Поддай пару! - Терри Пратчетт

– Будешь за кочегара, господин фон Липвиг. Когда понадобится ее растопить, я дам тебе знать, и ты откроешь топку. Ух, и весело будет!

Дик перевел взгляд на растерянного Стукпостука и продолжал:

– Ага, а с тобой, господин, мы вот как поступим. Будешь давать гудок – для этого надо дернуть вон ту цепочку. Так вот, господа, это у нас рабочий прототип, удобств пока нет, но вы держитесь, и все будет в порядке, главное, голову не высовывайте слишком далеко. Сегодня мы тянем порядочный груз. Сэр Гарри хотел посмотреть, из какого мы теста, так что, это, господин Стукпостук, гудок, пожалуйста!

Стукпостук безмолвно дернул за цепь и содрогнулся, когда из мотора вырвался крик банши. А потом – потом, показалось Мокрицу, не было ничего особенного… один «чух», один рывок, еще «чух-чух», еще рывок, еще «чух», и вдруг они пришли в движение и стали набирать скорость, как будто хвост Железной Ласточки пытался вырваться вперед.

Мокриц оглянулся и сквозь клубы пара посмотрел на груз, который они волокли за собой в скрипящих вагонах. Он как будто сам почувствовал этот вес. А паровоз все набирал скорость и разбег. Дик невозмутимо постукивал по приборам и двигал рукоятки, и вот впереди показался поворот, и поезд запыхтел, и все вагоны один за другим, как утята, следующие за мамой-уткой, вписались в этот поворот, немного постанывая и скрипя, но оставаясь единым движущимся организмом.

Мокрицу было не впервой путешествовать на высокой скорости. Да, лошадь-голем, это редкое создание, с легкостью обошла бы их сейчас. Но этот механизм был создан человеческой рукой: колеса, гайки, медные ручки, приборы, клапаны, пар и хрипящая топка, рядом с которой сейчас стоял Стукпостук, завороженно дергая цепочку гудка, словно выполняя священный долг, – и все непрерывно тряслось и дрожало в этом раскаленном докрасна дурдоме на колесах.

Показались лорд Витинари и Гарри – поезд несся прямо на них, завершая первый круг, – и скрылись за спиной у Мокрица в клубах дыма и пара, повисших в воздухе. И пока Железная Ласточка продолжала рассекать пространство, на Мокрица вдруг снизошло осознание, что это было не волшебство, но и не грубая сила – это была изобретательность. Уголь, железо и вода, пар и дым, слитые в божественной гармонии. Он стоял в жгучем жару кабины с лопатой в руках, глядел на все это и думал о будущем. Сцепленные вагоны прогромыхали еще один круг, слегка взвизгнув на втором повороте. Потом металл испустил утомленный стон, и паровоз проскользил по рельсам до полной остановки в нескольких шагах от наблюдателей, перед самым гаражом Железной Ласточки.

Дик засуетился и закрутился, отключая одни штуки и закручивая другие, когда чудо-машина затормозила. Не затормозила, поправил себя Мокриц, она заснула, но все еще капала водой и сопела паром и каким-то невероятным образом была совершенно живой.

Кекс соскочил с подножки на самодельную деревянную платформу, взглянул на свой огромный секундомер, проверил датчики и объявил:

– Недурно, но здесь никак не получится раскочегарить ее как следует. На экспериментальной колее в Швайнетауне я разогнал ее почти до семнадцати миль в час и готов поклясться, что она могла бы ехать намного быстрее, если бы только проложить путь подлиннее! И как она славно шла, правда же, господа? И с таким-то грузом, несколько тонн, – последнее было обращено к коллегам-инженерам.

– А это еще что? – Дик кивнул на оборванного глазастого мальчишку, который как из-под земли вырос возле полотна. Дик с серьезным видом наблюдал, как оборванец извлек из кармана крошечную записную книжку и сосредоточенно внес туда цифру 1 – как будто отдавал блокноту команду.

А Мокриц почему-то не смог удержаться от замечания:

– Отлично подмечено, молодой человек, но знаешь что? Думается мне, что с такими темпами тебе понадобится книжка побольше.

В этот момент Мокрица охватила уверенность в будущем. Пусть Витинари оставался невозмутим, зато лица Гарри Короля и некоторых зрителей сияли в дымном свете грядущего. За забором уже собралась плотная толпа, люди тянули шеи, чтобы получше рассмотреть паровоз. Судя по всему, новости уже разлетелись по городу.

Гарри Король сказал:

– Ну, ребятки, разве не чудо эта железная лошадка? Она все что хочешь сдвинет с места, готов биться об заклад. Кстати, в зале заседаний нас ждет сытный обед. Пойдемте, господа?.. Обещаю превосходную говядину.

Первым подал голос лорд Витинари:

– Разумеется, сэр Гарри. А заодно никто не поможет разыскать моего секретаря?

Все повернулись в сторону паровоза, который остановился совсем как человек, не вмиг и сразу, но постепенно успокаиваясь, – так старушка устраивается поудобней в любимом кресле, с той лишь разницей, что в эту секунду Железная Ласточка с шипением выпустила струю водяного пара, что нечасто бывает со старушками, во всяком случае, не при посторонних.

Стукпостук был все еще в кабине и отчаянно дергал за цепочку, вытягивая из паровоза очередной гудок; и он, похоже, плакал, как младенец, у которого отобрали игрушку, потому что шипение стало затихать. Стукпостук поймал на себе взгляды окружающих, осторожно выпустил цепь, слез с подножки и буквально на цыпочках прошел сквозь горячий пар, в котором время от времени, по мере того как остывал металл, слышались отрывистые механические поскрипывания. Он осторожно подступил к Дику Кексу и сиплым голосом попросил:

– Можно еще, пожалуйста?

Мокриц следил за выражением лица патриция. Витинари, казалось, был погружен в глубокие раздумья, а потом он бодро произнес:

– Отличная работа, господин Кекс, превосходная демонстрация! Я правильно понимаю, что посредством… этой штуки… можно перевозить большое число пассажиров и тонны грузов?

– Ну да, сэр, почему бы и нет, хотя, ясное дело, надо будет провести дополнительную работу, приличная амортизация там, мягкие сиденья… Я уж думаю, сделаем получше, чем в почтовых каретах, ихние сиденья, сэр, та еще заноза в заднице… извиняйте мой клатчский.

– Охотно извиняю, господин Кекс. Состояние наших дорог и, следовательно, экипажей на лошадиной тяге и впрямь оставляет желать лучшего. Поездка в Убервальд – это истинные незаслуженные мучения, и никакие подушки не спасают.

– Да, милорд, а вот поездка по гладким рельсам в хорошо обустроенном вагоне будет вершиной комфорта. Как по… маслу, – сказал Мокриц. – В подходящем вагоне ночью даже можно будет поспать, если такой вагон придумать, – добавил он. Мокриц даже удивился, что сказал это вслух, но он всегда был человеком, который везде видел новые возможности, а сейчас от возможностей у него рябило в глазах. И он заметил, как разгладилось лицо лорда Витинари. Железная Ласточка катилась по рельсам намного лучше, чем почтовые кареты – по ухабам и выбоинам большой дороги. «Там, где нет лошадей, – думал Мокриц, – никто не нуждается в отдыхе и еде. Только уголь и вода, и Железная Ласточка увезет тонны груза и даже не охнет».

И когда Гарри ушел с патрицием в свой кабинет, Мокриц провел рукой по живому теплому металлу Железной Ласточки. «Она станет чудом нашего века, – думал он. – Я чувствую это! Земля, воздух, огонь и вода. Все стихии. Вот оно, волшебство, – там, где нет волшебников! Неужели я совершил в своей жизни что-то такое, чем заслужил право быть сегодня здесь – в этом месте, в это время?» Железная Ласточка прощально зашипела, и Мокриц бросился догонять остальных, в предвкушении обеда и парового будущего.

Устроившись в комфортабельном плюшевом зале заседаний Гарри Короля, где были медь и красное дерево и услужливые официанты, лорд Витинари произнес:

– Скажи мне, господин Кекс, может ли твоя машина довезти нас, скажем, до самого Убервальда?

Дик обдумывал вопрос с минуту, а потом ответил:

– Почему бы и нет, ваша светлость. Вокруг Скунда будет непросто, да и, конечно, чем ближе к Убервальду, тем круче уклон, но мне кажется, уж кто-кто, а гномы знают, как наделать в ландшафте дыр, если понадобится. Так что да, сэр, уверен, что со временем и это будет возможно, был бы паровоз надежный. – Он улыбнулся и продолжал: – Уголь, рельсы и вода – и локомотив увезет вас куда захотите.

– Но сможет ли каждый желающий построить такой локомотив? – спросил Витинари с сомнением.

Дик снова усмехнулся в ответ.

– Ну, пусть попытаются, конечно, сэр, но моих секретов никто не знает, а мы, Кексы, с паром работаем уже не первый десяток лет. Мы выучились на своих ошибках. Ну и другие пущай учатся на своих.

Патриций еле заметно улыбнулся.

– Ты знаешь, как покорить мое сердце. Однако оказаться размазанным по потолку собственной мастерской – это несколько радикальный урок.

– Да уж, мне ли не знать, но если вы простите мне мою дерзость, сэр, я бы хотел застолбить право на сотрудничество с Почтамтом прямо здесь и сейчас. Куй железо, пока горячо – такой у нас, Кексов, девиз. Знаю, что семафоры посылают сообщения со скоростью молнии, но посылок и людей по башням не передашь.