Ладонь, протянутая от сердца… - Илья Игнатьев

- Стаська! Зря стараешься! Я щекотки не боюсь! А… А тебя вот щас проверим! Ага!

Стаська аж как помидор красный, пузыри пускает, говорить не может, - даже фирменное его это «бу-бу-бу» не получается! Из последних сил он хватает меня за шею… Я валюсь на него. Мы оба замираем. Глаза в глаза, сердце к сердцу… До его губ совсем ничего, чуть склониться, и…

Сам аж пунцовый, я выворачиваюсь, - забыв на хуй про все навыки боевые, про все тренировки свои до седьмого пота, - всё забыв, - выворачиваюсь, как мальчишка. Упрямо, молча, сцепив зубы, ужиком, по-детски, бля… Эх, Ложка… Молчи, Тихон, не хочу я так! Я хочу, чтобы он, обормот этот, сам… Я хочу, чтобы он не моим умением, а своим чувством, если оно у него есть, у обормота… Что дальше-то? Чо вот мне сказать ему щас?..

И тут меня, - нас, бля! - нас выручает Улан. Оказывается, он примчался с кухни, гавкает мне в спину, лезет, как альпинист, на диван, - какого хуя, спрашивается, - одним ведь прыжком бы мог! Лезет. Стаську в харю лижет, повизгивает, - во, на Шаврова наступил!

- Стась, он же книжку нам порвёт! Гони его! Улан! А я тебе вот сейчас колбаски! А, Стаська? Можно?

- Блин, Улан! Место! Вырастил на свою… Место, сказал! Колбаски ему! Ремня бы ему, да уж куда мне. Жалко… Пять лет псу, а всё как щенок! А на улице! Гад! Кошки эти, проклятые!

Стаська рассказывает всё это мне… преувеличенно как-то. Во, вспомнил, - аффектированно! Ну да, - кошки…  ведь кошки, это щас, бля, самое важное для нас обоих…

- Гоняет?! - с живейшим участием спрашиваю я, идиот. Б. и П! Тихон, ты таких идиотов видал когда-нибудь? Вот он я, посмотри! И на этого тоже…

- Как невменяемый сразу делается! Я, Илька, уж и намордник, и… Вот ты бы взялся бы за его воспитание, что ли.

- Что ли - пас. Молчи, сказал, это даже не обсуждается! Стаська, я есть хочу…

- Так пойдём! Я тоже. Ведь целый же день… Ого, уже полседьмого! Ой… Мне ж маме надо позвонить! Илюшка, секундочку, а? Ты иди, пошуруди там, а? Блин, тетеря, и как забыл?... Ладно, Илюшка?

- Не ладно, и не Илюшка! Я слушать буду… Это же и меня касается? Ты же расскажешь ей, да? Или ты меня прятать будешь от неё? Как носок грязный?

- Блядь! Вот сам вот! Говорит, я рехнулся! Псих огнестрельный… Сядь вон, и молчи!

Стаська злой, а я довольный. Или так, или никак, Стас.

- Сюда, Стасичка, на диванчик? А я прилягу, можненько?..

- Цыц! Ой, Илька, я не Тихон, у меня, блин, не как у него, у меня нервы… Ты телефон не видал? Вот. Так… Мам? Привет…

Я лежу на животе, болтаю согнутыми в коленях ногами, голову щекой положил на кулаки, смотрю на Стаську снизу вверх. Я! Его! Люблю! Тихон, я люблю этого обормота, вы теперь рядом у меня в сердце! Ушёл Тиша… Спокойный ушёл… Стаська, ты понравился Тише, он меня тебе доверил…

***

- Я дома! Ёлы-палы, Стась, дождь, как из ведра! Поплыла Магнитка, Венеция прям! Не дай бог, мороз трахнет, всё, хана, - коньки надо будет… Да отвали, Улан! Дай разуться. Ты чо, не гулял с ним?  Прикинь, Стаська, меня на турнир записали… Ты чего?

- Илья, мне опять Нинель твоя звонила…

Сука! Извинился же я…

- Она твоя, а не моя, понял! Себе её оставь, понял…

Я швыряю мокрую куртку в угол, шмыгаю носом, иду в комнату. Кланяюсь Адмиралу, сажусь за стол, пялюсь в чёрный монитор, шмыгаю носом ещё раз, - простыл, что ли? - тянусь к подставке, снимаю шлем-кабуто, напяливаю его себе поглубже на брови. Идиотка рыжая! Рыжая вар… варвариха!.. Или варварица? Да похую. И не надо было мне тогда и извиняться! Унижался, понимаешь…

- Ил, - Стас легонько стучит мне по шлему. - Эй! В бункере!.. Ну, чего там у вас опять? Что ты к ней цепляешься постоянно?

- Здорово! Я цепляюсь! Это она, понимаешь… - отвечаю я, крутанувшись на компьютерном кресле к Стаське передом, к компу задом.

- Оба хороши. Так что случилось?

- Что, что… Дура. Как таких к детям подпускают? Стась, она предмет не знает, да и чёрт бы с ней, все учителя такие, - ну, почти, - так она же ещё и строит из себя! Сёдня. С Лерычем. Она: - Туленков, ing’овые окончания, чтобы тебе было известно, определяют неопределённость действия! Лишь. Воще, Стась, прикинь! Лерыч. Глазами: - хлоп, хлоп. Я: - Good MORNING, Нинель Анатольевна, приехали…

- И? - смеётся Стаська.

- И…  И, - silence, ясен перец! Немая сцена, блин. Очухалась. У-у! Слово за слово, хуем по столу, короче, и понеслось… Она по-русски, очки запотели, я по-английски… Полкласса под партами отдыхают… Она: - Логинов, покинь класс! Я: - With my pleasure, madam! See you later, don’t miss me boys and girls… Рюкзак в зубы, и сайонара…

- А дальше?

Я натягиваю шлем ещё ниже, и начинаю гундеть как из колодца:

- Да ну… Постоял под дверью, поостыл, блин. Ладно, думаю… Назад. Извинился. Перед всем классом! Представляешь?! Ха, Стаська,  Танька Каукова чуть мобильник свой не проглотила, - что за манера? - грызёт его вечно… Я, понимаешь, из себя чёрти что строю, пол кроссовкой ковыряю, блядь! Ой, Стась, вырвалось, ладно, потом сочтёмся…  Ну, Нинель растаяла: - садись, Логинов, я же знаю, ты же неплохой мальчик, несдержанный только, надо, Илья, над собой работать, всем, ребята, надо над собой работать… И пошла: бла-бла-бла… А сама тебе вон позвонила… А-а-пчхи! Ёлки! Стаська, я простыл, кажись…

- Блин, говорил же, возьми зонтик! Дай-ка… Да сними ты эту каску дурацкую!

- Сам ты! Это ж Сайка, настоящий, такие кабуто только там делали, другие похожи только… Чего там?

- Да не пойму… Лоб не горячий. Дай я губами…

- Развратник… Ну, чо?

- Нет, Ил, нету у тебя температуры, по-моему. Просто просифонило тебя под дождём, похоже. Сейчас поедим, и ванну прыгай. Нет, сначала в ванну, потом поедим.

Стаська хочет, было, оторваться от меня, но я ловлю его за шею, не пускаю,  улыбаюсь в синие любимые глаза, и говорю:

- А ты со мной? В ванну? А я щипаться не буду… Чуть-чуть только…

- Уймись ты, бациллоноситель! Ненасытка ты мой…

Мы целуемся, и пошла она на хуй, эта Нинель, все туда пошли, а я хочу туда только к Стаське… Вот ему щас неудобно, я же сижу, он надо мной согнулся, на коленях у меня сайка-кабуто лежит, не опереться ему толком, обормоту, а мне очень даже удобно, и за шею я его схватил, и под свитер лезу, а то, что ему неудобно, так ведь это он сам обормот, пускай на диван меня тащит…

Ну вот хоть бы раз! Не квартира, - проходной двор, бля!

- Кого это? - Стаська с сожалением отрывается от меня.

- Гадство! Б. и Ё! Вечно одно и тоже. Как-то всё-таки это надо мне порешать… Стась, погоди, не открывай, я винтарь достану…

Стаська только машет на меня рукой, и идёт открывать. Я зову Улана, тихонько щипаю его за крестец, - он терпеть этого не может, - науськиваю его на дверь.

- Фас-с-с, - тихо-тихо, надо чтобы Стаська не услышал. Во рванул в прихожую, кавалерист, - классно, может, хоть сегодня кого-то отвадит… Вот это грохот! Орут… Да это же Стаськина мама!

Я сломя голову мчусь в прихожку. В тамбуре, даже не в прихожей, на полу сидят на корточках Стаська и тёть Тома, в четыре руки загораживают какие-то сумки, чего-то такое там, кавалерист всем своим весом давит Стасу на спину, пытается прорваться к тёть Томе, гад! И все орут. Ну, кроме меня, пока. Тёть Тома за сумки, Стаська  за свою маму, Улан от восторга.

- Ил! Ты это специально!

- Я что специально?! Как это, интересно, я специально это? Он же, гад, сам, его ж не поймать!

- Стася, сумку! Илюша, там же соленья!

- Я предупреждал его, - он же не слушает, мам! Он же специально!

- Сам ты обормот! Улан, я тебя! У-у! Тёть Том, я щас…

- Да тащи ты его в квартиру, это ж чёрт знает что…

- Пошипи, пошипи, он же против меня… это, у него ж мотор вдвое!

- Стася, да помоги ты Илюшке!

- Ил, в ванную его!

- Точно!

- У-уф! Как думаешь, дверь выдержит?

- Вот и узнаем. Иди тёть Томе помоги, - сумки разгрузите, я его тогда и выпущу.

- Вот ведь какой псих у нас Улан. Твоя работа, Илька!

- Чо моя-то?! Тёть Том, чо он на меня!

- Мам, ты тоже хороша!

- Да я-то что, Стася?

- Всё косточки ему там всякие, кусочки какие-то всегда, - он и привык, что раз ты пришла, гостинец будет…

- А-апчхи! Точно…

- Будь здоров, Илюша!

- Пасиба…

- Этот ещё! Бациллоноситель… Вредный, мам, сил нет! Сказал же: возьми зонтик…

- Илюшенька, ты заболел? Стас! Это ты виноват, смотреть же за ним надо.

- Он, сто пудов, он… Тёть Том, у нас места в холодильнике нет, не поместится это всё туда…

- Ясно, не поместится… Погоди, мам, почему это я виноват? Ему, что, - пять лет? Сказал ему, - возьми, Илья, зонт, так он знаешь, что говорит?

- Ничего я не говорил, врёшь! Сказал просто, что водные процедуры, связанные с закаливанием, чрезвычайно полезны для интенсивно развивающегося организма.

- Мам, и вот так вот всё время. Это ещё что, ты б знала, чего он в гимназии творит, мне его классная по пять раз на день звонит.

Тьфу! Я, демонстративно засунув руки в брюки, ухожу с кухни. Обормот, блядь, блядь, и ещё семьсот раз блядь! Звонит она ему. Давай, поори об этом, не весь город пока знает…