Жизнь мальчишки. Том 2. - Роберт МакКаммон

— Я хочу сказать, что в следующее воскресенье мы устраиваем праздник по случаю дня рождения Бренды и хотели бы пригласить вашего замечательного сына. Знаете, я посвятила свои стихи Бренде, потому что, по-моему, она очень чувствительный ребенок и способна понять поэзию. Вы позволите вашему мальчику прийти к Бренде на вечеринку? Можно прийти просто так, никакого подарка не нужно.

Мама быстро взглянула на меня, пытаясь угадать, каким должен быть ответ. Лично я смотрел на Демона, которая в ожидании стояла на другом конце зала. Заметив, что я гляжу на нее, Демон помахала рукой и шмыгнула носом. Дэви Рэй толкнул меня в бок локтем; мы даже понятия не имели, как близко к смерти мы находились. — Это просто здорово, миссис Сатли, что вы пригласили меня, большое спасибо, но, к сожалению, в воскресенье у меня очень много работы по дому и я вряд ли смогу прийти. Верно, мама?

Слава Богу, мама отличалась сообразительностью.

— Ах да, конечно, я совсем забыла! Конечно, я же велела тебе скосить на лужайке траву, и потом ты должен помочь отцу красить крыльцо!

— Правда? — хмыкнул отец.

— Крыльцо давно нуждается в покраске, — твердо сказала ему мама. — А воскресенье — единственный день, когда мы сможем заняться домашними делами все вместе.

— Я позову ребят на помощь, — подал я голос, но, обернувшись, не нашел никого из своих друзей. Видно, на ногах у них выросли крылья.

— Ну что ж, если вдруг тебе все-таки удастся выбраться к Бренде на день рождения, мы будем очень рады, Кори. Там будут только родственники, больше никого.

Миссис Сатли разочарованно улыбнулась. Она все поняла. Она вернулась к Демону, что-то сказала ей, и Демон тоже мне улыбнулась, той же улыбкой своей матери. Я почувствовал себя вывалянным в грязи с головы до пят. Но я не мог подавать Демону надежду. Я просто не имел на это права! Было бы просто бесчеловечно так себя вести. И кроме того, Боже мой, когда я представил себе, каким может оказаться это сборище родственников Демона, я просто содрогнулся от ужаса. По сравнению с этой бандой огненноволосых мои настенные чудовища кому угодно, наверное, покажутся милашками!

Мы уже почти добрались до дверей, когда тихий голос произнес у меня над ухом:

— Том. Том Мэкинсон.

Мой отец вздрогнул и обернулся.

Перед ним стояла Леди.

Оказалось, что росту в ней было всего ничего, гораздо меньше, чем мне показалось при первой встрече. Она едва доставала моему отцу до плеча. Но в ней чувствовалась такая сила, что с ней было бесполезно тягаться десятку мужчин;

Леди была сильна, как старое дерево, бесчисленные годы сгибавшееся под напором нескончаемых бурь, но так и не сломленное. За спиной Леди стояли мистер Дамаронд и Человек-Луна и тоже внимательно смотрели на нас.

— Добрый день, — поздоровалась с Леди мама. Леди кивнула ей в ответ. У отца был вид человека, запертого в темном чулане вместе с тарантулом. Он шарил взглядом по сторонам, отыскивая путь к бегству; но мой отец был джентльмен и не мог позволить себе так просто броситься наутек от дамы.

— Том Мэкинсон, — повторила Леди, — вы и ваша жена вырастили очень талантливого мальчика.

— Я.., мы.., мы старались воспитать его как можно лучше. Благодарю вас.

— Он такой великолепный оратор, — продолжила Леди и улыбнулась мне. — Ты отлично смотрелся.

— Благодарю вас, мэм.

— Как твой велосипед?

— Отлично, мэм. Я назвал его Ракета.

— Прекрасное имя.

— Конечно, мэм. И знаете… — Я немного подумал и решил, что сказать все-таки нужно. — У него в фаре золотой глаз.

Брови Леди чуть-чуть поднялись. Совсем немножко.

— В самом деле?

— Кори. — закричала мама. — Прекрати выдумывать!

— Мне кажется, — сказала Леди, — что велосипеду всегда стоит видеть, куда он едет. Для блага своего хозяина. Чтобы вовремя обогнуть препятствие или свернуть, если впереди беда. По мне, так в велосипеде, принадлежащем мальчику, должно быть немного от коня, от лесной косули и даже, знаете ли, от черепахи. Это для ума, понимаете?

— Да, мэм, — отозвался я за всех. Леди знала толк в велосипедах, это уж точно.

— Вы очень добры, мэм, — обратился к Леди отец. — Велосипед — это такой щедрый подарок. Обычно я не принимаю милостыню, но…

— Это не милостыня, мистер Мэкинсон. Это была награда за доброе дело, заслуженная награда. Миссис Мэкинсон, мистер Лайтфут по-прежнему в любой момент в вашем распоряжении. В вашем доме ничего не нет для починки?

— Нет, благодарю вас. Кажется, все работает исправно.

— Ну что ж, — вздохнула Леди и взглянула на моего отца. — Ваши дела идут не слишком хорошо, верно, мистер Мэкинсон? По-моему, вы близки к нервному срыву.

— Я очень благодарен вам за внимание, миссис.., гм… Леди. — Отец взял маму под локоть. — Извините, но нам пора домой.

— Мистер Мэкинсон, нам с вами есть о чем поговорить, — тихо сказала Леди отцу вслед. — Нам стоит встретиться. Дело касается жизни и смерти, надеюсь, вы понимаете меня? Вы понимаете, что я имею в виду?

Отец остановился. Я заметил, как перекатываются на его щеках желваки. Он не хотел оборачиваться, но Леди заставила его это сделать. Может быть, он тоже почувствовал ее жизненную силу — чистую, исконную силу жизни, — которая может прожечь человека насквозь, как когда-то это показалось мне. Было видно, что он хочет идти дальше, но не может сделать ни шага.

— Вы верите в Иисуса Христа, мистер Мэкинсон? — спросила отца Леди.

Вопрос разрушил последнюю линию обороны отца. Он повернулся и снова взглянул на Леди.

— Да, я верю в Христа, — мрачно ответил он.

— Я тоже, мистер Мэкинсон, тоже верю в Христа. Иисус Христос был самым совершенным из людей, насколько это вообще возможно, и тем не менее он тоже из последних сил боролся и страдал. В иной день ему казалось, что больше он не сможет сделать и шага. Как тогда, когда прокаженные и калеки хватали Христа за ноги и почти свалили его на землю, умоляя о чуде, и не отступались от него до тех пор, пока он все-таки не явил им чудо. Я хочу сказать, мистер Мэкинсон, что даже Иисусу Христу иногда нужна была помощь; и он не был слишком горд и просил о помощи, когда другого выхода не было.

— Но мне не нужна… — Отец замолчал.

— Вы сами все понимаете, — продолжила Леди. — Я знаю, что видения бывают у всех: время от времени, чаще или реже. По-моему, это свойство осталась в человеке от животного. К нам приходят видения — небольшие кусочки огромного лоскутного одеяла; часто мы не в силах понять, что означает вся картина. Чаще всего видения навещают нас в снах, это обычное дело. Но иногда нам доводится грезить и наяву. Это тоже случается почти со всеми, вот только мало кому удается разобраться в смысле того, что он видит. Вы понимаете меня?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});