Искатель. 1973. Выпуск №6 - Виталий Мелентьев

— Полосатые? — Камынин задумался. — Есть. Старые. Когда еду в дальний рейс, я их надеваю — в них не жалко полезть под машину. А так, издали, они вполне приличны. А что?

— Да так… Говорят, английские клерки носят полосатые брюки и темные пиджаки. Визитки, что ли… Вот я и подумал… Ассоциация, одним словом.

— Нет, визитки у меня нет. Я и пиджаки-то не очень люблю.

— Это кому что нравится… Машина у вас не отказывает?

— Ну как сказать… Нет такой машины, чтобы с ней что-нибудь не случилось.

— А вон там, возле бульвара, — Грошев, ни на что не надеясь, показал в сторону ливнестока, — не ремонтировались?

Камынин посмотрел в ту сторону и улыбнулся.

— Знаменитое место. Ливнесток там прикрыт решеткой, а она прогнутая… Если неаккуратно наедешь колесом, решетка становится на ребро и может пропороть покрышку. Там часто попадаются. И у меня был случай… Пропорол боковину, пришлось менять колесо. А жаль… Новая покрышка.

Нет, ну не бывает так, чтобы человек вот так легко шел в расставленные ему сети…

А впрочем?.. Может быть, это и есть система самозащиты опытного преступника — с голубыми глазами соглашаться с шаткими уликами и тем самым отводить внимание следственных работников?

Камынин куда-то ушел, а Николай перемахнул через забор, приставил лестницу к глухой стене и полез наверх.

Лестницы не хватило. Даже стоя на ее верхней ступеньке, Грошев не смог заглянуть в отверстие вентилятора. Только с большим трудом, балансируя, он дотянулся до решетки и почувствовал — она подается на него. Она вынимается наружу! Он обрадовался — еще одно подтверждение его версии — и чуть не свалился.

Спустившись на одну ступеньку и едва сдерживая противную дрожь в коленках, он инстинктивно стал отряхивать рукав пиджака и вдруг заметил, что пыли на нем нет. Несколько крупинок красного крошеного кирпича запуталось в ворсинках материала, а пыли нет. Значит, вентиляционное отверстие действительно протерли тюками.

Он все еще не верил в это — слишком уж узок лаз. Ребенок не дотянется до него с местной пожарной лестницы, а представить себе, что он принесет с собой более длинную, невозможно — слишком заметно и чрезвычайно рискованно. Да и никаких следов на стене не нашлось. Каждый ее кирпичик остался нетронутым.

Грошев спустился и вновь увидел Камынина, стоявшего рядом с оперативником.

— Ну что ж… Всего хорошего, Камынин. В поездку не собираетесь?

— Не знаю… Может, и съезжу. Есть на примете интересные луковицы. Кстати, напрасно вы обо мне на рынке расспрашивали — теряю доверие. Люди решили, что я спекулянт, и перестали идти на обмен.

— Донесли? — усмехнулся Николай.

— Нет. Просто я сам понял. Приехал, а со мной разговаривают… плохо.

— Ладно, — миролюбиво ответил Николай. — Замечание учту. Буду осторожней.

Итак, дорогу, по которой уходят с базы товары, Николай, кажется, открыл: вентиляционное отверстие. Но техники похищения он не понимал, хотя и предполагал, что товары можно было вытолкнуть только изнутри. Они скатились бы по крутому спуску в бурьян, и никто бы их не увидел. Впрочем, неясно, куда в таком случае девалась решетка. Внутрь она не подавалась.

Круг подозреваемых все еще был достаточно широк. Однако Грошев уже почти не сомневался, что без участия работников базы совершить хищение невозможно. С тем и явился на работу.

Ивонин молчал и думал. Потом сказал:

— Понимаешь, ход твоих рассуждений совершенно логичен и строен. Это настораживает. — Он вздохнул. — Когда все сходится, обязательно жди подвоха. В жизни никогда ничто не идет гладко и ровно. Всегда какие-нибудь неприятности, метания, несоответствия… Вот ты и задумайся. Еще раз… Потому что детские следы — это детские следы… Если твои догадки верны, значит, кто-то вовлек ребенка… За одно это нужно голову отвернуть. Но учти другое. Ребята, как правило, болтливы — обязательно поделятся своей тайной с товарищами. А те со своими… Попробуй поработай и с возможными малолетними сообщниками. Если версия подтвердится, то я уверен, что какой-нибудь мальчишка помогает преступникам, конечно, не из страха или выгоды, а просто из-за романтики. Хочется быть необычным и по возможности взрослым. Иметь свою тайну. И хотя все и логично, мне все-таки не верится в такое. Дети теперь не те.

На том они и расстались. Раздумывая над осложнившимся делом, Николай сам не заметил, как очутился у знакомой школы, вспомнил предупреждение Ларисы и отошел подальше, к углу, чтобы наблюдать за школьным подъездом.

8

Первыми, конечно, не выбежали, а вылетели из дверей мальчишки из младших классов. Кто-то с кем-то подрался, кто-то пошептался, и хотя часть ребят сразу же отправилась по домам, большинство еще крутилось возле школьного крыльца.

Потом степенно, группочками стали выходить девочки. За их угловатостью и наигранной оживленностью угадывалось и лукавство, и опасение, и неосознанное кокетство.

Едва они сошли со ступенек, как мальчишки с криком и гиканьем бросились на них. Даже сюда, к углу, донесся девчоночий писк — скорее счастливый, чем обиженный, глухие удары портфелей, мальчишечьи победные крики.

Потом, после короткой потасовки, обиженные девчонки, вздернув носы, стали расходиться, а мальчишки понеслись в разные стороны.

Казалось, что ни тем, ни другим уже нет никакого дела друг до друга. Но метров через сорок группочки стали сходиться и перемешиваться. Теперь девочки степенно, часто оглядываясь и поправляя волосы, шли впереди, а толкающиеся, кричащие мальчишки сзади.

Николай смотрел на эти сложные перестроения, вспоминал школу, узнавал и не узнавал в новых мальчишках самого себя. В школе Николай не слыл паинькой. И отметки подделывал, и девчонок лупил. Особенно тех, которые нравились. Вредных он просто игнорировал. Что ж… Жалобы Ларисы на трудности ее работы, в общем-то справедливы. Нелегкое у нее дело.

В этот момент из школы стали выходить подростки. Среди них тоже вспыхивали потасовки, доставалось и девчонкам, но все это делалось уже без той веселой, бесшабашной детскости, с которой жили младшие. Мальчики как-то резко подались в сторонку, и девочки пошли парами. Впрочем, девочками этих уже не назовешь… Крепкие, рослые, модно одетые, они держались независимо. Между девушками и парнями уже зародились смешение и смещение чувств, и разобраться в них им, вероятно, было очень сложно.

И тут Николай поймал себя на мысли о том, что он смотрит на школьников еще и как профессионал. Он прикидывал, кто из них может пролезть в вентиляционное отверстие, и понимал: такие школьники — рослые, крепкие — совершить преступление не могли.