливались в мягкий грунт. На повозке лежали связки сушеных стеблей, котомки, тюки грубой ткани и шесты, из которых во время стоянки собирали шатры. В задней части стояла клетка из кривых деревянных прутьев. Внутри нее кто-то сидел на корточках. Еще несколько стариков и женщин тащилось следом, а по сторонам шли мужчины. Кочевники были одеты в подобие штанов, мешковатые рубахи без рукавов, обуты в сандалии – все из толстых, грубых, непрочных стеблей. Женщины носили что-то вроде мешков с прорехами для головы и рук, старики – всего четверо – только набедренные повязки, а дети вообще шли голыми.