Что я без тебя... - Джудит Макнот

В кого, сказала тетя Корнелия, она превратилась? В посмешище? Да, да, именно так она и сказала.

И тут Шеридан вспомнила, что в последнее время на нее как-то странно поглядывают, особенно мужчины. С вожделением? Отец просто не заметил, что у нее уже бугорками набухли груди, которые Шерри не удавалось скрыть даже под плотно застегнутой курткой.

Еще тетя сказала, что она, как гулящая девка. Гулящая? Шеридан сдвинула брови, пытаясь вспомнить, когда и при каких обстоятельствах она слышала эти слова. Кажется, гулящая — это что-то вроде проститутки… Шлюхи. Ага, значит, гулящая шлюха! Так вот на кого похожа Шеридан! К горлу девочки подступил ком. Тетя Корнелия права. Во всем права. Но хуже всего то, что мама стала бы ее стыдиться.

Шеридан так и стояла, не в силах сдвинуться с места. И вдруг услышала, что тетя хочет оставить ее у себя, в приличном доме, и дать ей надлежащее воспитание, а отец протестует, но как-то неуверенно. Как только голоса в соседней комнате смолкли, Шерри бросилась к двери и с шумом распахнула ее, зацепившись за дурацкую подставку для ног.

— Нет, папа, не соглашайся! Не оставляй меня здесь! Пожалуйста!

Видя, что тетка загнала отца в угол и он в полном изнеможении, Шеридан прижалась к нему и обвила его шею руками.

— Пожалуйста, я надену женские ботинки, расчешу волосы, сделаю все, что ты хочешь, только не оставляй меня здесь.

— Не надо так, дорогая, — проронил он, и девочка поняла, что вопрос не подлежит обсуждению.

— Я хочу быть с тобой, Рафи и Спящей Собакой! Только с вами, что бы она тут ни говорила!

Шеридан, как заведенная, повторяла эти слова и на следующее утро, когда отец уезжал.

— Ты и оглянуться не успеешь, как я за тобой приеду, — сказал он уверенно. — У Рафи есть неплохая задумка. Мы заработаем кучу денег и все вместе приедем за тобой через год, ну самое большее — через два. К тому времени ты будешь уже совсем взрослой. Мы отправимся в Шервинз-Глен, и я построю там великолепный дом, как и обещал тебе, радость моя. Вот увидишь.

— Мне не нужен великолепный дом, — плакала навзрыд Шеридан, переводя взгляд со Спящей Собаки на Рафи, мрачного и красивого, и снова на индейца, стоявшего с бесстрастным лицом. — Мне нужны только ты, Рафи и Спящая Собака!

— Говорю же тебе, Шерри, не успеешь оглянуться, как я вернусь, — твердил отец, будто не слышал ее рыданий, глядя на нее со своей теплой улыбкой, перед которой не могла устоять ни одна женщина. И на прощание, чтобы утешить ее, добавил:

— Ты только представь, как будет поражен Рафи, когда увидит перед собой прекрасную молодую леди… в юбке… обученную разным там… премудростям.

Не успела Шеридан и рта раскрыть, как он высвободился из ее цепких рук, надел шляпу и, отступив на шаг, посмотрел на Корнелию.

— Деньги буду высылать при первой же возможности. Корнелия молча кивнула с видом королевы, принимающей подаяние от простолюдина, но это нисколько не обидело Патрика.

— Кто знает, — сказал он с лукавой улыбкой, — может, мы тебя увезем в Англию. Будешь жить Под носом у эсквайра Фарадея и вести хозяйство в доме, куда большем, чем у него? Неплохо, а? Помню, в гостиной постоянно толпились твои поклонники, но ни один из них, — с насмешливой улыбкой добавил Патрик, — не был достоин тебя. Не правда ли, Нелли? Может, с возрастом они стали лучше?

Шеридан, боясь зареветь, как маленькая, во все глаза смотрела на отца, лишь пожимавшего плечами в ответ на суровое молчание тети. Но вот он крепко обнял Шерри.

— Пиши мне! — В голосе девочки звучала мольба.

— Обязательно.

Отец уехал. И тогда Шерри медленно повернулась и посмотрела на женщину с бесстрастным лицом, разбившую ей жизнь, свою единственную родственницу. Ее серые глаза наполнились слезами, и она очень спокойно и очень четко произнесла:

— Как бы я хотела… чтобы мы сюда никогда не приезжали, чтобы я никогда тебя не видела! Я тебя ненавижу.

Вместо того чтобы дать Шерри вполне заслуженную оплеуху, тетя Корнелия, презрительно глядя ей прямо в глаза, сказала:

— Других слов я от тебя и не ждала, Шеридан. И ты возненавидишь меня еще больше, пока я буду идти к своей цели. Я же никакой ненависти к тебе не питаю. А сейчас, прежде чем начать наши уроки, давай попьем чайку.

— Чай я тоже ненавижу, — сообщила Шеридан, вздернув подбородок и так же презрительно глядя на тетку. Как же они были сейчас похожи! От Корнелии это не ускользнуло, однако Шеридан подобное и в голову не могло прийти.

— Такой взгляд, дитя мое, я сама давным-давно отработала, и он на меня не действует. В Англии он сослужил бы тебе хорошую службу, будь ты признанной внучкой эсквайра Фарадея. Но здесь, в Америке, никому нет дела до родственников высокомерного эсквайра. Здесь мы — нищие, которые всячески скрывают свою нищету. Здесь я учу этикету детей, чьих родителей раньше и не заметила бы, и даже считаю, что мне повезло с работой. Я не устаю благодарить Господа за то, что у меня есть уютный домик, и не оглядываюсь на прошлое. Фарадеи никогда не жалуются на судьбу, не ропщут. Запомни это. Я тоже не жалуюсь. Напротив. Мне не надо теперь никому угождать. По утрам я спокойно просыпаюсь и не жду очередных неприятностей. Веду нормальную, достойную жизнь.

Закончив эту тираду, Корнелия отступила на шаг и, криво усмехнувшись, смерила взглядом племянницу, неподвижно стоявшую перед ней.

— Дорогая моя! Если хочешь чего-то добиться, не смотри на меня высокомерно, не задирай нос, держи себя скромнее. Именно так я поступила бы на твоем месте.

Не будь Шерри так тоскливо и горько, она рассмеялась бы. Со временем она опять научилась смеяться — так же, как научилась латыни и светским манерам. Тетя упорно шла к своей цели. Она обучала Шеридан всему, что знала сама. И вскоре девочка поняла, что ее суровая, педантичная тетя заботится о своей непутевой племяннице и даже любит ее по-своему. Обида постепенно прошла, и Шеридан преуспевала в учебе. Скуку и монотонность ее новой жизни, из которой исчезли дикие скачки верхом, конь в яблоках и веселье под звездным небом, скрашивало чтение. Здесь запрещалось даже переглянуться с мужчиной, а заговорить с незнакомцем считалось почти преступлением. Петь разрешалось только в церкви, и безвозмездно. Нелегко было Шеридан после бурной, полной приключений жизни вести столь унылое существование. Учиться наливать чай, держа чайник под определенным углом, класть на надлежащее место вилку и нож после еды. Однако тетушка постоянно твердила: «Манеры в нашем положении — единственное, чем мы можем гордиться».

Шеридан в этом убедилась, когда ей исполнилось семнадцать лет и тетя пригласила в гости миссис Эдли Рейберн, директрису школы, в которой преподавала. Облаченная в скромное коричневое платье, с уложенными в аккуратный пучок волосами, скрепленными наколкой, собственноручно вышитой Шеридан, девушка была представлена почетной гостье. Та на мгновение задержала взгляд на лице и прическе Шеридан, что с недавних пор вошло в привычку у горожан. Еще несколько лет назад юная Шерри, непосредственная и к тому же плохо воспитанная, либо смущенно потупилась бы, либо надвинула на глаза шляпу, либо вызывающе спросила, с какой стати миссис директриса на нее пялится.