Рождение гигантов - Николай Басов

– Я спросил, кажется, усвоил ли ты мои слова? – переспросил Ким. Грузинов не отвечал, без сомнения, он считал, что пилоты зря волнуются, а может, втихаря презирал их за вот это, по его мнению, высокомерие. – Неплохо бы извиниться, – уже вполне буднично добавил Ким.

Начальники, решил Ростик, определенно не понимают, что воевать – сложно. И требуют… Этот много чего требует, но когда очень уж тяжело, когда действительно нет другого выхода, кроме как стоять и держаться, возможно, вот эта самая гордость, которую чиновники и даже, как выяснилось, инженеры не понимают, не способны понять, и только она – не позволяет отступить. Больше ничего, только гордость…

– Гринев, – Председатель, наконец, решил разрядить ситуацию, – я не обнаружил в твоем докладе никакого конструктива.

– Да, неплохо бы выслушать конкретное предложение, – поддержал его Перегуда, кажется, похлопав под столом Грузинова по коленке, чтобы тот не заводился.

– Его нет, – пожал плечами Ростик. – Пусть все идет как идет.

– И больше ничего? – для верности спросил Перегуда.

Неожиданно дверь в кабинет тихонько раскрылась. Не сильно, как раз настолько, чтобы пропустить… Ромку. Он был какой-то очень усталый и грязный, видимо, несся на мотоцикле от Алюминиевого, спешил и даже не заехал домой, на Октябрьскую, чтобы привести себя в порядок.

Он постоял, помялся, не зная, как обратить на себя внимание. Но именно то, что он появился, и конечно, напряженность, возникшая чуть раньше, заставили всех повернуться к нему. Дондик чуть удивленно поднял брови.

– Такое дело… – не слишком внятно проговорил Ромка, – у нас на Алюминиевом та штука, которая выросла в подвале… Она треснула, как яйцо, из которого должно что-то появиться.

– Как это? – не понял Перегуда. – Говори толком.

– Это надо видеть, рассказать сложно.

А ведь он не спал, наверное, уже несколько дней, и еще нескоро, может быть, сумеет выспаться, с неожиданной нежностью подумал Ростик, разглядывая сына.

– Что оттуда, из этого яйца, должно появиться? – Герундий был строг и напряжен.

– Рассмотреть еще сложно, – ответил Ромка. – Вот я, собственно, и приехал, чтобы кто-нибудь это выяснил.

– Там же, пожалуй, душ двадцать аймихо находятся, – высказался Пестель. – Неужели они не поняли?

– Они говорят… В общем, отца требуют, – Ромка даже указал на Роста, чтобы ненароком все присутствующее начальство не перепутало, кого он имеет в виду.

Если бы не перепалка между Кимом и Грузиновым, подумал Ростик, досталось бы Ромке на орехи за такой доклад. А так сейчас никто не хочет снова обострять… Вот он и выкрутился.

Дондик подтвердил это его предположение, усмехнувшись:

– Майор Гринев, это то, чего ты ожидал?

– Не уверен, – четко произнес Ростик, – еще много чего будет, по-моему… Но для начала – да, пожалуй, это то, чего можно было ожидать.

– Отправляйся сейчас же на Алюминиевый, – решил Дондик, отодвигаясь от стола, показывая этим, что совещание закончено, – разузнай, что там и как, и, пожалуйста, не забудь мнение Германа Владимировича, – он мотнул головой в сторону Герундия.

– Есть. Не забуду, – ответил Ростик.

А что ему еще оставалось?

Глава 5

Сумрачный подвал, который так не показался Ростику в прошлый раз, сейчас выглядел почти цивилизованно. Он был довольно ярко освещен какими-то зеркалами, которые образовывали сложную ломаную линию от большого зеркала, выставленного под солнце. Пол из литого камня был почти дочиста вымыт и выметен, так что при желании на нем можно было бы танцевать. Даже стены были промыты до высоты, до которой хватало поднятых рук бакумуров.

Рост слегка недоверчиво покосился на Сонечку, которая тут всем заправляла, и хмыкнул. Такая девчоночья тяга к чистоте его немного умилила. Примерно то же самое мнение обуревало и Кима, который не очень громко, но отчетливо буркнул:

– Сонь, ты бы еще сюда вязаные коврики постелила и картинки из журналов по стенам расклеила.

Соня немного недоверчиво воззрилась на Кима, потом так же негромко ответила:

– Ты не понимаешь, парень.

– Чего я не понимаю?

Не ответив и гордо тряхнув хвостом, в который были собраны ее волосы, Сонечка повернулась к тому новообразованию, которое они вместе с начальством рассматривали прошлый раз.

– Все-таки хотелось бы понять, что это такое? – предложил поделиться мнениями Пестель. Он стоял чуть поодаль, его голос прозвучал очень звонко и с эхом.

– Я, – Сонечка помялась, но положение хозяйки взяло вверх, она еще раз мельком окинула Ростика взглядом, как бы проверяя, позволено ли ей будет говорить в его присутствии, потому что именно он обычно разбирался в сложных ситуациях лучше всех, и выдохнула: – Мы решили, что это… как бы яйцо, из которого нечто вылупляется.

– Вот как? – не слишком определенно отозвалась Лада, но с явной поддержкой Сонечке.

– Эта штука ломается, как яйцо, – продолжила Сонечка. – Вот трещина, вот и вот.

Трещины действительно разбили «скорлупу» огромного овала, но что из него могло вылупляться нечто, в принципе требовало доказательств.

– Не слишком ли оно, то есть яйцо, – снова продемонстрировал скептицизм Пестель, – великовато для яйца? Это какого же размера должно быть?..

И он, вдруг вытащив из кармана небольшой блокнот и огрызок карандаша, принялся что-то вычислять. Рост покосился на него с неодобрением. Бумага и карандаши были редкостью теперь в Боловске, их следовало бы экономить, проделать простые умножения-вычисления можно было бы и на песке палочкой, в крайнем случае – пальцем. Правда, усилиями бакумурской части местного гарнизона песка или пыли тут теперь не наблюдалось.

– Понятно, – кивнула Лада. – Ты попросту устроила тут родильное отделение.

Такого определения, хотя оно было необыкновенно точным, Сонечка не ожидала и отвернулась теперь уже от всех. Кажется, несмотря на возраст, опыт и солидное положение даже в боловской иерархии, она побаивалась, что над ней будут смеяться. Какая-то она слишком чувствительная сделалась, решил Ростик.

Впрочем, замечать всякие такие вот нюансы было сейчас не время. Это у него получалось автоматически, а думать все-таки следовало о другом. О том, что должно было из этого… яйца получиться.

– Я против того, чтобы эту штуку считать яйцом, – сказал он неожиданно для всех, Лада даже слегка дрогнула.

– Почему? – спросил Пестель и шагнул поближе.

– Яйцо, или зерно, или что-то подобное всегда имеет достаточно возможностей для саморазвития. Уж не знаю, как это у них происходит, но их можно переносить, к тому же им необходима благоприятная среда и все такое. А это… – Он повертел пальцами в воздухе, пробуя найти подходящее слово. – Это скорее следует назвать автоклавом, так кажется, в биологии всякие пробирки для гомункулов называются?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});