Божий суд - Виктор Комаров

Бэрд пододвинулся к столу, оперся о него локтями. "Быть может, их зачем-то спрятал перед смертью сам Девидс. В таком случае, куда? В этот книжный шкаф?"

Бард легко вскочил, подошел к шкафу, внимательно осмотрел его со всех сторон. Дверцы были заперты на ключ и по довольно толстому слою пыли, скопившейся на краях замочной скважины, можно было определить, что их не открывали уже много дней. Убедившись в этом, Бэрд на всякий случай приподнял лежавший на полу коврик. Но под ним тоже ничего не было. Он прошелся вдоль стен и методично заглянул за каждую фотографию. Тоже ничего. Больше ни одного подходящего места для тайника в кабинете не было.

Оставалась еще гостиная. Бэрд открыл дверь, - там стояли только простой голый стол и несколько обтянутых пластиком кресел.

Закончив осмотр, Бэрд вернулся в кабинет и вновь опустился в кресло.

"Да и зачем бы Девидсу вдруг понадобилось прятать бумаги, - продолжал рассуждать комиссар, - если он только что уже показал их Хэксли и начал знакомить его со своим открытием? Маловероятно. Следовательно, бумаги кто-то взял! Кто? Мэри отпадает, поскольку она в этот промежуток времени к Девидсу не заходила. Это подтверждает сам Хэксли. Остаются четверо теоретиков и... Хэксли. Хэксли, видимо, тоже отпадает, иначе зачем бы он стал обращаться к комиссару полиции. Значит, кто-либо из ученых".

Бэрд зябко передернул плечами. Конечно, преступление не должно оставаться безнаказанным. Но в самом его раскрытии всегда есть нечто отталкивающее, разочаровывающее. Вдруг выясняется, что тот или иной человек совсем не таков, каким казался, что у него есть "обратная", никому неизвестная сторона...

"Да, как это ни грустно - один из четырех".

Правда, существовало одно довольно любопытное обстоятельство. Еще когда Бэрд прослушивал магнитофонные записи, ему показалось, что запись первой беседы как-то слишком резко обрывается. По смыслу разговор был явно не окончен. Конечно, могло случиться, что просто не хватило пленки. Хотя обрывалась запись не на полуслове, как можно было бы ожидать при случайном окончании пленки, а на законченной фразе. Впрочем, все это могло быть следствием самых обычных совпадений.

Все же Бэрд не случайно взял пленки у Хэксли. Он хотел кое-что проверить.

"Ну, ладно, - снова начал размышлять комиссар. - Допустим, что пленка действительно отрезана уже после того, как произведена запись. Что из этого следует? Видимо, Хэксли отрезал что-то такое, чего я не должен услышать. Что? И почему он все же рискнул прокрутить мне эту пленку? И разве слова, сказанные однажды, не могут быть кем-то повторены еще раз в беседе со мной? Это либо очень серьезно, либо, наоборот, пустяк, не стоящий внимания. Но сейчас не имеет смысла гадать. Подумаем лучше о предстоящих встречах с этими учеными. Они предупреждены и, несомненно, тоже готовятся. Это и хорошо, и плохо... Хорошо потому, что напряженное ожидание выбивает человека из колеи, способствует ошибкам. Плохо - так как они будут настороже. Значит, лучше всего говорить с ними на отвлеченные темы.. И, во всяком случае, с каждым по-разному. А Сойка, как самого подозрительного, по словам Хэксли, пожалуй, оставим напоследок.

СИГРЕН

Когда Бэрд вошел в комнату, Сигрен сидеп на диване, сгорбившись и сжав голову руками. Увидев комиссара, он стремительно поднялся. Вид у него был подавленный, под глазами пролегли темно-синие дуги.

- Наконец-то. Вы из полиции? - произнес Сигрен с каким-то облегчением.

Бэрд заметил это, но не стал задумываться, решив прежде всего попытаться снять напряжение.

- Возможно, - улыбнулся он. - А как вы догадались, если не секрет?

Но Сигрен не обратил на тон, каким были сказаны эти слова, ни малейшего внимания.

- Слава богу, - произнес он каким-то вибрирующим голосом, - слава богу.

- Приятно слышать такое, - сказал Бэрд, все еще стараясь перевести разговор в русло более отвлеченных рассуждений. - Люди не тал уж часто радуются нашему появлению.

Но Сигрен и на этот раз не принял "приглашения".

- Вы даже не можете представить себе, что я пережил за эту ночь, произнес он, нервно поглаживая рукой подбородок, - что я пережил...

Он пристально посмотрел на Бэрда:

- Вы будете вести следствие? Да, господин инспектор... или комиссар?

- Комиссар, - вздохнул Бэрд. - Может быть, присядем?

- Да, да...

Сигрен тяжело опустился на тахту.

"Вряд ли преступник встретил бы меня так, - подумал Бэрд, присаживаясь на единственный стул, стоявший возле письменного стола. - Впрочем, слова есть лишь слова. А я обязан подозревать каждого из них. Посмотрим, как он поведет себя дальше".

Сигрен то и дело нервно поглядывал на комиссара. Бэрд молчал. Наконец, Сигрен не выдержал:

- Я должен что-нибудь рассказать?

- Нет, мне уже все известно, - спокойно сказал Бэрд. - Вам придется лишь ответить на несколько вопросов.

Он помолчал еще немного. Отчасти, чтобы помучить Сигрена (при такой ситуации это всегда полезно), но больше для того, чтобы найти какой-нибудь неожиданный вопрос.

- Давно вы занимаетесь наукой? - спросил наконец Бэрд, прекрасно сознавая убийственную тривиальность этого вопроса, но так и не сумев придумать ничего другого.

Сигрен, напряженный словно спусковая пружина, ответил мгновенно:

- Седьмой год. В сентябре как раз будет ровно семь лет.

- И все это время вы провели здесь, в лаборатории Хэксли?

Вопрос был не лучше первого, но надо же было как-то продолжать.

- Нет, после скончания института - я окончил Мертский технологический после окончания я работал на морской испытательной станции. Потом познакомился с Девидсом и вот...

- Значит, это Девидс взял вас сюда? - быстро спросил Бэрд, почуяв если не ниточку, то во всяком случае что-то такое, вокруг чего можно было вести дальнейший разговор.

- Да, Девидс рекомендовал меня господину Хэксли, - без всякого энтузиазма ответил Сигрен.

- Вы этим недовольны?

Сигрен пожал плечами.

- Нет, почему же? Здесь неплохо платят.

- А чем знаменит Девидс? - поинтересовался Бэрд. - Вы уж извините меня, но в этой области я довольно слабо осведомлен.

- О, Девидс был выдающимся физиком, - явно думая о чем-то другом, произнес Сигрен. - Он доказал знаменитую теорему о слабом изоморфизме локальных структур. Вы, вероятно, слышали?

- Хоть я немного в физике и разбираюсь, - улыбнулся комиссар, - но если и понял из этого хоть что-нибудь, - то разве что слово "теорема".

Сигрен промолчал.

"Странно, все-таки, - подумал Бэрд, - почему этот еще совсем молодой ученый так говорит о науке? Без энтузиазма?"

- А вы любите свою работу? - поинтересовался он.

- Работу? - переспросил Сигрен. - Работа как работа. Это моя профессия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});