Самая долгая ночь - Грег Кайзер

— Да, — отозвался Пройсс, раздраженный тем, что охрана пропустила к нему этого человека. Никто не мог по своей собственной воле беспрепятственно пройти в это здание на Ойтерпестраат. Охрана еще поплатится за свое разгильдяйство.

— Что вы хотите? — спросил Пройсс, закрывая свой гроссбух, в котором содержались данные о числе евреев, под конвоем отправленных утром по его приказу из здания еврейского театра на станцию Мейдерпоорт для последующей транспортировки в Вестерборк. Тысяча двести девятнадцать человек.

Незнакомец протянул Пройссу солдатскую книжку и удостоверение личности, какие носят с собой все солдаты. Значит, это все-таки немец, а не голландец, понял Пройсс. Открыв удостоверение, он увидел фотографию незнакомца, а на противоположной странице его имя и звание. Герман Гискес. Подполковник абвера, военной разведки.

— Я не в форме, — пояснил Гискес слегка виноватым тоном. Судя по всему, ему около пятидесяти, решил Пройсс.

Пройсс не удосужился встать, но взмахом руки пригласил абверовца сесть. Этот Гискес старше его по званию, но он из военной разведки вермахта, а не из РСХА, СС или СД. Гискес, похоже, не счел такую реакцию оскорбительной и спокойно сел.

— Я привел одну женщину, — сообщил он. — Я только что схватил ее на железнодорожной станции. Подумал, что вам, возможно, захочется пообщаться с ней.

А вот это уже нечто необычное. Еще не было случая, чтобы офицер абвера приводил кого-то из задержанных в этот кабинет на Ойтерпестраат. Пройссу это показалось одновременно и подозрительным, и любопытным.

— А зачем нужно с ней разговаривать?

— Она утверждает, что в момент ареста вместе с ней была еще и некая еврейка. К сожалению, этой самой еврейке удалось скрыться.

Пройсс презрительно фыркнул. Подобное вполне в духе абвера. Эти болваны не способны отличить еврейку от цыганки.

— Чего вы хотите? — спросил он, доставая пачку «Нила» и закуривая. Гискесу он сигарету не предложил. Для абверовцев эта марка сигарет слишком хороша. Офицеры СС и СД всегда путешествовали с комфортом и не чурались роскоши. Что касается абвера, то… Пройсс не знал об условиях их жизни на войне, но предполагал, что те далеки от первоклассных.

Гискес, нимало не смущаясь, улыбнулся.

— Поскольку она упомянула о еврейке, то я решил, что она может пролить свет на прячущихся евреев. Вы ведь специалист по данному вопросу, верно?

Пройсс кивнул.

Он возглавлял амстердамское отделение 4-го управления РСХА (В-4), занимавшегося евреями. В сферу его компетенции входили все вопросы, связанные с амстердамскими евреями.

— Ну что же, давайте поговорим с вашей подопечной, — сказал он. Раздавив окурок в пепельнице, он спрятал сигареты в карман мундира и, выйдя вслед за Гискесом из кабинета, спустился по лестнице в подвал бывшего школьного здания. В подвале был низкий потолок, что тотчас вызвало у Пройсса приступ клаустрофобии.

Гискес открыл дверь и отступил в сторону. Помедлив какое-то мгновение, Пройсс вошел в крошечную клетушку. На стуле в углу сидела молодая женщина. Примерно час назад она вполне могла выглядеть очень даже хорошенькой: круглое лицо, голубые глаза, светлые волосы. Сейчас у нее покрытые синяками руки. Под глазами тоже синяки. Из лопнувшей губы и одной ноздри сочится кровь. А еще ее бьет дрожь, отчего расшатанный стул, на котором она сидит, скрипит, как старая расстроенная скрипка.

— Вы уже допросили ее, — произнес Пройсс с интонацией утвердительного предложения.

— Ничего серьезного, — ответил абверовец. — Мы с ней побеседовали в машине, пока везли сюда. Она довольно быстро призналась, что участвует в движении Сопротивления. — Пройсс обратил внимание, что на руках Гискеса нет крови. — Когда она упомянула про свою спутницу-еврейку, я приказал своему водителю ехать сюда, к вам.

— Знаешь, кто я такой? — по-голландски обратился к пленнице Пройсс. — Та отрицательно мотнула головой. Глаза у нее были шальные. — Но ты же понимаешь, что все это означает, — он указал на эмблему СД на своем рукаве. Девушка кивнула, и он продолжил. — Мой друг сказал мне, что ты что-то знаешь о евреях, это так?

Похоже, она ухватилась за эти слова, как моряк с терпящего бедствие корабля цепляется за обломки мачты, взлетающие на волнах.

— Отпустите меня, — взмолилась она, с трудом шевеля разбитыми губами. — Я скажу вам, где прячутся евреи.

Пройсс с интересом посмотрел на девушку. В эти минуты у нее конечно же имеются все основания, чтобы соврать.

— Сколько? — поинтересовался он. — Десять? Сто? О чем ты говоришь? Назови точную цифру!

Молодая женщина явно пребывала в нерешительности.

— Больше, чем один человек, — наконец произнесла она. Ее глаза сделались еще более безумными. Она, несомненно, лгала. Ему нужно делать дела, а не тратить свое драгоценное время из-за пары евреев. Ему нужно отлавливать их по несколько десятков каждый день, сотни в неделю и тысячи каждый месяц. Выслушивать признания этой девицы — напрасная трата времени.

Женщина как будто угадала его мысли.

— Я могу найти больше, — заявила она и торопливо добавила: — Сотни и даже тысячи евреев прячутся в тайных местах. Они как мыши, они повсюду. Мы помогаем им прятаться и защищаем их. Я помогу вам отыскать их и переловить всех до единого. — Она посмотрела на Пройсса, затем на Гискеса, а затем снова на Пройсса.

Пройсс ничего не сказал. Он многозначительно посмотрел на Гискеса и, кивком указав на дверь, вышел из подвала. Абверовец последовал за ним и, оказавшись в коридоре, плотно закрыл за собой дверь.

— Она довольно быстро сдалась, — заметил Пройсс.

— Не все из них храбрецы, — улыбнулся Гискес. Его собеседник уловил в его речи отчетливый берлинский акцент.

— Где вы ее нашли? — поинтересовался Пройсс.

Гискес продолжал улыбаться.

— Это была моя операция, — ответил он, не став, однако, вдаваться в подробности.

— Чего вы хотите? — спросил напрямик Пройсс. На этот раз он ожидал иной ответ на свой вопрос, чуть более честный.

— Моя задача — поиск участников местного Сопротивления. Ваша — поимка евреев. Я предлагаю сотрудничество. Если я при выполнении моих заданий нахожу евреев, то тут же звоню вам. Если вы обнаруживаете причастность евреев к деятельности Сопротивления, то сразу сообщаете мне об этом. Простой обмен информацией, не более того. Взаимовыгодное сотрудничество. Я отдаю вам девчонку и евреев, о местонахождении которых ей известно. Можно сказать, оставляю ее вам в залог нашей договоренности.

— Она вам не нужна? — удивился Пройсс.

Улыбка Гискеса сделалась еще шире.

— Вы напрасно тратите время, служа в СД. Вам, подобно мне, следует заниматься работой детектива. — Улыбка абверовца исчезла. — Она — пустышка. Я думал, что ее группа приведет меня к более крупной группе подпольщиков. Но, похоже, что я ошибался. Это тупик. Ее группка занимается пустяками, клеит на фонарных столбах листовки или нападает на коллаборационистов. Меня интересуют более серьезные противники. — Гискес сунул руку в карман плаща и вытащил удостоверение личности. — Это ее документы. Она живет на Ван Бреестраат, дом № 97. По ее словам, с матерью и братом.

Пройсс прочитал имя задержанной:

— Виссер Аннье.

Затем перевернул карточку и посмотрел на адрес. Это недалеко от Вондельпарка, южнее канала Зингельграхт. Красивый район города.

Пройсс кивнул. Ему понравилось предложение Гискеса. Когда абвер ловит партизан, они обязательно находят прячущихся в Амстердаме евреев. Поскольку ему самому приходится постоянно прочесывать город в поисках этих недочеловеков, то ему никак не обойтись без подобной помощи.

— Согласен, — произнес Пройсс и обменялся с абверовцем рукопожатием. Рукопожатие Гискеса было крепким, но Пройсс сжал ему руку еще сильнее.

Потянув на себя дверь, Пройсс вошел в тесную камеру. Затем приблизился к Аннье Виссер, которая сидела на шатком, скрипучем стуле. В ее глазах все еще горело прежнее безумие. Он показал, точнее, сунул ей под нос удостоверение личности.

— Ты должна сдавать мне евреев каждую неделю, — сказал он. — Каждую неделю несколько евреев. Ты поняла меня? Или я приду в твой дом номер девяносто семь на Ван Бреестраат. Ты поняла? — Она отвернулась от своей собственной фотографии, которая теперь показалась ей удивительно маленькой.

— Да, поняла, — еле слышно прошептала Аннье. — Евреи каждую неделю.

— Надеюсь, твоя мать в добром здравии. Я угадал? — спросил Пройсс и рассмеялся. Затем бросил ей на колени удостоверение. Ответом ему стал еще более громкий скрип стула.

Река стояла в тени напротив магазина Хенрика и думала о том, не опасно ли туда заходить. Даже простояв пару часов возле дома, она все еще терзалась подозрениями и не могла унять расшалившиеся нервы. Полицейские вполне могут прятаться где-то рядом в темноте. Они способны в любую секунду наброситься на нее и арестовать.