Култи (ЛП) - Запата Мариана

Одним из тренеров был Култи.

Какашки.

Ладно, я в порядке.

— Доброе утро, — сказала я, подходя к группе и вытирая руки о штаны.

Какашки, какашки, какашки, какашки, какашки.

В ответ прозвучал хор приветствий «Доброе утро», даже от древней демонессы, известной как наш тренер по фитнесу, которая опять стояла рядом с бывшей немецкой суперзвездой.

Это был тот самый немецкий великий атлет, который теперь находился всего в метре от меня.

Однажды, много лет назад, я была в Лувре и помню, как смотрела на «Мону Лизу». Для этого отстояв часы в очереди у входа в знаменитый музей, пытаясь попасть внутрь. Я была разочарована. Картина оказалась меньше, чем я предполагала. Честно говоря, это была всего лишь картина. В ней не было ничего, что делало бы ее намного лучше любой другой картины, по крайней мере, для непросвещенной меня. Она была знаменитой и старой, вот и все.

Просто стоять всего в нескольких сантиметрах от человека, который вел свои команды к чемпионату за чемпионатом... казалось странным. Это было похоже на сон, очень странный сон.

Это был сон с мужчиной, который выглядел лучше, чем должен выглядеть любой тридцатидевятилетний.

— Касильяс? Теперь твоя очередь, дорогая. Я принесла вашу форму прямо сюда, — с улыбкой окликнула меня одна из женщин, работавших за столиками.

Я моргнула, а затем улыбнулась ей в ответ, смущенная тем, что она заметила, как я замечталась.

— Простите. — Обойдя тренеров, я взяла завернутый в пластик сверток, который она мне протянула. — Мне нужно что-нибудь подписать?

Кивнув, она протянула мне планшет.

— Какой у тебя размер обуви? Я не могу разобрать, восьмой это или девятый.

— Восьмой, — сказала я, поставив подпись напротив своего имени.

— Дай мне секунду, чтобы найти твои носки. — Она повернулась ко мне спиной и начала рыться в контейнере перед собой.

— Мистер Култи, думаю, вам подойдет размер М для футболки и L для штанов, вы согласны? — спросила другая сотрудница, ее голос был чуть выше, и она немного задыхалась. Ее руки были сложены и прижаты к груди, а в глазах теплился огонек нервного возбуждения.

— Да. — Простой ответ, голос с глубоким тембром, его произношение было резким с едва заметным акцентом, который был смягчен жизнью во многих странах за эти годы.

Я почувствовала его тембр прямо в своей груди. Я вспомнила, как он много раз давал интервью после матча. Какашки, пердеж, геморрой. Сал. Возьми себя в руки.

Я с трудом сглотнула, не в силах справиться с тем, как сильно он изменился. Когда я была его поклонницей, он носил все возможные прически, от крашеных кончиков до ирокеза. Теперь он стоял с коротко выбритыми волосами, прямой напряженной спиной, в то время как руки его были расслаблены. Часть татуировки в виде креста тамплиеров — прямой равносторонний крест с расширяющимися концами — выглядывал из-под рукава его футболки. Судя по тому, что я помнила, татуировка была не очень большой, десять на десять сантиметров, и он набил ее уже давно. Когда была моложе, я думала, что это довольно лаконично. А теперь... бе-е-е. Мне нравились татуировки на мужчинах, но нравились большие цельные композиции, а не коллекция из случайных маленьких тату.

Но, как бы то ни было, никто не спрашивал моего мнения.

— Держи, Сал, я их нашла. — И я взяла в руки еще один запечатанный пакет. — Остальную экипировку мы раздадим позже.

— Отлично. Спасибо, Шелли. — Держа форму под мышкой, я еще раз взглянула на Култи, который упорно ни с кем не встречался взглядом. Я боролась с искушением, переполнявшим мою грудь. Мои ноги не двигались. В детстве я не ожидала, что действительно окажусь так близко к этому человеку. Никогда. Ни разу.

Но после секунды неловкого молчания, пока стояла там, надеясь на взгляд или, возможно, на слово, я поняла, что он не собирается давать мне ни того, ни другого. Он старался смотреть вперед, погруженный в свои мысли, может быть, он хотел, чтобы его оставили в покое, а может, это было нарочно, и он не хотел тратить время на разговоры со мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эта мысль смертельным ударом проникла мне прямо в сердце. Я почувствовала себя девочкой подростком, которая хочет, чтобы парень постарше обратил на нее внимание, когда он даже не подозревает о ее существовании. Надежда, ожидание и последующее разочарование — отстой. Это просто отстой.

Он не собирался обращать на меня внимание. Это было совершенно ясно.

Тогда ладно. Хоть я и не была Дженни, которая дружила со всеми подряд, мне нравилось быть дружелюбной с людьми. Очевидно, этот парень не собирался в ближайшее время получить премию «Мистер Приятное Общение», так как он даже не потрудился посмотреть на меня, стоящую в полуметре от него.

Так что... это совсем не больно. Но мое сердце не находило в этом ничего забавного.

Потом я вспомнила о произошедшей ситуации с журналистом снаружи, и какое влияние может на меня оказать такое внимание. Я изо всех сил старалась держаться в тени. Я просто хотела играть в футбол, вот и все.

Бросив еще один быстрый взгляд на мужчину, который стоял, не обращая внимания ни на что вокруг, я собралась и пошла переодеваться. Мне не нужно, чтобы Рейнер Култи разговаривал со мной. Я не нуждалась в нем раньше, и не буду нуждаться в будущем.

* * *

Если я и питала скромную надежду, что с течением дней все станет менее суматошным, и присутствие Култи постепенно станет старой новостью, то жестоко ошибалась.

Этого не произошло.

Каждый день за пределами поля или штаба находилось, по меньшей мере, полдюжины репортеров. Где бы мы ни были в тот день, они были там. Я поцарапала кожу на шее почти до крови — так сильно впивалась в нее ногтями, пока шла к месту встречи.

Я старалась держаться от них как можно дальше.

Точно так же, как старалась держаться подальше от нового тренера команды.

Честно говоря, он значительно облегчал эту задачу. Немец оставался в том уголке Вселенной, который сам для себя выбрал, — в одиноком маленьком углу, в котором был он и только он. По-видимому, только Гарднер и подлая летучая мышь, известная как тренер по фитнесу, и Грейс были теми, с кем он говорил. Он стоял и смотрел на нас, потом немного отходил в сторону и продолжал смотреть.

— Я чувствую себя так, словно мы на выставке львов в зоопарке, — прошептала мне Дженни во время перерыва на нашей последней встрече. Мы были одни в туалетной комнате после того, как просидели два часа, обсуждая детали и планы игр. Я практически мечтала покалечить себя, воткнув ручку в глаз. Я ерзала в кресле и ничего не делала.

Мои молитвы были услышаны, когда нам дали десять минут, чтобы сходить в туалет и попить.

Я удивленно округлила глаза и посмотрела на нее в зеркало. Видимо, я была не единственной, кто заметил онемевшего человека, который присутствовал на собрании, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— Это действительно так, да?

Она кивнула, будто это угнетало ее.

— Он ничего не сказал, Сал. Я имею в виду, разве это не странно? Даже Филлис, старая ведьма и тренер по фитнесу, время от времени разговаривает. — Она высоко подняла плечи. — Это странно.

— Очень странно, — согласилась я. — Но ты не можешь сказать…

Дверь открылась, и вошли три новенькие девушки из команды, подшучивая друг над другом.

Дженни бросила на меня предупреждающий взгляд в зеркало. Что еще может быть более очевидным, чем немедленное прекращение разговора, когда мимо проходят другие люди? С таким же успехом я могла бы вытатуировать на лбу слово «попалась». Поэтому я выпалила первое, что пришло в голову:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— ...что ты не просила класть лук в гамбургер, не прозвучав как стерва…

Одна из девушек улыбнулась мне, прежде чем войти в кабинку, две другие нас проигнорировали.

Дженни прикусила губу, когда вновь прибывшие зашли в кабинки.

— Да, ты не можешь жаловаться на это?.. — «Что это было?» — одними губами спросила она, как только они вошли.