Двойная жизнь - Мари Хермансон

После первых мучительных занятий по театральному искусству дети приступили к репетициям. Ивонн отбарабанила свои слова так же громко и монотонно, как и остальные. «Лысая певица» – это была совершенно абсурдная и непонятная пьеса, но у нее имелось одно преимущество, заключавшееся в том, что ничего не случится, если кто-нибудь пропустит пару фраз или начнет цитировать их в неправильной последовательности. Никто ничего даже не заметит.

Перед премьерой с Ивонн что-то произошло. Когда она стояла на сцене актового зала, ее нервозность как ветром сдуло. Несмотря на то что на нее смотрела вся школа, у нее возникло такое ощущение, будто она совершенно одна. И это вовсе не было то неприятное чувство одиночества, а ощущение полной расслабленности и раскованности, словно лежишь вечером в постели и чувствуешь, как твои мысли свободно витают в полудреме.

Внезапно Ивонн превратилась в миссис Смит, которую она представляла на сцене. Девочка стала по – другому двигаться, по – другому разговаривать. Словно в ней скрывался другой человек, вышедший наружу только сейчас. Она не понимала смысла этих странных фраз, но произносила слова как само собой разумеющееся. (Впоследствии ей стало понятно, что между миссис Смит и ее матерью было много сходного, и если хорошенько вдуматься, то сама Ивонн выросла в не менее драматичных условиях и что, когда мать девочки выдавала свои трехчасовые монологи, и Ионеску, и даже Беккет просто отдыхали.)

Через мгновение исчезло ощущение одиночества, и она осознала присутствие вокруг себя публики. Было совсем тихо, и она пришла в еще большее возбуждение. Ивонн, осмелившись воспользоваться присутствием зрителей, поняла смысл выражения «контакт с аудиторией».

Постановка прошла с большим успехом. Все говорили об артистических способностях Ивонн. Потом их приглашали в другие школы: сначала в родном городе, потом и в соседних городах округа. Неожиданно одноклассники прониклись к Ивонн уважением, а иногда у девочки и вовсе возникало ощущение, что они даже немного робеют перед ней. Один мальчик, который писал резкие стихи социальной направленности и был председателем школьного совета, разговаривал с ней как с равной.

Ивонн выбрала для себя экономическое направление в гимназии, однако этот выбор повлек за собой определенные трудности. Ее мать требовала к себе все больше внимания. Как обычно, при посещении врача она сохраняла видимость, что совсем здорова. Но Ивонн знала, что в последнее время матери становится все хуже. Но с тех пор уже ничто не могло причинить девочке большую боль. Она твердо знала, что в ней есть дремлющие силы, которые она выпустит наружу, если потребуется.

А потом доктор Виллениус ушел на пенсию. Матери больше не выписывали никаких лекарств, и ей пришлось проходить амбулаторное лечение в клинике. В конце концов ее положили в больницу. А Ивонн стала жить в одной деревенской семье, и это событие оказалось поворотным в ее судьбе, поскольку всю свою жизнь, что зимой, что летом, она провела в городе.

В школьном автобусе она познакомилась с Гуннаром, ставшим ее первым другом. Он учился на автомеханика и был медлителен, ленив и невозмутим. Однажды в автобусе он сел рядом с Ивонн, положил свои пропитанные машинным маслом ладони на ее руки, и так они ехали всю дорогу. У родителей юноши была корова, и Ивонн однажды даже присутствовала при рождении теленка, хотя при этом оба, и корова, и ее детеныш, погибли. Девочка прекрасно помнила о том, какое было тогда настроение у всех присутствовавших, но вместе с тем все выглядело совершенно естественно.

С Гуннаром девочка говорила на любые темы: и о матери, и о том, что значит быть изгоем, и о своей мечте о театре. Он никогда ни над чем не смеялся. Но однажды положил конец их отношениям, также просто и открыто, как когда-то сам их начал. Юноша счел, что эти отношения отнимают у него слишком много времени, которое он предпочел тратить на машину или на корову. У Ивонн тогда возникло то же ощущение, что и при рождении теленка: ей стало грустно, но при этом все выглядело вполне естественно.

Затем Ивонн изучала театральное искусство в университете, для чего переехала в однокомнатную квартиру в городе. Через год она вместе с другими студентами организовала театральную труппу. Они жили на пособия по безработице и устраивали детские спектакли в школах и детских садах.

Потом Ивонн приняли в одну из самых преуспевающих театральных трупп, под руководством весьма харизматичного режиссера, который был уже известен на театральных подмостках. Это было самое счастливое время в ее жизни. Постановки труппы получали хорошие отзывы, город оказывал им щедрую поддержку, и у них не было недостатка в публике.

Гром среди ясного неба грянул тогда, когда в один из дней в кабинет режиссера пришло письмо судебного исполнителя. И снова в памяти Ивонн всплыли неприятные воспоминания. Ее мать никогда не оплачивала счета за квартиру и часто получала подобные грозные послания. Ивонн поговорила с режиссером, но тот слишком легкомысленно отнесся к этому делу. Как большинство гениев, он не разбирался в экономике.

Она втайне просмотрела все его документы и узнала истинное положение этой блестящей театральной труппы. Они великолепно играли в своем театре, стоявшем при этом на самом краю пропасти. Если бы город узнал, насколько плохо обстояли их финансовые дела, то им никогда бы не получить ни единой дотации.

Ивонн привела все дела театра в порядок. Затем все чаще на нее стали возлагаться заботы о ведении бухгалтерского учета. В конце концов она снова оказалась в экономической гимназии и постепенно довела до конца свое обучение. Первое время актерам приходилось чередовать работу с бухгалтерией. Но у Ивонн это получалось лучше, чем у других. Никто, кроме нее, не мог справиться с этим делом, вот так она и зависла в бухгалтерии. А театральные подмостки все больше ускользали от нее.

Поначалу ей приходилось очень трудно. А потом она поняла, что хозяйственная деятельность и бухгалтерия также могут приносить удовольствие. Она училась ходатайствовать о получении дотаций, и у нее появилось настоящее чутье, где добывать деньги.

Она нашла себе надежное местечко с небольшим, но стабильным заработком. Со временем этого заработка ей перестало хватать, и она устроилась на более высокооплачиваемую работу.

Сменив несколько мест, Ивонн приняла решение продолжить обучение. В экономике она сделала упор на организацию и управление производством. Темой ее экзаменационной работы было планирование рабочего времени на предприятиях информационных технологий. Она проводила интервью, исследовала установки и анализировала их и неожиданно обратила внимание на то, что занимается весьма востребованной работой консультанта.

Ивонн организовала фирму «Больше времени», и однажды к ней в качестве клиента попала Лотта, бывшая одногруппница по высшей школе экономики. Девушка в то время работала на одну американскую фирму, которая продвигала новый бизнес-проект по уборке письменных столов по запросам клиентов. Но Лотта хотела работать независимо. Совместно они разработали собственную методику, которая прекрасно сочеталась с идеями Ивонн о планировании времени, и девушки приступили к работе.

Ивонн пришла к выводу, что мир полон неразберихи и люди прямо-таки алчут порядка. И девушки, переступавшие порог офисов клиентов вместе со своими белоснежными папками и такими же четко выверенными методиками по организации работы, воспринимались как спасительные ангелы. После их работы клиенты со слезами благодарности смотрели на свои прибранные столы, даже не успевая вовремя записаться на дорогостоящие курсы, предоставляемые агентством «Больше времени».

Из дурно пахнущей парии Ивонн превратилась в востребованную, успешную и самоуверенную женщину. И всего за несколько минут уважаемый господин Экберг свел весь ее многолетний труд на нет.

Глава 10

В понедельник была прекрасная солнечная погода. Ивонн начала рабочий день в отеле «Шератон», куда была приглашена для утреннего доклада одной сетевой компанией, членом которой состояла. Женщина пристально осмотрела помещение: перед сценой с трибуной для оратора стояли накрытые столы. Многие из присутствующих уже угощались, и Ивонн сразу же увидела в толпе коротко стриженные рыжие волосы Циллы, которые засигналили, как красный свет светофора, когда девушка принялась усердно жестикулировать. Одна из молодых сотрудниц фирмы, занимавшаяся уборкой письменных столов, села рядом с ней.

– Мы хотели прийти заблаговременно, пока все еще свежее, – объяснила Цилла подсевшей к ним Ивонн.

Они уже принесли завтрак, по – дружески прихватив кое-что и для Ивонн. Цилла давно выучила, что та предпочитает: кофе с молоком, апельсиновый сок и половину бутерброда с ветчиной.

Какая-то женщина прочитала доклад, в котором речь шла о восстановлении после пожара. Ивонн пыталась слушать, но ей с трудом удавалось сосредоточиться, так как она все время думала о том, какой предстоит день: а сегодня она должна была начать работать в качестве домработницы у господина Экберга. Она представила себе, какие будут у него глаза, если к вечеру его жилище окажется таким же неприбранным, как и утром, когда он покинул его. Она представила себе его негодование, с которым он будет искать в телефонной книге номер Норы Брик, которого там не окажется, и его беспокойство, когда он поймет, что ключи от дома он отдал совершенно постороннему человеку, который теперь бог знает где, и еще неизвестно, что у него на уме.