Взбалмошная герцогиня - Барбара Картланд

Если он наймет какую-нибудь пожилую, респектабельную даму, которая, согласно требованиям приличий, поедет с Биной в качестве компаньонки, придется не только давать ей какие-то объяснения, но и растолковывать самой Бине необходимость такого шага.

Герцог чувствовал себя так, словно все покушаются на его независимость и на избранный им спокойный образ жизни.

«Меня все это вовсе не касается», — снова сказал он себе. И в то же время он сам не мог понять, почему так волнуется, когда представляет, как Бина, совершенно одна, направляется во Францию с приколотыми к подолу платья драгоценностями своей матери.

«В наше время молодые женщины вполне способны постоять за себя», — пытался он успокоить себя.

Но тут же герцог вспомнил невинный взгляд Бины и ямочку, появлявшуюся на ее щеке, когда она улыбалась. Он беспокойно перевернулся на другой бок.

«Перестань ты думать об этой девчонке! — уговаривал он себя. — Она и так причинила тебе достаточно неприятностей! Сделай то, о чем она просила. Высади ее на дороге, ведущей в Лондон, и спокойно отправляйся домой на своей яхте».

Это было хорошее решение, и герцог твердо решил последовать ему, приказав себе не поддаваться ни на какие провокации со стороны Бины и не обращать внимания на угрызения совести, которые, несомненно, станут его мучить.

— Мне следовало бы сразу же вернуться назад и оставить ее в «Чертополохе и куропатке», — пробормотал герцог.

Почему, черт возьми, он все-таки позволил уговорить себя продолжать путь после того, как обнаружилось, что она вовсе не пожилая дама, почему он не отвез ее назад, в гостиницу? Герцог решил, что это произошло лишь потому, что в своей жизни он очень мало общался с молодыми женщинами. На первый взгляд это показалось ему невероятным, но, перебрав в памяти всех своих знакомых, он не смог припомнить ни одного случая, когда разговаривал с какой-либо девушкой наедине или принимал ее в числе гостей у себя в Уорминстере.

На редких вечеринках, которые он устраивал у себя дома, обычно присутствовали лишь неженатые мужчины его возраста. Если же к нему приезжали погостить родственники и он вынужден был устраивать ради них приемы, на них, как правило, присутствовали исключительно пожилые супружеские пары.

«Ты совсем здесь закис! Пора бы тебе немного встряхнуться! — вспоминал герцог слова Фредди. — Приезжай в Лондон, я познакомлю тебя со светскими львицами, царящими на балах, и с прелестными жрицами любви, обитающими в ночных клубах!»

«Я предпочитаю оставаться здесь», — ответил тогда герцог.

«Но это же противоестественно! — воскликнул Фредди. — Ты превратишься в напыщенного зануду еще до того, как тебе исполнится тридцать!»

Тогда герцог лишь рассмеялся в ответ, но теперь, вспоминая, как Бина назвала его старым, скучным и занудливым, он начал подумывать — а вдруг они с Фредди правы?

«Я такой, каким хочу быть!» — упрямо сказал себе герцог, но эти слова почему-то прозвучали не так убедительно, как раньше.

Он снова повернулся на другой бок. Зная, что завтра, когда его будет трясти на ужасных дорогах, ему понадобятся все силы, он тщетно пытался заставить себя уснуть.

Герцог представил себе, как в соседней комнате мирно и безмятежно спит Бина. Должно быть, во сне она выглядит совсем юной и невинной. Но он тут же сердито напомнил себе, что его вовсе не касается, как она выглядит!

* * *

Герцог, сэр Эван и леди Маккерн уже закончили завтракать, когда наконец появилась Бина. Она как вихрь ворвалась в комнату, присела в реверансе перед хозяйкой дома и рассыпалась в извинениях.

— Я собиралась встать пораньше, а вместо этого проспала, — объяснила она. — Я умудрилась снова заснуть после того, как меня разбудили. Можете себе представить, какой ужас?

— Вам следовало бы попросить мужа, чтобы он вовремя поднял вас, — сказала леди Маккерн. — Я, например, ни за что не смогу заснуть, если сэр Эван уже поднялся.

По хитрому выражению ее лица герцог догадался, что она просто пытается выяснить, спали ли они с Биной в одной кровати. Но Бина не уловила и тени любопытства в словах леди Маккерн.

— Я всегда с трудом встаю по утрам, — простодушно призналась она. — Зато вечером я не хочу ложиться спать!

— Насколько мне известно, в Уорминстере заведено ложиться довольно рано, — сказала леди Маккерн. — Мне говорили, что, в отличие от распущенных представителей лондонского высшего света, его светлость ведет весьма размеренный образ жизни.

— И это правда! — коротко ответил герцог. — А теперь прошу извинить меня, мадам, я должен проверить, все ли готово к отъезду.

Он вышел из столовой, и леди Маккерн повернулась к Бине:

— Вы не могли сделать лучшего выбора, дорогая. Вам понравится тихая, спокойная жизнь в Уорминстере, а герцог, я не сомневаюсь, будет образцовым мужем.

— Может быть, он вовсе не такой скучный, каким кажется, — отозвалась Бина, и тут же спохватилась, увидев изумленное выражение лица леди Маккерн.

— Дитя мое, не может быть, чтобы вы на самом деле так думали?!

По тому, как сверкнули глаза леди Маккерн, Бина поняла, что она станет повторять ее неосторожное высказывание всем и вся.

«Она решит, что я вышла за него замуж лишь ради титула», — подумала девушка, но сказанного вернуть было уже нельзя.

Она поспешила закончить завтрак, размышляя над тем, что ей следовало бы получше следить за собой и держать язык за зубами. Выйдя из столовой, она увидела поджидавшего ее на лестничной площадке герцога.

Как и в большинстве шотландских домов, основные комнаты располагались на втором этаже. Каменная лестница, ведущая вниз, была достаточно широка, чтобы Бина, герцог и леди Маккерн могли свободно идти бок о бок втроем, в то время как сэр Эван следовал за ними сзади.

— Я еще не имел случая сказать, как мне понравился ваш дом, мадам, — любезно произнес герцог. — Я заметил на стенах много замечательных портретов ваших предков.

— Мы очень гордимся нашей семейной коллекцией, — ответила леди Маккерн. — Вот этот глава клана сражался с датчанами. — Она указала костлявым пальцем на плохо написанный, покрытый толстым слоем пыли портрет.

— Очень представительный мужчина! — заметил герцог.

— Вот здесь вы видите первого баронета. Титул, разумеется, был присвоен ему после того, как наш Яков Шестой стал английским Яковом Первым[9]. А это его жена — очаровательное создание, подарившее ему ни много ни мало четырнадцать детей, десять из которых выжили!

— Весьма похвально! — пробормотал герцог.

Они спустились еще на несколько ступенек, и леди Маккерн сказала: