Собрание сочинений в 14 томах. Том 5 - Джек Лондон

Прошло всего несколько дней с тех пор, как Ибен Хэйл был похоронен в большом мраморном мавзолее. А теперь умер и Уэйд Этшелер. Сообщение об этом напечатано в утренней газете. Только что я получил от него письмо, опущенное, очевидно, незадолго до того, как он покончил с собой. В письме, которое лежит передо мной, он собственноручно изложил все факты, собрав воедино многочисленные газетные вырезки и копии писем. Подлинники писем, по его словам, находятся в руках полиции. Для того, чтобы предупредить общество об ужаснейшей, дьявольской опасности, которая угрожает самому существованию его, он также просит меня опубликовать страшную историю трагических происшествий, к которым он оказался невольно причастен.

Я привожу здесь полный текст письма.

Удар обрушился в августе 1899 года, тотчас после моего возвращения из летнего отпуска. Тогда мы еще не могли знать, чем это грозит, нам и в голову не приходило, что могут существовать подобные ужасы. Мистер Хэйл вскрыл письмо, прочел его и, смеясь, бросил мне на стол. Проглядев письмо, я тоже рассмеялся и сказал:

– Довольно нелепая шутка, мистер Хэйл, и к тому же весьма плоская.

Дорогой Джон, здесь ты найдешь точную копию этого письма.

Канцелярия Л. М.

17 августа 1899 г.

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.

Уважаемый сэр!

Мы хотим, чтобы Вы решили, какую часть Вашего огромного имущества Вам необходимо реализовать, чтобы иметь наличными двадцать миллионов долларов. Мы просим Вас уплатить эту сумму нам или нашим агентам. Заметьте, что мы не назначаем какого-либо точного срока, потому что не хотим торопить Вас. Вы даже можете, если сочтете для себя более удобным, уплатить нам деньги в десять, пятнадцать или двадцать приемов; но мы не примем ни одного взноса, если сумма его будет менее одного миллиона долларов.

Поверьте, мистер Хэйл, в наших действиях нет ни тени враждебности к Вам лично. Мы являемся представителями мыслящего пролетариата, рост которого становится знамением последних дней девятнадцатого столетия. В результате тщательного изучения проблем экономики мы решили заняться этим делом. Оно имеет много выгодных сторон, и, как главное из них, следует отметить то обстоятельство, что мы можем осуществлять крупные и прибыльные операции без вложения капитала. До сих пор мы действовали довольно успешно и надеемся, что и наши дела с Вами пойдут к взаимному удовольствию и удовлетворению.

Разрешите нам объяснить свои взгляды более подробно. В основе нынешней общественной системы лежит право собственности. И это право отдельного лица иметь собственность, согласно последним исследованиям, опирается целиком и полностью на силу. Облаченные в доспехи рыцари Вильгельма Завоевателя с обнаженным мечом вторглись в Англию и поделили ее между собой. Мы уверены, Вы согласитесь, что это является характерным для всех феодальных приобретений. С изобретением паровой машины и с Промышленной Революцией появился класс капиталистов в современном смысле этого слова. Капиталисты быстро взяли верх над феодальной аристократией. Владыки промышленные в конце концов ограбили потомков феодальных владык, добывавших свой богатства мечом. Разум, а не грубая физическая сила побеждает в сегодняшней борьбе за существование. Но тем не менее и эта система опирается на силу. Изменения носят чисто качественный характер. Феодальные владыки когда-то опустошали мир огнем и мечом, современные промышленные владыки эксплуатируют мир, подчиняя себе и направляя мировые экономические силы. Ум, а не сила мускулов, побеждает в борьбе; и выживают самые приспособленные, обладающие интеллектуальной и экономической мощью.

Мы, Л. М., не желаем становиться наемными рабами. Крупные тресты и корпорации (в которые входите и Вы) не дают нам подняться и занять среди вас то место, на которое мы вправе рассчитывать в соответствии с нашим интеллектом. Почему же это происходит? Да потому, что у нас нет капитала. Мы из бедняков, но с одной разницей: наши мозги устроены лучше, и нас не обременяют никакие дурацкие предрассудки этического или социального характера. Будучи наемными рабами, работая от зари до зари, живя воздержанно и откладывая каждый грош, мы не могли бы скопить и за тридцать лет (даже двадцать раз по тридцать) суммы денег, достаточной для того, чтобы успешно конкурировать с людьми, сосредоточившими в своих руках огромные капиталы.

Тем не менее мы вышли на арену. Мы бросаем вызов мировому капиталу. И независимо от того, хочется ли ему сражаться или нет, ему придется вступить в борьбу.

Мистер Хэйл, наши интересы заставляют нас потребовать у Вас двадцать миллионов долларов. И хотя мы настолько деликатны, что даем Вам достаточно времени на выполнение Вашей части сделки, просим Вас не откладывать дела в долгий ящик. Когда Вы согласитесь с нашими условиями, то поместите соответствующую заметку в отделе объявлений газеты «Морнинг Блейзер». Тогда мы ознакомим Вас с планом передачи упомянутой суммы. Хорошо, если бы Вы сделали это до первого октября. В противном случае в этот день мы убьем человека на Восточной Тридцать девятой улице, чтобы показать Вам серьезность наших намерений. Это будет рабочий. Ни Вы, ни мы не знаем этого человека. Вы представляете силу в современном обществе; мы тоже представляем собой силу – новую силу. Мы вступаем в сражение, не испытывая ни злобы, ни гнева. Как Вы не преминете заметить, у нас самое обыкновенное деловое предприятие. Вы являетесь верхним, а мы нижним жерновом, и мы перемелем жизнь этого человека. Вы можете спасти его, если согласитесь с нашими условиями и будете действовать своевременно.

Жил некогда король, над которым висело проклятие. К чему бы он ни прикасался, все. превращалось в золото. Имя его вошло в официальное название нашего предприятия. Когда-нибудь мы заявим на него свое авторское право, чтобы им не пользовались конкуренты.

Остаемся и проч., Любимцы Мидаса.

Суди сам, дорогой Джон, почему бы нам было не посмеяться над этим нелепым посланием? Мы не могли не признать, что идея была неплохо продумана, но она была слишком абсурдной, чтобы серьезно отнестись к ней. Мистер Хэйл сказал, что он сохранит письмо в качестве литературного курьеза, и сунул в ящик стола. Вскоре мы забыли о его существовании. И уже первого октября мы получили с утренней почтой следующее письмо:

Канцелярия Л. М.

1 октября 1899 г.

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.

Уважаемый сэр!

Вашу жертву постигла участь, которая и была предназначена ей. Час тому назад на Восточной Тридцать девятой улице в сердце какому-то рабочему всадили нож. К тому времени, когда Вы будете читать это письмо, тело его уже будет доставлено в морг. Сходите и полюбуйтесь на дело рук своих.

В случае если Вы не смягчитесь, то в подтверждение серьезности наших намерений 14 октября мы убьем полицейского неподалеку от угла Полк-стрит и Клермонт-авеню.

С совершенным почтением, Любимцы Мидаса.

И снова мистер Хэйл рассмеялся. Голова его была занята предстоящей сделкой с чикагским синдикатом, которому он собирался продать весь принадлежавший ему там городской транспорт, и он продолжал диктовать стенографистке, тотчас же забыв о письме. Не знаю, почему, но у меня вдруг испортилось настроение. «А что, если это не шутка?» – спросил я себя и невольно потянулся за утренней газетой. Там была заметка, какие-то пять строк (поскольку речь шла о незаметном человеке из низших классов), запрятанные в угол, под рекламу какого-то патентованного лекарства:

«Сегодня утром в начале шестого на Восточной Тридцать девятой улице был убит ударом ножа в сердце рабочий Пит Ласкалль, направлявшийся на работу. Неизвестный убийца бежал. Полиция не может выяснить мотивы убийства».

«Невероятно!» – такова была реакция мистера Хэйла, когда я прочел заметку вслух. Но случай этот, очевидно, не шел у него из головы, и уже ближе к вечеру мистер Хэйл, нещадно ругая себя за опрометчивость, попросил меня поставить в известность полицию. Я имел удовольствие быть высмеянным полицейским инспектором, который принял меня в своем личном кабинете. Однако я удалился, получив заверение, что полиция разберется в этом деле и что число полицейских в районе Полк-стрит и Клермонт-авеню в ту ночь, о которой говорилось в письме, будет увеличено вдвое. Потом все забылось, пока не прошло две недели и не была получена по почте следующая записка:

Канцелярия Л. М.

15 октября 1899 г.

Мистеру Ибену Хэйлу, денежному тузу.

Уважаемый сэр!

Ваша вторая жертва пала в назначенное время. Мы не торопимся, но для того, чтобы усилить давление, отныне мы будем убивать еженедельно. В качестве меры предосторожности против вмешательства полиции мы теперь будем сообщать Вам об убийстве незадолго до него или в то самое время, когда оно будет происходить.