Фантомная боль - Михаил Тырин

Он прошел дальше вдоль забора, увидел турники, барьеры, стенды для стрельбы из арбалета и метания холодного оружия. Все это походило на обычный спортивный лагерь. Почему-то было совсем безлюдно.

Побродив с полчаса, Антон вышел наконец к своему жилищу. Дверь была открыта настежь. Он шагнул внутрь и увидел, что сосед сидит на кровати и курит. Лицо у него было покрасневшее, волосы — мокрые, на темно-синей майке проступали пятна пота. Похоже, ему только что пришлось серьезно поработать мышцами.

— Здесь будешь жить? — с ходу спросил сосед.

— Наверно, — пожал плечами Антон.

— Кровать за собой убирай, ладно? Меня зовут Сержант.

Антон протянул руку и понял, что не знает, как назваться. Он так и не придумал себе псевдоним. Пришлось представляться настоящим именем.

— Уф-ф... — выдохнул Сержант, растягивая пальцами воротник майки. На груди блеснула цепочка с армейским медальоном. — А ты почему кросс сегодня не бегал?

— Я тут первый день. Сергеев сказал, что на занятия нужно идти только после обеда.

— Ты программист, что ли?

— Ага.

— А сюда как попал?

Антон вновь почувствовал себя неловко. Но Сержант не стал настаивать на конкретных фактах.

— Быстро тебя уговорили-то? Меня две недели в камере мариновали и всякие ужасы рассказывали.

Антон с облегчением понял, что у этого парня такая же история с арестом и последующим мнимым освобождением.

— Нет, меня всего одну ночь держали, — сказал он.

— И ты так быстро сломался? Что тебе грозило-то?

— Сказали, три года.

— Брехня, — презрительно махнул рукой Сержант. — Пугали просто. А по мне — так лучше три года отсидеть. Но у меня покруче поворот вышел. Ладно... Пусть будет этот долбаный контракт.

— А что за контракт? Что мы должны делать?

— Сначала — прыгать, бегать, стрелять. А потом... Не знаю. Наверно, ничего хорошего.

— Почему?

— А потому. Зачем солидной конторе нужна бригада уголовников? Думаешь, будем за великие идеи бороться? Ничего подобного, для этого желающих и так хватает. Вон за забором две сотни лбов из оперативного отряда слоняются, не знают, чем заняться. Зачем здесь еще и мы нужны?

— Не знаю, мне ничего не говорили.

— Вот и мне ничего не говорили. Знаешь, что я думаю? Одеть людей в форму, раздать им оружие и научить красиво драться — для этого большого ума не надо. Нет ничего проще, чем собрать и обучить очередное штурмовое подразделение. Но только зачем? Ведь перед любой спецоперацией кто-то должен хорошо подумать, много поработать и тщательно все подготовить. Не так уж и часто этим костоломам из оперотряда приходится навыки применять. Выходит, мы нужны для того, чтобы кто-то добивался своих целей, но при этом не думал и не работал. Мы же на все способны. Мы любую грязную работу выполним, пусть только прикажут. Терять-то нам нечего.

— Почему тогда ты сам на это согласился?

— Да откуда я мог знать?!

— Еще не поздно отказаться.

— Отказаться — и в камеру? — запальчиво ответил Сержант, но тут же смутился, поняв, что противоречит сам себе. — Теперь уж не хочу отказываться. Во-первых, привык, а во-вторых, ничего такого пока с нами не делают. Только гоняют по полигонам до одурения. Посмотрим, что дальше будет. Может, еще и откажусь. А ты сам почему согласился?

— Не знаю... — пожал плечами Антон. — Все-таки не тюрьма.

— Да, — неожиданно задумчиво кивнул Сержант. — Не тюрьма. Почти не тюрьма. Все так неожиданно получилось... Я привык, что меня всегда папаша отмажет, и творил, что хотел. А однажды не смог отмазать. Дело-то замяли, но и из армии по-тихому выгнали. Я уже и забыл про все это, и вдруг через два года вызывают... Обещают дело возобновить, судить, наград лишить. Вот когда про награды заикнулись, тогда я и сломался. Награды никому не отдам. Ни одна сволочь меня не заставит...

— Что за история была?

— Да так... Поцапался с двумя жлобами — одному ключицу сломал, другому челюсть поглубже задвинул. В общем, они тоже не правы были.

— У меня почти то же самое. На рынке сцепился с двумя, а они оказались инспекторами ЭКОПОЛа. Ну и раскрутили меня по полной программе. Проникновение в закрытую сеть пришили...

— Это по компьютерам, что ли? Я в этом мало понимаю. А разве за это сажают?

— Смотря кого. Сажают, если человек профессионально занимается воровством и продает чужую информацию. А я — просто так, для интереса... На таких, как я, никогда и внимания не обращали. А тут вдруг взяли и решили прижать.

— Это мелочи, — махнул рукой Сержант. — Здесь вообще большинство — случайные люди. Почти всех просто подставили. Только я тебе советую — поменьше о себе рассказывай, поменьше спрашивай у других. Здесь этого не любят.

— Сколько нас?

— С тобой — шестеро.

— Так мало?

— Мало. Как раз мобильная боевая группа по примеру поволжских казаков, уж я-то это дело знаю. Два автоматчика, снайпер, связист, медик и специалист.

— Какой специалист?

— Да любой. Смотря для чего собрали группу. Взрывник, например, или переводчик. Но у нас специалист, видимо, ты. Делай выводы. Кстати, нас шесть, а инструкторов — восемь! Да еще обслуга. Чувствуешь? В оперативном отряде — я спрашивал — на двести мордоворотов всего пять инструкторов, а у нас — восемь!

— Да, странно... И ты даже приблизительно не знаешь, зачем нас собрали?

— Понятия не имею. Да ты не торопись, все равно скоро узнаем. Потому что с сегодняшнего дня команда собрана полностью. Только тебя не хватало. Они долго не могли найти программиста, да не простого, а чтоб драться умел и вообще нормальным мужиком был, а не очкариком. А если и находили, то не на чем было подловить. Слушай, а ты в армии служил?

— Да. Войска электронной защиты.

— А-а, знаю. «Дивизия яйцеголовых». Я думал, ты хоть в спецназе был...

Антон хотел еще порасспросить Сержанта, но тот посмотрел на часы и резко поднялся.

— Пойдем, через пять минут общий сбор и занятия. Только хочу предупредить: у нас тут все ребята с норовом. Так что ты характер не особо показывай. А то можем не сработаться...

x x x

— ...Паршивый выстрел, парень! Еще хуже, чем прошлый раз. Посмотри сам: ты едва задел силуэт. Не понимаю, как ты целишься? Глаза вроде не кривые, руки — тоже. В чем дело? Ну возьми ты пистолет крепче, не сломаешь — это ж не девка. Ты его боишься, что ли?

Антон уже взмок. И вовсе не от усталости, а скорее от бессилия. Он ненавидел этот пистолет, ненавидел мишень и патроны. Грохот выстрелов раздражал и отзывался головной болью.

Целиться он больше не мог — дрожали руки. Дрожали не потому, что пистолет был тяжелым. Просто Антон знал: сейчас он выстрелит и снова промажет, и тогда инструктор вновь начнет делиться своими далеко не снисходительными отзывами, презрительно кривиться, оскорблять и показывать всем своим видом, что Антон ни на что не годен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});