Большая шляпа средних размеров - Михаил Лившиц

А в столице Базайкалья, в новом прекрасном ледовом Дворце, продолжалась работа с молодежными командами республики. После той памятной пьянки в кабинете директора Дворца Закир переменился — он стал хитрее и осторожнее. Теперь он уже видел, что почти на каждой вечерней тренировке в VI Р-ложе сидит группа родителей, практически всегда в одном и том же составе. Этот коллектив громко — слишком громко — обменивался мнениями по поводу происходящего на льду. Сначала Закир порывался делать им замечания, но второй тренер всегда мягко удерживал его:

— Не связывайтесь, не обращайте внимания, мало ли что говорят во время игры! Разве в Москве с трибун вам не кричали болельщики всякие глупости? Ну и что?

Приближался Всероссийский турнир молодежных команд (не старше 16 лет), который традиционно проходил в одном из подмосковных ледовых дворцов — на этот раз в Дмитрове. Было заявлено двенадцать команд. Схема проведения турнира была давно отработана: команды по жеребьевке разбивались на две группы, внутри каждой группы все играют друг с другом, а команды, занявшие два первых места в своих группах, выходят в полуфинал. Победители полуфиналов разыгрывают два первых места, проигравшие — третье и четвертое.

За неделю до отъезда команды был вывешен состав — двадцать шесть мальчишек, при этом были уже наиграны пятерки, не считая вратарей и двух запасных — на всякий пожарный. Был зафрахтован авиаборт. Команда летела, естественно, эконом-классом, у Закира и второго тренера места были в бизнес-классе. К удивлению Закира, самолет был забит почти до отказа — болельщики шумно приветствовали ребят, практически все друг друга знали. Был заполнен и бизнес-класс: там располагалась так называемая инициативная группа поддержки команды, которую Закир постоянно наблюдал в VIP-ложе на тренировках команды. Рядом с уже знакомым нам первым секретарем администрации президента расположилась стройная элегантная брюнетка.

— Познакомьтесь, — представил ее Закиру секретарь администрации, — наш референт, можно просто Эльмира.

— Очень приятно, — вежливо поклонился Закир, — извините, я хочу пройти к команде. — И он перешел в другой салон.

С тех пор, как Закира перевели в Москву, ему все время хотелось написать в родную часть, а точнее, в семью Сомова о своем житье-бытье, о той массе новых впечатлений, которые обрушились на него. Он жил на базе армейской команды вместе с защитником, с которым играл в одной пятерке. Защитник был москвичом, и иногда его отпускали домой. Правда, редко, ибо Остапов не приветствовал эти поездки, которые всегда были чреваты в лучшем случае нарушениями режима. Чтобы остальные игроки, практически постоянно живущие на базе, не чокнулись от однообразия довольно напряженной жизни — изнурительные тренировки, игры, надоевшие со временем развлечения на базе — бильярд, настольный теннис (тогда еще — пинг-понг), шахматы, много раз просмотренные фильмы, Остапов старался занять воспитанников делом — он понимал, что по окончании игровой карьеры его ледовые герои попадут в другой мир, в котором очень быстро забудутся их прошлые заслуги, а они практически ничего, кроме как гонять шайбу, и не умеют, возникнут финансовые и прочие проблемы. Поэтому Остапов заставлял ребят учиться; далеко не у всех была даже десятилетка, а тех, кто имел школьный аттестат зрелости, он легко пристраивал в заочные институты, в основном в Инфизкульт. Руководство вузов охотно зачисляло в ряды заочников именитых спортсменов — во-первых, это повышало рейтинг вуза, а во-вторых, именитые спортсмены вливались в сборные команды вузов. То же руководство весьма либерально относилось собственно к процессу обучения спортсменов: преподаватели знали, что к спортсменам следует относиться более чем снисходительно, но тем не менее минимальные усилия требовались и от учащихся.

Уже на второй год пребывания Маматова в команде Остапов «зачислил» того в Инфизкульт — Закир с удовольствием начал учиться. Обо всем этом он сначала достаточно часто писал в письмах Сомову; ответные письма ему писала Светочка. Постепенно переписка стала затухать — Закир стеснялся обременять, как ему казалось, своими проблемами близких людей, да и времени свободного у него становилось все меньше. А Сомовым, пристально следившим за спортивными успехами Закира, мнилось появление у Закира признаков звездной болезни — в те времена началась кампания против некоторых именитых спортсменов, обвиняемых во всех смертных грехах, от зазнайства до уголовщины. Уже через два года Остапов включил Закира в состав сборной команды страны. От внимания Остапова не укрылся и факт боксерской карьеры Закира. Во время международных встреч команды игроки зарубежных клубов, уступая нашим во многих компонентах игры (скорости, игре в пас, в тактических действиях), стремились компенсировать это откровенной грубостью — под маркой силовой борьбы велась неприкрытая охота за нашими быстрыми форвардами, как правило, не отличавшимися мощной комплекцией. Вот тут-то Остапов и перенял опыт канадских команд — у тех в каждом клубе числились так называемые «полицейские», в задачу которых входила не столько игра, сколько устрашение противника. Закир в числе некоторых других армейцев получал задания — приструнить наиболее активных хулиганов в командах соперников. Нет, Остапов не требовал нокаутировать дебоширов, но дать понять, что они имеют дело с настоящими мужчинами-бойцами, он требовал. Со временем у Закира сложилась стойкая репутация защитника, с которым лучше не связываться. Свою лепту внесли и журналисты — в газетах появились дружеские шаржи, в которых Закир изображался в хоккейной форме, но вместо клюшки на руках у него были боксерские перчатки.

Вся эта информация доходила и до гарнизона, в котором служил Сомов.

— Да, кончился наш Закир, — сказал как-то вечером за ужином Сомов. — Смотрите, — и он показал женщинам фотографию из газеты «Советский спорт», — во втором ряду третий слева — защитник армейского клуба, игрок сборной СССР Захар Маматов! Понятно, почему он перестал писать?

Однако Сомов ошибся — через полгода после этого разговора пришла посылка. К ней была приложена короткая записка:

«Уважаемый Николай Васильевич, Валерия Ильинична и Светочка!

Наш клуб выехал на турнир в Австрию, а я впервые попал за границу.

Примите эти небольшие сувениры в благодарность за все, что вы для меня сделали. Остаюсь преданный вам

Закир».

В посылке были прекрасные белые ботинки с фигурными коньками, несколько шелковых цветных платков, духи «Шанель № 5» и подарочная упаковка из двух бутылок шотландского виски.

Сомовы были растроганы до глубины души. Нет, ничего не забыл защитник ЦСКА и сборной СССР Захар Маматов!

Когда началась перестройка, одним из первых попал под удар стихии подполковник Сомов — как известно, было принято решение о резком сокращении численности вооруженных сил. Бывший замполит, не успевший стать полковником, снял форму, огляделся и понял, что настала пора возвращаться на малую родину. Тем более в Москве оставались родители, было где перебиться с жильем — сокращенным офицерам полагалось предоставление квартиры, правда, это оказалось долгой песней.

Переписка с Закиром прервалась — Сомовы уехали в Москву, а Закир получил отдельную однокомнатную квартиру в одной из новостроек города.

Прошли годы. Однажды, во время завтрака просматривая ежедневную спортивную газету, Сомов вдруг воскликнул:

— Смотрите, объявился наш Закир!

— Ты же сам говорил, что наш Закир кончился, вместо него родился игрок сборной Захар Маматов, — откликнулась жена.

— Да нет же, — продолжал Николай Васильевич, — слушайте!

И он зачитал небольшую заметку, в которой говорилось, что со следующей недели в подмосковном Дмитрове в новом ледовом Дворце спорта проводится ставший уже традиционным турнир молодежных хоккейных команд России — «Надежды России».

В турнире принимают участие двенадцать команд, и далее приводились списки заявленных команд, среди них была и команда «Львы Базайкалья», старший тренер — заслуженный мастер спорта Закир Маматханов.

Езды до Дмитрова и было всего-то полтора часа на электричке.

Прямо из аэропорта Домодедово команда специально выделенным автобусом была доставлена в подмосковный Дмитров, игроки и болельщики разместились в гостинице, находившейся буквально рядом с ледовым Дворцом. Второй тренер и администратор команды остались в гостинице для решения бытовых вопросов, а Закир сразу же направился во Дворец — он хотел осмотреть стадион и каток, зайти в Оргкомитет. Последний уже вовсю функционировал: была составлена турнирная сетка, команды — по результатам прошлогоднего турнира — были разбиты на две группы, вывешено расписание игр предварительной и финальной стадии — по две команды, оказавшиеся первыми в своей группе, разыгрывали первые четыре места. В Оргкомитете оказались и знакомые Закиру лица — несколько бывших хоккеистов, примелькавшиеся чиновники от спорта. Здесь еще помнили былую славу защитника сборной СССР, секретарши быстро организовали чай-кофе, кондитерскую составляющую, образовалась и бутылка коньяка. Немного посидели, вспомнили старые добрые «остаповские» времена (все-таки золотое десятилетие советского хоккея!), но к коньяку Закир не прикоснулся. В разгар беседы открылась дверь и на пороге возник взъерошенный второй тренер команды.