Штамм Закат - Чак Хоган

Не важно. Хирург почувствовал огромное облегчение, и душа его исполнилась благодарности. Он давно уже планировал уйти на пенсию, и теперь к этому все было готово. Какое блаженство — быть свободным от каких бы то ни было обязательств в это смутное, беспокойное время! Он только надеялся, что самолеты в Гондурас все еще летали. А когда это здание сожгут дотла, пожар не повлечет за собой расследования, — вокруг и так хватало беспорядков.

Доктор проглотил свою отставку с вежливой улыбкой на лице и удалился под стальным взором господина Фицуи-льяма.

Палмер дал отдых глазам и позволил мыслям вернуться к тому моменту, когда Владыка, по вине старого дурака Се-тракяна, попал под удар солнечных лучей. В сложившейся ситуации Палмера интересовало только одно: что это все означало для него самого? — иных точек зрения он не признавал.

Случившееся только ускоряло ход событий, а это, в свою очередь, лишь приближало его собственное избавление от страданий.

Так или иначе, но дни Палмера были уже сочтены.

Сетракян. Насколько горьким было для него поражение? Или это больше походило на вкус пепла во рту?

Палмер никогда не знал поражений. И не узнает уже никогда.

Много ли человек могли похвастаться этим же? А Сетракян стоял как камень в стремнине бурной реки.

Стоял и в глупой гордыне своей считал, что мешает потоку, в то время как река, чего и следовало ожидать, на полной скорости обтекала его с той и другой стороны.

Ах, тщета человеческая! Все начинается так многообещающе, не правда ли? И все заканчивается так предсказуемо…

Теперь он задумался о Фонде Палмера. Так уж повелось среди сильнейших мира сего, что каждый из сверхбогатых называл какое-нибудь свое благотворительное заведение собственным именем. Этот фонд, единственная филантропическая организация во всей империи Палмера, использовал свои богатые ресурсы, чтобы организовать перевозку и лечение детишек — их набралось два полных автобуса, — пострадавших во время недавнего покрытия Солнца Луной. Детей поразила слепота в тот момент, когда они наблюдали за редким небесным явлением: это было результатом либо неосторожности — малолетки смотрели на затмившееся Солнце, не позаботившись о должной защите глаз, — либо коварного дефекта линз в целой партии детских защитных очков. Поставку некачественных очков удалось проследить — изготовителем была одна китайская фабрика, но дальше дело не пошло: след привел в Тайбэй, а там вместо склада или офиса обнаружился лишь незастроенный, пустующий участок…

Фонд объявил, что не пожалеет ни сил, ни средств на восстановление здоровья несчастных детишек и адаптацию их к нормальной жизни. И действительно, Палмер только это и имел в виду.

Ибо Владыка повелел, чтоб было именно так.

Жемчужная улица

Когда они пересекали очередную улицу, Эф почувствовал, что их преследуют. Фет же, со своей стороны, все внимание сконцентрировал на крысах. Грызуны, выгнанные на поверхность, пулями носились от двери к двери, метались по залитым солнцем сточным канавкам — было явственно видно, что в их мирке царят хаос и паника.

— Посмотри-ка вон туда, вверх, — сказал Фет.

То, что Эф принял сначала за голубей, рассевшихся на карнизе, на самом деле оказалось сборищем крыс. Они смотрели вниз, наблюдая за Эфом и Фетом, и словно бы выжидали, желая понять, что эти двое будут делать дальше. Поведение крыс было наглядно и поучительно: они стали своеобразным индикатором распространения вампирской заразы по городскому подземелью — заразы, которая изгоняла грызунов из их гнездилищ. Что-то было такое в животных вибрациях, испускаемых стригоями, — или, может, в этом проявлялось само присутствие зла, — что отпугивало другие формы жизни.

— Где-то поблизости должно быть крысиное гнездо, — сказал Фет.

Они приблизились к какому-то бару и даже миновали его, как вдруг Эф почувствовал в глубине глотки отчетливый позыв жажды. Гудуэдер сделал крутой разворот, вернулся и попробовал открыть дверь — она оказалась незапертой. Это был очень древний бар, его открыли более полутораста лет назад, — «старейшая непрерывно действующая пивная во всем Нью-Йорке», хвасталась вывеска, — однако ни посетителей, ни бармена видно не было. Единственное, что нарушало тишину, — это тихое бормотание телевизора высоко на стене в углу: работал новостной канал.

Эф и Василий прошли в заднюю комнату — там было темнее и так же пустынно. На столах стояли кружки с недопитым пивом; на спинках нескольких стульев все еще висели пиджаки. Когда здешняя вечеринка оборвалась, она оборвалась резко и для всех разом.

Эф проверил туалетные комнаты — в мужской были большие древние писсуары, под которыми шел сточный желоб; как Эф и ожидал, в заведениях не оказалось ни души.

Он вернулся в заднюю комнату, шаркая ботинками по опилкам, усеивавшим пол. Фет уже пристроил свой ящик возле стола, выдвинул стул и уселся, давая отдых ногам.

Эф зашел за барную стойку. Ни одной бутылки со спиртным, никаких миксеров или ведерок со льдом — лишь пивные краны и выстроившиеся в ожидании внизу на полках стеклянные кружки-полумерки, на треть литра каждая. Здесь подавали только пиво. Никаких крепких напитков, о чем мечталось Эфу. Только фирменное пиво местного розлива — светлое или темное. Старые краны стояли тут для блезиру, а новенькие работали исправно — пиво шло ровной струей. Эф наполнил две кружки темным бочковым.

— Ну, за…

Фет поднялся, подошел к стойке и взял одну из кружек.

— Смерть кровососам!

Эф осушил свою кружку до половины.

— Похоже, народ слинял отсюда в большой спешке.

— Последний шанс, — сказал Фет, вытирая пену со своей выпуклой верхней губы.

— Для всего города сейчас последний шанс, — ответил Эф.

Их внимание привлек голос диктора, доносившийся из телевизора, и они прошли в передний зал. Репортер вел прямую передачу из местечка возле Бронксвилла, родного города одного из четырех выживших с рейса 753. Небо на заднем плане заволокло клубами дыма. Бегущая строка сообщала: «…БЕСПОРЯДКИ В БРОНКСВИЛЛЕ ПРОДОЛЖАЮТСЯ…»

Эф протянул руку и сменил канал. «…БИРЖУ НА УОЛЛСТРИТ ЗАХЛЕСТЫВАЮТ ВОЛНЫ ПОТРЕБИТЕЛЬСКИХ СТРАХОВ… ВСПЫШКА НЕИЗВЕСТНОЙ БОЛЕЗНИ ОСТАВЛЯЕТ ДАЛЕКО ПОЗАДИ ЭПИДЕМИЮ ГРИППА H1N1… РЕЗКИЙ РОСТ ИСЧЕЗНОВЕНИЙ СРЕДИ САМИХ БРОКЕРОВ БИРЖИ…»

Картинка показывала трейдеров, безвольно и неподвижно сидящих в зале биржи; средние рыночные курсы стремительно падали…

На кабельном канале «Нью-Йорк один» главной темой был транспорт: все выезды с Манхэттена были забиты людьми, рвавшимися покинуть остров в надежде опередить карантин, который, по слухам, вот-вот должны были объявить. На самолеты и поезда все билеты уже были выкуплены, в аэропортах и на вокзале царил сущий хаос.

Эф услышал, как над домами пролетел вертолет. Да, пожалуй, сейчас «вертушки» были единственным простым способом сообщения с Манхэттеном. Если, конечно, у вас была собственная вертолетная площадка. Как у Элдрича Палмера.

За стойкой бара Эф обнаружил укрепленный на стене телефон — старой еще школы, с дисковым набором.

Сняв трубку, он услышал скрипучий гудок и терпеливо накрутил номер Сетракяна.

Сигнал прошел, на другом конце провода голос Норы произнес:

— Алло.

— Как там Зак? — спросил Эф, не дожидаясь, пока она скажет что-нибудь еще.

— Ему лучше, — ответила Нора. — Какое-то время он был просто вне себя.

— Она больше не возвращалась?

— Нет. Сетракян прогнал ее с крыши.

— С крыши? Боже правый. — Эф почувствовал, что его мутит. Он схватил чистую кружку и открыл пивной кран; от возбуждения ему казалось, что струя течет слишком медленно. — Где Зак сейчас?

— Наверху. Хочешь, чтобы я позвала его?

— Нет. Лучше, если мы побеседуем с глазу на глаз, когда я вернусь.

— Думаю, ты прав. Вы уничтожили гроб?

— Нет, — сказал Эф. — Он исчез.

— Исчез? — переспросила Нора.

— Очевидно, эта Тварь не так уж сильно пострадала. Во всяком случае, скорости ей это нисколько не убавило. И еще… звучит довольно дико, но там внизу на стене какие-то странные росписи, сделанные краской из баллонов…

— Ты хочешь сказать, кто-то изрисовал стену граффити? Эф похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли розовый телефончик.

— Я снял рисунки на видео. Представления не имею, что все это может означать.

Он на секунду отстранился от трубки, чтобы глотнуть еще пива.

— И вот что я тебе скажу. В городе… просто жутко. Очень тихо.

— Только не здесь, — сказала Нора. — Сейчас небольшое затишье, потому что рассвет, но долго оно не продлится. Кажется, солнце их уже не очень-то пугает. Похоже, они смелеют.

— Именно это и происходит, — сказал Эф. — Они обучаются. Набираются ума. Нам нужно выбираться оттуда. Сегодня же.